Приманить надо, отвечает мамаша. А чем, твоим золотом или моим юным телом? Золота ты, знаю наперед, пожалеешь, а собой я отродясь не торговала и впредь не собираюсь. Знаешь, что она мне ответила?
— Ну? — Сердце Окша почему-то заколотилось часто-часто.
— Для тебя, мол, у нее есть совершенно особенная приманка. Хочешь знать какая? — Девчонка, лукаво ухмыляясь, обернулась через плечо.
— Никогда не чурался новых сведений, — стараясь скрыть свое волнение, ответил Окш. — Но упрашивать тебя не собираюсь.
— Зачем меня упрашивать? — удивилась Рагна. — Это ведь не мой секрет, а мамашин. С ее позволения я его тебе и передаю. Ну, слушай… Похоже, она знает о тебе не так уж и мало. Наверное, специально собирала сведения, для этого и замок покидала… Суть дела в том, что когда-то в Стране жестянщиков жил очень известный мастер-оружейник по имени Азд Одинокий. Погиб он давно, еще до твоего рождения. Но тем не менее что-то вас связывало. Не то он родней тебе приходился, не то был назначен в опекуны, тут дело темное. Перед смертью он оставил для тебя что-то вроде завещания. Речь там идет не о золоте, не о земле, а о тайнах ремесла. Не булочника, само собой, а оружейника. В общем, вся мудрость жестянщиков в комплекте. И не только ныне живущих, но и древних, тех самых, которые построили невидимую стену вокруг Чернодолья. Смерть помешала Азду передать тебе это завещание из рук в руки. Потом оно где-то затерялось или было надежно спрятано. Но мать утверждает, что дальнейшая судьба завещания ей известна. Все подробности она сообщит тебе при личной встрече.
— Просто так сообщит? Даром? — недоверчиво переспросил Окш.
— Как же! Даром только зуботычину можно получить, — ответила не по годам искушенная Рагна. — Что-то, бесспорно, она с тебя потребует. Скорее всего новый клинок.
— Вместе с моей головой, — негромко буркнул Окш, решивший не посвящать Рагну в тайну своей давней встречи с Геноброй.
— Что ты там бормочешь? — сразу насторожилась она. — Меня небось проклинаешь?
— Себя. За то, что связался с такой трепачкой, как ты… Хорошо, на один свой вопрос я ответ получил, хотя не могу сказать, что пришел от этого в восторг. Но вопросов, как ты помнишь, было два. Теперь отвечай, как ты меня разыскала? Тут что-то нечисто. Выкладывай всю правду.
— Как ты мне надоел! — Рагна даже за голову схватилась. — Молодой, а такой зануда! Что с тобой дальше будет!
— Это уже тебя не касается, понимаешь? Я не нуждаюсь ни в советчиках, ни в покровителях. Но если меня так легко отыскали в стране, похожей на кипящий котел, значит, я завишу от кого-то. А это меня не устраивает!
— Сейчас ты опять понесешь на меня невесть что! Мне это уже надоело. Давай договоримся сразу, что каждый из нас преследует только свой интерес.
— Если это не идет во вред другому, — поправил ее Окш.
— Да брось ты! Если бы тебе предложили выбор между смертью и предательством, как бы ты поступил?
— Откуда я могу знать заранее! Еще смотря какое предательство.
— Любое! Например, отдать меня на растерзание врагам.
— Теперь бы, наверное, отдал не задумываясь.
— И правильно бы сделал! Жизнь максара дорога. Жертвовать ею нельзя ни при каких обстоятельствах.
Пусть этим тешатся людишки, которые размножаются, как клопы… А теперь вернемся к твоему вопросу. Мы с тобой в прошлый раз кое о чем договорились. Не так ли?
— Допустим.
— При этом каждый соблюдал свой интерес. Я снабдила тебя золотом?
— Снабдила, — вынужден был согласиться Окш.
— Изменила твою внешность?
— Изменила.
— А ты смылся и адреса мне не оставил, тем более что не было у тебя его в то время. Вот я и побеспокоилась заранее…
— Ты что-то сделала со мной, подлая? — догадался Окш. — В тот момент, когда я в подземелье сходил с ума от боли? Воспользовалась моим беспомощным состоянием?
— Только не надо корчить из себя невинное дитя! Воспользовались им, видите ли… При желании я могла сделать из тебя послушного раба, но ведь не сделала же! Для жестянщиков нет секретов во всяких механизмах, а для максаров — в человеческой природе. Для нас живая плоть то же самое, что для твоих друзей металлы… Пощупай у себя над левым глазом… Правильно, сейчас там уже нет ничего. А раньше было несколько сквозных дырочек, через которые я добралась до твоего мозга. Теперь я имею возможность созерцать окружающий мир твоими глазами. Вернее, твоим левым глазом. Поверь, лично тебе это не доставит никаких неудобств. А если не хочешь, чтобы я что-нибудь увидела, например, голую задницу твоей очередной подружки, просто закрой левый глаз.
Едва Рагна сказала это, как Окш оторвал от подкладки куртки полоску черного сукна и демонстративно наложил ее поперек лица.
— Мне пора сменить прозвище, — заявил он. — Раньше я звался Сухоруким, а теперь буду Одноглазым…Аты продолжай, продолжай… Будет лучше, если между нами не останется никаких недомолвок.
— Продолжать особо нечего, — сказала Рагна с неохотой. — Еще сидя в темнице, я имела возможность любоваться какой-то обветшавшей башней, торчавшей посреди унылого островка.
— Верно, — подтвердил Окш. — Я жил там. Это маяк, один из самых старых в стране. Нынче он бездействует.
— Не составило труда выяснить, где именно находится этот островок, — продолжала Рагна. — Ведь среди челяди максаров есть немало уроженцев здешних мест… Туда я и направилась сразу после освобождения из темницы. Но в твоих глазах было уже совсем другое — бой, бой, бой. Бой без конца. И болота… Война шла повсюду, но в болотах сражалась только одна армия, и я поспешила вслед за ней. Поверь, мне пришлось нелегко. Еще чуть-чуть, и я опоздала бы. Чтобы найти тебя, пришлось пробираться через самую гущу битвы. А это опасно даже для максара. Шальной пуле безразлично, кем я выгляжу в глазах жестянщиков, демоном смерти или клубом дыма.
— Не стану скрывать, сегодня я узнал много нового, — сказал Окш голосом судебного стряпчего. — Но число загадок от этого только увеличилось. Например, я не верю, что Генобра вот так запросто отпустила тебя на свободу. Насколько я могу судить о нравах максаров, такая возможность совершенно исключается. Ведь, по твоим словам, она не доверяет даже себе.
— Тут вы с ней друг друга стоите, — невесело согласилась Рагна. — Действительно, меня отпустили не просто так… Мамаша считается непревзойденной искусницей по части составления всяких ядов. Как я не осторожничала во время нашей прощальной трапезы, все же отведала ее отравы. Это порошок, который нельзя по виду отличить ни от соли, ни от толченого мела. Его с одинаковым успехом можно добавлять и в вино, и в соус, и в начинку пирогов. Попав внутрь живого существа, кристаллики этого яда проникают через стенки кишечника в кровь и в печень. Некоторое время они ничем не дают о себе знать. Но если через день-два ты выпьешь хотя бы кубок воды, кристаллики начинают набухать и достигают размеров кулака, а то и больше. Однажды я имела удовольствие созерцать человека, отравленного таким ядом. Его разорвало изнутри, как мыльный пузырь. Я не пила с тех пор, как покинула замок мамаши. Если я не вернусь или вернусь одна, то подохну. От жажды или от яда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});