Читать интересную книгу Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

– Хорошо, хорошо, – проговорил Жуков. – Я в конце марта или апреля буду в Ташкенте, есть о чем поговорить. Хрущев спрашивал, почему ты Хелен Бреун в Ленинграде задержал 19 апреля?

– Да, а что такое?

– Да, так. Мы тут с Никитой Сергеевичем читали эту писанину от Даллеса, Хрущев вспомнил и сказал: «Какие же мы идиоты, он рисковал, задерживая Бреун, в день своего рождения, а мы об этом даже не вспомнили!». Ну ладно, давай тогда связывайся с Усмановым, как договорились, а через неделю еще созвонимся. Там теперь Даллес все ЦРУ свое трясет, такой удобный для янки переполох мы предотвратили. Эти янки превратили Кубу черт знает во что!

Я тут же из кабинета Ниязбекова связался с Аблязовым и передал ему, чтоб он срочно созвонился с Усмановым для переправки Басамыкина и Татарчука из Никарагуа на Кубу. После этого я отправился домой. Затем мы еще дважды связывались с Жуковым по телефону, а 14 апреля 1959 г. я встретил его уже в Ташкенте. С аэродрома мы сразу отправились в ТуркВО, где провели несколько часов, после чего, по приглашению первого секретаря Узбекистана Рашидова, поехали на ужин и ночлег в Дом отдыха ЦК, который находился в Луначарском.

Проезжая мимо техникума, я сказал:

– Скоро я буду защищать здесь диплом.

– Здесь? – переспросил Рашидов.

– Да, – ответил я.

– Так давайте завтра поедем и уладим все эти проблемы: сколько у вас дел, а здесь еще на это придется нервы тратить.

Жуков хитро смотрел на меня и как будто чувствовал, что я отвечу. А сказал я следующее:

– Нет, нет, прошу вас никому и ничего про меня не говорить! Я привык все делать для себя с детства сам. А защита диплома для меня – проверка. Я должен испытать себя, знаю я что-либо по механизации сельского хозяйства или нет. Ведь потом мне придется работать с людьми! Когда мы с Хрущевым летали в Канаду, то я не сидел сложа руки, а научился регулировать сеялку по посеву кукурузы квадратно-гнездовым способом. Вот если выгонит меня Жуков или Хрущев из СВПК, как Булганин в 1955 г., то мне будет чем заняться – буду сеять кукурузу.

Все, включая шофера, громко захохотали. Но Рашидов спросил:

– А как это произошло? Расскажите.

Но рассказал за меня обо всем Г.К. Жуков и дополнил:

– Вот с этого-то времени Георгий Петрович и превратился в гражданского человека. Хотя, я так думаю, давно все можно было исправить.

– Теперь понятно, почему этот подхалим Булганин с треском вылетел, – проговорил Рашидов.

Так, за разговором, мы подъехали к нужному месту. Здесь нас уже ждали. Заехав в ворота дома отдыха, мы сразу пошли в столовую, Рашидов проговорил:

– Как желудку не болеть? Целый день мотаешься, поесть некогда, а ужинать сядешь, готов быка проглотить. Вечером наешься, утром ничего не хочется, так и привыкаешь постепенно к одноразовому питанию.

– В чем-то и от этого польза, – проговорил я. А именно в том, что мы никогда не страдаем отсутствием аппетита.

Снова все рассмеялись. На столе было все: и шашлыки, и плов, и хамса, и, пусть простит меня читатель, но все это стократно было нами отработано, в том числе и первым секретарем ЦК Узбекистана Рашидовым. Я хорошо знал, как он работал, и знал, что он не случайно перешел на «одноразовое питание». Мы уже знали, что наши ребята благополучно добрались до Кубы и полностью владели развивающейся там обстановкой. 15 апреля мы приехали на автомобиле в Бухару, провели совещание с нашей группой, работающей по всей Средней Азии. Число лазутчиков в этом регионе не уменьшалось, и нас интересовало все, с чем они переправлялись на нашу сторону.

С 16 по 18 апреля мы, вместе с Жуковым, без санкций Хрущева посетили КНР Очень радушно были приняты Мао Цзе Дуном и Чжоу Энь Лаем. Нам была отведена самая лучшая гостиница ЦК в Пекине. Встретились с министром обороны КНР Линь Бяо. Из беседы с ним стало понятно, что он настоящий лицемер. Однако ни Мао Цзе Дун, ни Чжоу Энь Лай о нем ничего не сказали, но я знал, что они его не любят. 19 числа, утром, мы вылетели из Пекина в Алма-Ату, где нас встретил Юсупов. Во время обеда, под Алатау, в санатории ЦК КП Казахстана, меня поздравили с 27-летием. Мы немножко это отметили. К нашему удивлению, к вечеру прилетел Хрущев, узнав от Юсупова, что мы находимся под Алатау. Расцеловал меня, поздравив с днем рождения, снял с руки свои золотые часы и подарил мне, объявив при этом, что награждает меня орденом Ленина. Ночь, конечно, прошла весело. Поспали мы часа по 2-3, не более. Утром Хрущев спросил:

– К соседу не ездили? – намекая этим на Китай.

Жуков сказал:

– Мы сюда-то оттуда попали. Летали в Китай на самолете.

– Как же они вас не сбили? – спросил Хрущев.

– Да нет, встретили очень хорошо. Из Пекина до границы нас сопровождали три истребителя.

– Это очень хорошо, – одобрительно проговорил Хрущев. – Надо Кубу не проморгать.

