Читать интересную книгу Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

На том мы с Вершининым и расстались. Я оставил ему московские телефоны Г.К. Жукова и 5 июня вылетел из Канады в Москву, хотя туристическое время мое по Канаде не закончилось, у меня было еще 7 дней. Но так как наша встреча была неподготовленной, да и само предложение мое, которое я сделал Вершинину, и самому мне казалось дерзким, пришлось свой туризм прервать до лучших времен.

По приезде в Москву, мы обсудили все вопросы с нашей дружной компанией, и я вылетел в Чимкент. Хрущев в это время находился в Казахстане, в своем Целинограде. Когда же мы дозвонились до него, Хрущев и Юсупов сразу вылетели в Чимкент, на горе некоторым руководителям Чимкентской области. Для встречи Хрущева в аэропорт я не приехал, поскольку открывать себя «большой шишкой» я не имел права. Его встретили Ниязбеков, Макаров и другие. Как всегда, свита была большая. Но Хрущев чуть меня не выдал, здороваясь со встречавшими его товарищами, он спросил:

– А где же он?

Когда расселись по автомобилям, Ниязбеков ему объяснил, что я в крайкоме, и не хочу рисоваться на виду у всех. Хрущев сказал:

– Вот ведь какая жизнь, выполняет такую работу, а приходится прятаться и от своих, и от чужих!

Приехали в крайком, всех отпустили, остался Хрущев, Юсупов и Ниязбеков, тогда зашел и я. Поздоровались, и Хрущев заметил:

– Ты что-то, сынок, так похудел – замотался совсем!

– Ничего, – говорю, – кости есть и мясо будет.

Ниязбеков распорядился подать обед на 4 персоны. Откровенно сказать, аппетит у меня был волчий, так как в этой суете я перешел на одноразовое питание, поэтому, когда подали на стол, а мы сидели в столовой комнате, которые были у каждого большого руководителя, я предложил:

– Давайте покушаем, я голоден с самой Канады.

Все поддержали мое предложение, и никто не задавал вопросов. Никита Сергеевич произнес тост за мое возвращение, и все мы, в том числе и я, выпили по сто граммов коньяка, покушали, потом повторили еще по сто под шашлыки.

Закончили трапезничать быстро, все сидящие здесь давно привыкли экономить время на собственном желудке.

Я подробно рассказал о положении дел на Кубе и в США, особенно в штате Флорида – это в 90 милях от Кубы. Вместе с общей обстановкой сообщил, какие меры мы принимаем по линии специальной военно-политической контрразведки. Я объяснил:

– В конце этого года встречусь с Джоном Кеннеди, но мои встречи – это подготовка вашей встречи, Никита Сергеевич, с Кеннеди, – либо на конец 1961 года или на начало 1962. Допустить общепланетарный конфликт, но это уже будет ядерный, мы, коммунисты, не имеем права. Я все сделаю, как подсказывает мне обстановка и как диктует мне собственная совесть!

Все какое-то время помолчали, потом поочередно пожали мне руку.

Хрущев спросил:

– Как с работой?

– Пока не набрался опыта, но Чепурин хорошо помог с кадрами, и вроде бы все идет нормально.

Ниязбеков сказал:

– Мы за этим делом следим и в грязь лицом не ударим! Я даже не знал всего объема работ, который ты тащишь. Это же надо, полпланеты облететь за 5 суток, да еще такие дела переделать, к тому же без единой ошибки.

Я добавил:

– С одной стороны – Булганин поступил со мной очень плохо, а с другой – хорошо. Я под личиной гражданского человека превратился в невидимку, правда порой и для семьи, и для себя.

– Вот в чем вопрос, – проговорил Н.С. Хрущев, – от всех всю жизнь надо прятаться.

– Но ничего, Никита Сергеевич, с Китаем почти все улажено, с Кубой, я уверен, все утрясем после вашей встречи с Кеннеди. Что касается известной нам воинственно-разрушительной системы, то с этим сам дьявол по пьянке не разберется. Хотя, конечно, именно дьявол эту систему и создал.

– А сколько километров до твоего нового места работы? – спросил Хрущев.

– От Чимкента, – сказал Юсупов, – это, конечно, далековато и надо что-то придумать другое, Сабир Билялович, – обратился Юсупов к Ниязбекову.

На этом мы и расстались. Мне дали автомобиль из парка крайкома, и я уехал в свой совхоз, теперь уже это был совхоз – Джамбул. Договорился при этом с Ниязбековым, что если Жуков позвонит, то меня известят в этот же день. Домой приехал поздно, но было приятно увидеть семью, которая, почти всегда, оставалась без меня, хотя в этом новом совхозе жили уже две мои родные сестры с мужьями и детьми. В этот раз я долго был дома, только 2 раза съездил в ТуркВО.

