как только Тшимага предъявит код, ему его выдадут.
— Приятно иметь с вами дело, мистер Ветров. Надеюсь, мы еще увидимся.
Я вздергиваю подбородок.
— Я буду на связи.
Я не шевелю ни единым мускулом, когда Тшимага и его люди складывают свой столик и возвращаются к своим джипам. Только когда они въезжают в джунгли, я разворачиваюсь и иду обратно к самолету.
Папа устало вздыхает.
— Теперь предстоит тринадцатичасовой перелет домой. Я становлюсь слишком стар для этого.
Мне нужно научить Брайанта встречаться с контрабандистами в Африке, чтобы он мог делать перелеты за меня.
Как только мы все рассаживаемся и пилот объявляет, что мы готовы к взлету, я спрашиваю папу:
— Не слишком ли рано делать предложение Эбигейл?
Широкая улыбка расплывается на его лице.
— Никогда не бывает слишком рано. Я знал твою маму две недели, когда мы поженились.
Точно.
— Но все зависит от того, готова ли Эбигейл сделать этот шаг. Тебе нужно поговорить с ней об этом и узнать, что она чувствует.
— Ты прав, — бормочу я. — Но тогда я не смогу удивить ее.
— Ты действительно любишь Эбигейл?
Без колебаний я киваю.
— Больше, чем саму жизнь.
— Ну, если она любит тебя, тогда действуй. Вы можете быть помолвлены какое-то время до свадьбы, если ей нужно время, чтобы привыкнуть к этому.
Я усмехаюсь.
— Если Эбигейл скажет "да", я не стану ждать год или даже несколько месяцев.
Папа качает головой, на его лице широкая улыбка.
— Я собираюсь немного поспать. Тебе следует сделать то же самое.
_______________________________
Эбби
Это безумие. Я не могу поверить, что мой отец зашел так далеко.
Ты знала, что он выйдет из себя, если узнает о тебе и Николае.
Получив указание привести себя в порядок к ужину, я уже час сижу взаперти в своей спальне.
Я чертовски зла и не могу присесть ни на секунду. Я слишком взвинчена и постоянно хожу туда-сюда.
Пройдет целый день, если не больше, прежде чем Николай узнает, что я больше не в Академии Святого Монарха. Я пытаюсь подсчитать, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до Конго, провести встречу и вернуться обратно.
Получается… двадцать восемь часов? Тридцать?
Черт.
Аврора уже должна была заметить, что меня нет в Академии Святого Монарха. Она попытается позвонить, а если не сможет дозвониться, то, надеюсь, спросит обо мне у директора Козлова.
Черт, директор Козлов вообще знает, что я встречаюсь с его крестником? Может, он станет меня искать?
Инна тоже может заметить. Если Николай не сможет связаться со мной, как только вернется, он узнает у них.
Тридцать часов. Многое может произойти, прежде чем он поймет, что меня нет в Академии.
Я должна выбраться отсюда.
Я оглядываю свою комнату, и мой взгляд останавливается на окне.
Ты сбегала много раз. Ты можешь это сделать.
Я бросаюсь к дверям, ведущим на балкон, но обнаруживаю, что ключ уже вынут. Пока я ищу, чем бы разбить стекло, дверь в мою комнату открывается, и входит мама.
В руке она держит бокал с "Маргаритой", и я замечаю, что ее глаза остекленели.
— Отец зовет тебя.
Она видит, что на мне по-прежнему джинсы и блузка, затем хмурится.
— Тебе следовало переодеться. Он расстроится.
— Мне все равно. — Я резко качаю головой. — Ты знаешь, что это безумие. Ты не можешь держать меня здесь.
Она устало вздыхает, словно из ее души высосали всю энергию.
— Не устраивай сцен. Он делает то, что лучше для тебя.
Я слышу, что она сама не верит своим словам.
— Это не то, что лучше для меня, и ты это знаешь. Ты собираешься держать меня здесь взаперти вечно? Таков план?
Еще раз вздохнув, она делает глоток своей "Маргариты" и выходит из комнаты, оставив дверь открытой.
Я бросаюсь вперед, но как только я выхожу в коридор, охранники хватают меня за руки, обходя с флангов. Я начинаю сопротивляться, пока меня практически тащат вниз к лестнице, и мне удается пнуть одного ублюдка в голень.
Меня ведут в главную гостиную, и когда я вижу, как другой мужчина улыбается моему отцу, пока они увлеченно беседуют, лед течет по моим венам.
О, черт возьми, нет.
Отец и мужчина оборачиваются и смотрят на меня, когда меня вталкивают в комнату. Я бросаю взгляд на охранников, а затем поднимаю подбородок, чтобы встретиться взглядом с отцом.
— Это моя дочь, Эбби. У нее характер ее матери.
Когда она не пьяна в стельку.
Мой отец смотрит на мужчину так, словно он ходячее банковское хранилище с неограниченным количеством денег.
— Это Антонио Виттори, мужчина, за которого ты выйдешь замуж.
Я бы предпочла умереть, но у меня нет планов покончить с жизнью, поэтому я должна найти способ выбраться из этой передряги.
Антонио улыбается мне, подходя ближе, и я мгновенно отшатываюсь.
— Не смей прикасаться ко мне.
Ему чуть за тридцать, и я бы даже сказала, что он красив. До того, как влюбиться в Николая, я была бы покладистой. Я всегда знала, что в моем будущем меня ждет брак по расчету.
Антонио достает кольцо из нагрудного кармана, и когда он тянется к моей левой руке, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но мне преграждают путь две обезьяны-переростки.
Один из охранников хватает меня за плечо и заставляет повернуться лицом к Антонио. Отец хватает меня за левую руку и с силой удерживает на месте, пока Антонио надевает кольцо мне на палец.
— Я никогда не выйду за тебя замуж, — плюю я в Антонио.
Мой отец мрачно усмехается, качая головой.
— Я приношу извинения за поведение моей дочери. Она упряма.
Отец пожимает руку Антонио.
— Мы отпразднуем помолвку завтра вечером.
— С нетерпением жду этого, — бормочет Антонио. Когда он переводит взгляд на меня, и я вижу самодовольный блеск в его глазах, я подавляю желание еще раз плюнуть в него.
Как только Антонио покидает комнату, мой отец приказывает:
— Отпустите ее.
Как только охранники убирают руки с моих плеч, я разворачиваюсь и бью коленом ближайшего из них. Он сжимает свою промежность и с болезненным стоном опускается на колени.
Уинтер бы так гордилась мной.
Мой отец тяжело вздыхает.
— Прекрати так себя вести! Ты невозможна. Антонио Виттори богат. Это важный союз.
— Я не собственность, которую можно заложить тому, кто больше заплатит!
— Прекрати жаловаться! — рявкает он. — Ты примешь это соглашение и научишься подчиняться своему жениху, как твоя мать подчинялась мне. — Он смотрит на меня с плохо скрываемым разочарованием. — Надеюсь, ты подаришь ему сына, а не капризную дочь.
Мое тело дрожит от