Читать интересную книгу Могильщик кукол - Петра Хаммесфар

Сначала над стволом шахты оказалась голова Бена и плечи. Затем над ямой нависла грудь. Рыхлый грунт стал осыпаться. Бэрбель стояла столбом и только смотрела. Дерн с глиной и грязью провалился вниз, и он вместе с ними, не издав ни звука. Медленно, наподобие паруса, следом спустилось шерстяное покрывало.

Вначале эта шахта была глубиной двенадцать метров. Но с годами там накопилось много всякого хлама. Остатки старого жилого дома, кирпичи, балки старого сарая, выброшенная мебель. Нередко по ночам у яблоневого сада останавливался какой-нибудь автомобиль. Так деревенские жители освобождались от надоевших или ненужных предметов. Где-то среди всего этого покоились бесчисленные сломанные куклы и останки Алтеи Белаши. Поверх всего лежали сучья, пучки засохшей крапивы и чертополоха.

Всего две недели тому назад Якоб на поляне между яблонь навел относительный порядок, свалив в яму большую кучу мусора, так как скоро ему предстояло здесь косить траву. Этот хлам несколько смягчил падение Бена, когда он пролетел три метра. К ранам, нанесенным Бэрбель, прибавились еще несколько легких ушибов и царапин. Шерстяное покрывало спланировало на него, укрыв от ночной мглы.

Через четверть часа с озабоченным лицом в дом вернулась Труда. За ней медленно шла Бэрбель. После одиннадцати вечера Труда снова отправилась на поиски. На этот раз с ней пошел Якоб. Светя мощным фонарем, она осмотрела каждый закуток сарая, курятника, бегала по дороге между садом и полем, звала его, ласковыми словами уговаривала появиться.

Якоб еще раз заглянул в убежище на дереве, несколько минут осматривая в обоих направлениях погруженную в глубокую темень проселочную дорогу, и затем уговорил Труду вернуться вместе с ним домой. Если сейчас начать его искать в деревне, это может дойти до Эриха Йенсена, а тогда прощай, свобода Бена. Надо на ночь оставить открытой кухонную дверь и надеяться на его возвращение. Все-таки он всегда самостоятельно находил дорогу домой.

Хоть Якоб был прав, его слова не успокоили Труду. Ее переполняло дурное предчувствие, словно между матерью и сыном возникла некая телепатическая связь. И хотя Труда сразу прилегла, из-за колотящегося сердца она никак не могла успокоиться, тем более заснуть. Едва забрезжил рассвет, Труда уже снова была на ногах.

И вновь побежала в сарай, курятник, в сад и к убежищу на дереве. И при утренних лучах солнца она увидела то, что не могла заметить в темноте. С высоты убежища был ясно виден осыпавшийся край шахты. Она побежала в яблоневый сад, легла на живот и осторожно подползла как можно ближе к краю, чтобы заглянуть вниз.

Сначала ничего особенного она не заметила. Солнце стояло еще низко, и в глубине шахты зияла одна чернота. Но потом ей почудились какие-то шорохи. В первый момент ее сердце будто сдавила чья-то рука. Сколько раз она говорила Якобу: «Что туда упало, то пропало. Ни спуститься нельзя, ни достать. Того и смотри, засыплет самого».

Труда позвала сына, и он отозвался. Она услышала только слабые всхлипы в ответ.

— Боже мой! — прошептала Труда. Потом уже громче закричала: — Не бойся, я здесь. Я вытащу тебя. Только лежи спокойно, чтобы не свалиться еще глубже. Ты слышишь меня? Не двигайся, а то что-нибудь упадет на голову.

Поблизости никого, кто мог бы услышать ее крик, за исключением Герты Франкен, которая тоже ничего не предпринимала, да и не смогла бы без телефона ничем помочь. Труде пришлось вернуться в дом, чтобы привести Якоба. Если бы она сама лежала там внизу, ей было бы вдвое легче. С тяжелым сердцем она пыталась объяснить свои действия Бену, зная наверняка, что он не поймет ее и испугается, если она снова уйдет.

Это продолжалось всю первую половину дня и стало крайне дорогостоящей акцией, ни для кого в деревне не оставшейся незамеченной. Сначала Якоб пытался извлечь сына при поддержке Пауля Лесслера и Бруно Клоя, которых он вызвал на помощь по телефону. К ним также присоединился Отто Петцхольд и посоветовал вызвать пожарную команду. Вначале никто его не послушал.

Грунта осыпалось все больше, и Пауль Лесслер также пришел к мнению, что одними жердями и канатами им не обойтись и Якоб только рискует собственной жизнью. В ответ на это Бруно Клой предложил свои услуги, готовый вместо Якоба спуститься в шахту. Бруно считал, что если его засыплет, то при помощи крепкого каната, обвязанного вокруг пояса, его легко можно будет вытащить обратно. Это всего лишь плывун, под ним никто сразу не задохнется.