Георгий Константинович, видя, что я основательно вымотался, дал мне передышку. Он никак не мог понять, что для кочевника оседлость – это чуть ли не смерть. Но и побыть в совхозе и в семье мне было приятно. Главное оказалось то, что учеба в техникуме не прошла даром, я во многих вещах уже разбирался, а остальное дополняла дисциплина. Я откровенно не переносил разгильдяйство и пьянку, поэтому имел авторитет, и особенно у жен моих гражданских работников. Они говорили:

– Георгий Петрович, как вы здесь, так наши мужья всю зарплату домой приносят.

Я на эти слова сразу среагировал. Было проведено собрание, и на нем приняли решение: работники, кем бы они ни работали, зарплату будут получать сами только тогда, когда не будут пьянствовать. А за того, кто часто заглядывает в рюмку, зарплату будет получать жена. Все проголосовали – за. И знаете, это собрание очень многим помогло освободиться от зеленого змия, и в семьях на¬ ступил порядок.

Так я наслаждался гражданской жизнью до 17 октября, даже под ложечкой засосало от тревожных мыслей. Все передумал. Если Вершинин струсил откровенно объясниться с Кеннеди, то ждать этой встречи можно до бесконечности.

Но если Джон Кеннеди отверг встречу с каким-то там советским шпионом, то это еще хуже, хотя я все равно тогда поеду сам и добьюсь встречи посредством Роберта Кеннеди. Мы с ним, хотя и немного, но были знакомы по Квебеку, в Канаде. Помимо этого я заканчивал Политическую академию им. В.И.Ленина. 17 октября Ниязбеков позвонил моему новому директору совхоза и сказал:

– Ваш главный инженер летит во главе делегации в Венгрию по решению крайкома партии сроком на один месяц.

Директор прислал секретаршу домой, и она оставила эту записку жене. Это было очень хорошо: когда я пришел домой, то она меня почти собрала в командировку. 19 октября я был уже в Москве, 20 октября вылетел в Монреаль. Встреча наша с Джоном Кеннеди состоялась на территории США в Калифорнии, почти у всей семьи на виду. После обеда, мы вчетвером – два брата Кеннеди, Вершинин и я, пошли прогуляться и обо всем поговорили, где и кто готовил на Кеннеди покушение и почему они были неудачные. Потом я ему передал копию письма за подписью А. Даллеса, Г.Трумэна и Д.Эйзенхауэра от 1952 года по поводу переворота в СССР, который должен был произвести Берия. Джон Кеннеди быстро прочитал, глянул на подписи и проговорил по-русски: «Фашист».

– Кто вы на самом деле есть? – спросил он меня.

Я, не раздумывая, ответил:

– Я заместитель начальника специальной военно-политической контрразведки СССР, начальником которой является Г.К. Жуков!

Вершинин перевел ему все с толком и с расстановкой, и от себя Кеннеди задал вопрос:

– А разве есть такая разведка в СССР?

– Есть, – говорю я.

Тогда он по-русски спросил меня:

– Жьюков – начальник?

Я кивнул. Он, обращаясь к Вершинину, сказал:

– Не такой уж и Хрущев простачок, вон как подзагнул!

Вершинин мне все перевел, а я ответил:

– Если вы встретитесь с Хрущевым, Господин Президент, то вы найдете общий язык.

Кеннеди ответил:

– Хорошо, если так.

Потом сказал, обращаясь к Вершинину:

– Мы это все обсудим и назначим встречу в следующем году, так как сейчас у нас политическая обстановка не совсем подходящая, хотя войны мы не допустим.

Я ему кивнул и сказал:

– O' key!

Кеннеди сказал Вершинину, что больше не надо никого присылать:

– Приезжайте вы – старый друг лучше новых двух.

Вершинин все перевел мне, и мы пошли. По пути Кеннеди сказал брату и Василию Вершинину, что если я хочу остаться на несколько дней, то они это устроят, а если у меня нет времени, то попросил проводить меня до самолета на Москву.

Я поблагодарил президента и спросил:

– А как мы свяжемся?

Он показал мне на Василия Вершинина и назвал его Джеймсом Хортлингом. Я, откровенно сказать, и не знал, что Вершинина так зовут. Джон Кеннеди пожал мне руку и по-русски сказал мне: «До свидания!» Мы втроем сели и поехали в аэропорт Нью-Йорка.

Вечером, по нью-йоркскому времени в 19.20, я вылетел из Нью-Йорка. В Москву я прилетел вечером, по московскому времени в 17.15. Сошел с самолета и поехал в гостиницу на ВДНХ с расчетом встретить там кого-нибудь из Казахстана.

Никого не встретив, я взял номер «люкс», и крепко уснул. Проснулся где-то часов в 8 утра, побрился, сходил в буфет, подзаправился и позвонил Г.К. Жукову. Он удивился и переспросил: