голову, чтобы посмотреть на свою работу. — Я закончила.
Я вскакиваю на ноги.
— Я ждал этого всю неделю. Покажи мне.
Эбигейл встает со стула, затем приказывает.
— Закрой глаза.
Я подчиняюсь и слышу, как она передвигает мольберт, затем она шепчет:
— Можешь посмотреть.
Мой взгляд прикован к произведению искусства, которое вызывает во мне столько эмоций, что сердце сжимается в груди.
Она идеально передала лес. Тени людей выглядывают из-за деревьев, а полосы цвета проносятся по воздуху. Я чувствую смех, исходящий от картины.
— Нууууу? — Мои глаза устремляются к лицу Эбигейл, когда она говорит. Она нервно кусает нижнюю губу. — Тебе это нравится?
Я перевожу взгляд обратно на холст, на котором запечатлено одно из моих любимых детских воспоминаний.
— Это абсолютное совершенство, Эбигейл.
— Правда? — В ее голосе слышится волнение, когда она смотрит на картину.
Я подхожу к своей женщине и прижимаю ее к своей груди. Прижавшись к ее губам, я крепко целую, а затем умоляю:
— Не возвращайся в Академию. Останься со мной.
Эбигейл обвивает руками мою шею и встречается со мной взглядом.
— Я должна вернуться. Мне нужно время, чтобы сообщить моему отцу новость о том, что мы встречаемся. Если я останусь здесь, он узнает.
Будучи реалистом, я спрашиваю:
— Что ты будешь делать, если твой отец потребует, чтобы ты перестала встречаться со мной?
Эбигейл вздыхает.
— Если до этого дойдет, то, по крайней мере, я пыталась.
Я нетерпеливо рычу:
— В смысле?
— Мне придется разорвать отношения с семьей.
Ее родители не заслуживают того, чтобы называться ее семьей. Где они были, когда Эбигейл больше всего в них нуждалась?
— Здесь у тебя всегда будет семья, — уверяю я ее. — Но будешь ли ты в порядке, если до этого дойдет?
Эбигейл кивает.
— Нельзя скучать по тому, чего у тебя никогда не было.
Господи, она такая сильная.
Я нежно целую ее в губы, затем говорю:
— Я перевел пять миллионов евро на твой банковский счет.
На ее лице отражается шок.
— Зачем?
— Чтобы у тебя были свои деньги. — Я ни за что не скажу ей, что это деньги, которые я получил от якудза. Это секрет, который я унесу с собой в могилу.
— Николай, — вздыхает она, снова глядя на меня так, словно я одно из семи чудес света. — Ты не должен был этого делать.
Я крепче сжимаю ее в объятиях.
— Ты моя, Эбигейл, а это значит, я имею честь заботиться о тебе.
— Когда ты говоришь такие вещи, я падаю в обморок. — Она прижимается ко мне ближе. — А потом мне нужно, чтобы ты трахнул меня, потому что от этого моя киска вся болит и нуждается в тебе.
Я становлюсь твердым со скоростью света.
— Господи, мне нравится, когда ты говоришь со мной непристойности.
— Да? — В ее глазах сверкает озорной блеск, и я знаю, что она собирается сказать. — Накажи меня своим членом, папочка.
Господи, эффект, который производят на меня эти слова, нереален.
Я поднимаю Эбигейл. Когда она повисает у меня на плече, я направляюсь в спальню.
Опустив ее на одеяло, я приказываю:
— Разденься догола. Я хочу видеть каждый дюйм моего самого ценного владения.
Открыв ящик прикроватной тумбочки, я достаю наручники и вибратор, которые купил во время быстрой поездки на материк.
— Оооо…Мне нравится, к чему это ведет, — дразнит Эбигейл, раздеваясь.
Я быстро раздеваюсь, затем жестом приглашаю ее лечь на кровать.
— Раскинь руки и возьмись за подголовник.
Эбигейл подчиняется и позволяет мне пристегнуть ее запястья наручниками к дереву. Двигаясь вниз по ее телу, я говорю:
— Скажи мне, когда это станет слишком для тебя.
— Да, я почти уверена, что этого не случится, — дразнит она меня.
Я одариваю ее озорной усмешкой.
— Это мы еще посмотрим.
Слезая с кровати, я беру вибратор и включаю его. Жужжащий звук заставляет Эбигейл широко раздвинуть ноги.
Блять, мне нравится ее уверенность.
Я опускаюсь на колени между ее бедер и медленно обвожу игрушкой каждый из ее сосков.
Я наблюдаю, как краснеют ее щеки и расширяются радужки.
— Я покажу тебе, что я хочу, чтобы ты делала, когда мы разговариваем по телефону, и я дрочу свой член.
— Покажи мне, — умоляет она.
Сев на корточки, я обхватываю свой стояк левой рукой, а кончиком вибратора провожу по ее клитору.
— Господи. Тебе придется показать мне это несколько раз, прежде чем я уеду. — Она ахает, когда я обхожу ее вход. — Я медленно учусь.
Я накачиваю свой стояк, наблюдая, как кончик вибратора входит в нее.
— Блять, мне нравится, как твоя киска обхватывает резину.
Ее бедра вращаются, в то время как ее глаза не отрываются от моего члена, и я жестко глажу себя, чтобы она получила удовольствие от просмотра.
Я усиливаю вибрацию и толкаюсь немного глубже. Попка Эбигейл приподнимается над кроватью, и она откидывает голову назад.
— Господи, Николай, — стонет она. — Просто трахни меня уже.
Я вытаскиваю вибратор, и когда она хмурится, сильнее сжимаю член в кулаке.
— Ты дразнишь, — жалуется она, ее запястья напрягаются в наручниках.
— У меня есть весь день и ночь, чтобы трахать тебя, Малышка, и я намерен использовать каждую секунду этого времени.
Я начинаю пытку сначала, и к тому времени, когда я в четвертый раз вытаскиваю из нее вибратор, Эбигейл уже хнычет, требуя освобождения.
Она такая чертовски влажная, ее возбуждение покрывает внутреннюю сторону бедер.
Я бросаю вибратор на кровать и, положив руки по обе стороны от ее талии, мучительно медленно толкаюсь в нее.
— Пожалуйста, — лихорадочно умоляет она. — Боже, пожалуйста.
— Смотри на своего бога, пока умоляешь его, — требую я, мой голос звучит властно.
Взгляд Эбигейл мгновенно встречается с моим.
Я наблюдаю, как медленно толкаюсь в нее, пока не погружаюсь до самого основания, а затем вытаскиваю его еще медленнее, и ее возбуждение покрывает мой член.
— Мне нравится смотреть, как мой член трахает твою мокрую киску.
Когда я снова вонзаюсь в нее, отпечаток моего члена уже виден под ее кожей. Я, блять, достигаю ее пупка.
Я провожу пальцами по ее животу, ощущая, как глубоко мой член погружен в нее.
Господи, блять, Боже.
Теряя рассудок, я двигаюсь быстрее, мои глаза прикованы к ее животу, пока я смотрю, как трахаю ее.
— О Боже, — ее тело содрогается. — Николай! — кричит она.
— Кончай, детка, — отдаю я приказ, в котором она отчаянно нуждается.
Эбигейл сотрясается подо мной, ее стоны и всхлипывания наполняют воздух.
Я вбиваюсь в свою женщину так, будто моя жизнь оборвется, если я осмелюсь остановиться.
Она всхлипывает, когда удовольствие разливается по моему позвоночнику. Моя задница