Для мужчин предложение Бруно было просто сумасбродной идеей и абсолютно излишней игрой в сильного мужчину. Для Труды означало совершенно другое. К подозрению, которое она уже почти два года носила в себе, добавилось еще одно. Она решила, что Бруно Клой наконец попытается устранить надоедливого свидетеля весьма элегантным способом. Потом он даже сможет утверждать, что, не щадя собственной жизни, сделал все возможное, чтобы спасти Бена. К сожалению, мальчик выскользнул из его рук, или он не смог его схватить, или еще что-нибудь вроде того.

Не говоря никому ни слова, Труда пошла к сараю, затем в дом, подняла телефонную трубку и набрала сигнал тревоги. Через двадцать минут из Лоберга прибыла добровольная пожарная команда. Длинными лестницами и досками мужчины обезопасили доступ к шахте, прежде чем доброволец с канатом, обвязанным вокруг живота, на лебедке спустился на три метра.

Прошел еще почти целый час, прежде чем Бен оказался в больнице скорой помощи. Труда стояла рядом и держала его за руку, в то время как врач обследовал ребра, голову и назначал рентгенограммы различных органов.

У него ничего не было сломано, но ушибами, гематомами и царапинами покрыто почти все тело. В больнице никто не заподозрил, что такое множество ран могло иметь и другие причины, помимо падения на глубину шахты. Бен получил компресс с фиксирующей повязкой вокруг грудной клетки, еще несколько с мазью на голову, руки и ноги, пузырь со льдом на глаза, широкие ленты пластырей на нос и щеки. Когда врач наконец отошел от него, Бен, словно мумия, лежал на белой простыне.

Труда подсела к нему, осторожно погладила немногие свободные от бинтов участки кожи и попыталась узнать, как он попал в шахту и не отправил ли его туда один из «спасателей». Сначала она услышала только странно безучастное «руки прочь». Из этой фразы Труда в первый момент заключила, что в случившемся несчастье ему никто не посодействовал.

— Да, да, — кивая, отозвалась Труда со слезами в глазах. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смел близко подходить к шахте! Теперь видишь, что происходит, когда ты меня не слушаешь. Могло быть еще хуже. Что только тебе там было нужно?

— Сволочь, — пробормотал Бен.

Объятая ужасом Труда поднесла руку ко рту, нагнулась к нему поближе, чтобы никто не слышал, и спросила:

— Тебя сбросил туда Бруно? Если это сделал он, скажи наконец.

Он не ответил. Измученный болью, страхом и прочими переполнявшими его чувствами, он закрыл глаза.

26 августа 1995 года

Уже в пять утра Труда поднялась с постели. После всего, что Якоб рассказал о Хайнце Люкке, она почти не спала. Благодаря четырем кружкам пива в эту ночь Якоб спал крепче обычного. И не слышал, как жена встала и крадучись через прихожую отправилась в комнату Бена. Быстрый взгляд внутрь. Кровать пуста.

Труда прикрыла дверь, зашла в ванную и затем спустилась по лестнице. Села за кухонный стол, чувствуя тяжесть и онемение в теле, по самое горло наполненном серым месивом паники. Неужели Хайнц Люкка мог такое сделать? Приветливостью и плитками шоколада выдрессировать для себя убийцу? И ничего не нашли, потому что мужчина с рассудком позаботился о том, чтобы не осталось никаких следов? Возможно, Хайнц увозил трупы на машине? И не заметил, что несколько пустяков Бен оставил для себя.

Около шести Труда полностью запуталась в мыслях, ощущая отсутствие сына в кровати центнером свинца на своих плечах. Затем, собравшись с силами, поднялась, приготовила завтрак и разбудила Якоба.

«Не шуми, — сказала она мужу. — Бен еще спит».

Когда в семь часов Якоб покинул дом, Труда отправилась в курятник, в надежде найти Бена там. Для сына курятник всегда служил убежищем. Тем местом, где началась мистерия его жизни, когда он открыл для себя нежность пушистого комочка, а затем получил взбучку.

Надежды Труды не оправдались. В курятнике она нашла только несколько яиц. В кладке, расположенной около двери, лежало пять штук, еще теплых. Труда собрала все и, подняв полу халата, уложила их туда и, наклонившись, стала пробираться к выходу. В курятнике было сумеречно, но скоро ее глаза привыкли к полумраку. И тут она заметила матерчатую куклу в гнезде у стены слева. И обратила внимание на пеструю тряпку, надетую на куклу.

Придерживая одной рукой полу халата, другой, свободной, Труда взяла игрушку Бена и принялась рассматривать тряпку с наморщенным лбом. Яркого желтого цвета, в модных каталогах такой обозначают как «желтый неон», с многочисленными розовыми крапинками.