Георгий Константинович рассказал о выполненных нами мероприятиях. Никита Сергеевич после этого рассказа на глазах помолодел:

– Молодцы! Награды за мной!

Назревал Карибский кризис. 20 апреля Н. С. Хрущев и И.Ю. Юсупов улетели в Целиноград, мы же вылетели в Ташкент, где нас ждали Ахромеев и Устинов для обсуждения вопроса о Кубе. Было перехвачено письмо премьера Израиля Годды Меир к Аллену Даллесу, в котором она просит «использовать» Кубинский кризис для создания такой обстановки в мире, которая позволит за счет Ливана, Египта, Сирии, Иордании расширить территорию Израиля и осуществить давнюю мечту израильтян – иметь великий Израиль.

– Вот они что захотели! – проговорил Георгий Константинович. – Кто там у нас, тезка? Надобно разобраться!

Я сказал:

– В Египет и Сирию я на дня 2-3 вырвусь, у нас с Гамаль Абдель Насером после проблемы, связанной с каналом, сложились хорошие отношения. Этот документ надо сфотографировать в двух экземплярах, Насер их всем передаст. Садыкова, Аббасова, Штигуна мы отправим туда завтра.

Я ожидал, что это будет делаться даже без Карибского кризиса, так как еще в прошлом году мы получили записку от Альтмана, в которой он писал, что Меир провела совещание, на котором присутствовали все израильские ястребы и гости США: Бжезинский, Джонсон и Юстман. Они заявили, что любые действия администрации Израиля по расширению своей территории будут поддержаны администрацией и конгрессом США. Так мы и порешили, я взял копии письма и передал их по своей связи Садыкову и Аббасову.

На второй день, 22 апреля 1959 года, я вылетел из Ташкента в Египет. Мой второй приезд был не менее важен, чем первый. С Гамаль Абдель Насером мы встретились как старые знакомые, поговорили о письмах Голды Меир. Он мне рассказал, что эта возня идет давно, на границах – провокации за провокациями. Пожаловался на разобщенность в рядах арабских стран, особенно Иордании. На второй день приехал Асад и сын президента Ливана, Насер, вручил им письмо Голды Меир, провели непринужденную беседу, и гости уехали. 24 апреля прибыл Садыков и Аббасов со своими ребятами. Быстро размножили письмо и сразу отправились по мусульманским странам раздавать это письмо. Мы договорились с Насером и Асадом, что Садыков и Аббасов останутся здесь и для информации, и для связи с нашими сотрудниками, оставшимися в Израиле. 25 апреля я вернулся домой в Чимкент, сразу связался с ТуркВО, где находился Жуков, которому я обо всем доложил. Практически это означало, что «секретное» письмо Голды Меир стало достоянием гласности мусульманских стран, что посеяло определенное недоверие между США и Израилем, а главное – арабские страны не были застигнуты врасплох.

Георгий Константинович поинтересовался общим положением дел в Египте и Сирии. Я ему передал привет от Насера и Асада и рассказал о положении дел на Ближнем Востоке. Проинформировал еще о том, что отправил Захара Приходько и Шувалова в Канаду, чтобы получить достоверней информацию о Кубе и Флоридском проливе.

– На базе Гуантанамо, – сказал я, – ребята зацепились хорошо. Если Хрущев задумает посетить своего друга в Канаде, то я думаю с ним туда слетать и просочиться на Гуантанамо, ребята говорят, что возможность есть. Но Георгий Константинович запротестовал:

– Во-первых, я советую тебе, тезка, отдохнуть, ведь ты весь 58 и половину 59 года в дороге. Во-вторых, о присутствии в Гуантанамо, выброси все это из головы. Разве тебе не хочется отпраздновать свои 28 лет?

– Понял, – говорю я. – Спасибо за отпуск, останусь дома и буду грызть гранит науки.

Он посмеялся и сказал:

– Я завтра вместе с Сергеем (Сергеем он звал Ахромеева) вылечу в Киев, там тоже есть какие-то новости, по возвращении оттуда я тебе позвоню.

Дня 4 или 5 я нигде не появлялся, готовился к сдаче экзаменов за 5-й курс, хотя и знал, что могу вообще ничего не читать и получить диплом, но выработанное самолюбие не давало мне расслабиться. Поэтому я упорно насиловал себя и готовился к эк¬ заменам. 3 мая я был уже в техникуме, на ночь устроился, как старый знакомый, в доме отдыха в Луначарском. Экзамены я сдал более чем успешно и 20 мая получил тему дипломного проекта. Торчать в Ташкенте не стал, сразу отправился домой. Все чертежи по дипломному проекту я закончил к 5 июля, съездил на консультацию – все было в порядке. Заехал в ТуркВО, а там новости – меня разыскивает Жуков. Я быстро с ним созвонился и на следующий день отправился в Москву, где меня поджидал приятный сюрприз – тот второй «русскоговорящий» из Севильи был быстро задержан в Польше и вывезен в Москву. Приспособления, которые он применял ко мне, были слишком устаревшими, мы с ним объяснялись на других приспособлениях, и тот человек, кем он был в Севильи, после первых 20 минут заговорил так, что только слушай. Он выдал всех посидельцев ЦРУ и МИ-5 в Москве, Киеве, Ленинграде и Минске. На него было противно смотреть, – как он за спасение своей шкуры сдавал все и всех. На следующий день я специально оделся в форму, при всех знаках отличия, пригласил его на собеседование. Он, как только вошел, так и рухнул на пол, но наша Дашенька минут за 15 привела его в чувство. Я его спросил: