двое детей, не так ли?
– Да, два мальчика.
– Это… Мне жаль! – выпалила Виктуар, «расстреляв» посетителя взглядом в спину, когда он выходил из кабинета.
Дверь закрылась, и она повторила: «Чудовища!», изо всех сил стараясь не заплакать.
* * *
Виктуар хотела пойти служить в полицию, чтобы кое-кого найти, придать смысл жизни и испытать сильные эмоции. Ее взяли. Она не ошиблась. И это было только начало, напомнившее ей первую фразу книги, которую она перечитывала множество раз. «Чудовищную» книгу, освещающую вас своей тьмой. А может, работа полицейского – это еще и возможность позаимствовать отрывок из «Путешествия на край ночи» [31]Луи-Фердинана Селина, изданного в 1932 году, и прожить его в режиме реального времени?
* * *
Когда Делестран вернулся, она посмотрела на часы. Стрелки показывали пять вечера. Ей показалось, что шеф торопится и вынашивает какую-то идею. Ксавье Лакруа не пожелал разговаривать с психологом, заявив, что не нуждается в помощи. Он производил впечатление человека, больше всего на свете мечтающего как можно скорее уйти. Делестран проводил его до поста охраны, а на обратном пути зашел к Клер Рибо. Ему требовалась живительная порция света.
Психолог сделала несколько интересных уточнений. Профиль женщин, рожающих «анонимно», был очень разнообразным по социальному и семейному происхождению, по финансовому положению. Больше всего было незамужних женщин в опасной ситуации: многие пережили травмы, терпели моральные притеснения и сексуальное домогательство в детстве, а впоследствии подвергались насилию со стороны мужа. Встречались женщины, которые просто не видели себя в роли матерей. Совсем немыслимыми были случаи женщин, чьи партнеры не хотели брать на себя отцовскую миссию и оказывали на них давление, настаивая на прерывании беременности. В большинстве случаев выбирался аборт, но, если срок был слишком большим, анонимные роды становились последней спасительной мерой. Чаще всего к ней прибегали в случае зачатия вне брака или вследствие инцеста, но не стоило забывать и о склонных к насилию партнерах, правонарушителях, алкоголиках, наркоманах, от которых будущая мать могла ждать только худшего. В целом эти женщины жили в состоянии сильнейшего психологического стресса, что объясняло случаи позднего осознания беременности. Когда ребенок начинал шевелиться, чувство вины усугублялось. В отказе от эпидуральной анестезии следовало усматривать желание причинить себе еще большее страдание, способ «искупления греха». Впоследствии они быстро покидали роддом и не наблюдались у врачей. В подобном выборе, чаще всего навязанном, тем не менее явно просматривается желание дать ребенку шанс.
Представив себя на их месте, Делестран и Бомон поняли, почему женщины решаются на анонимные роды. Но как объяснить выбор трех пропавших женщин, живших в более чем благоприятных условиях? Делестран задал этот вопрос Клер Рибо. Если для Селин Пивто давление семьи – и прежде всего культурного окружения – могло стать началом оправдания, Сандрин Лакруа, вероятно, усматривала в будущем ребенке препятствие для профессиональной карьеры, уже «пострадавшей» из-за первых двух детей.
Оставалась третья неизвестная, Элеонор Бельфон, насчет которой им не был пока известен ни один семейный секрет. И все-таки во многом эти женщины совпадали. Две. Так почему не три? Все рожали анонимно, да к тому же в одном роддоме!
Делестран рухнул в кресло и сдавил ладонями голову. Бомон наблюдала, как он терзает свой разум.
– Что намерен делать, командор?
Он посмотрел на нее, и лейтенант прочла на его лице сомнение.
– Хочу пустить в ход блеф, но действовать нужно наверняка. Ладно, была не была!
Он открыл папку с делом об исчезновении Элеонор Бельфон и набрал номер ее мужа.
– Здравствуйте, я говорю с Франсуа Бельфоном?.. Майор Делестран, судебная полиция. Я рискнул позвонить, потому что расследование исчезновения вашей жены приняло, как бы это сказать… неожиданный оборот. Мы продвинулись, у нас появилась зацепка, а от вас мне нужна ключевая информация.
Виктуар услышала, как собеседник майора низким голосом выразил согласие, потом установилась мертвая тишина. Она все поняла и коротко кивнула шефу: «Поднажмите на него!»
– Итак, господин Бельфон, мы знаем, что ваша жена рожала анонимно в Университетском госпитале Неккера. Вы должны назвать мне дату появления ребенка на свет, это крайне важно. Вы меня слышите?
Собеседник слышал, но молчал, ошеломленный внезапной резкостью тона.
– Вы поняли, господин Бельфон? Это очень важно. Я пока не могу объяснить вам всего. Но эта дата мне совершенно необходима, и только вы можете ее назвать.
На другом конце линии было тихо. Делестран повторял просьбу властным тоном, чтобы не ослаблять хватку. Он поддерживал разговор, идя на крайний риск. Означало ли отсутствие реакции, что он оказался прав? Скорее всего, но ему требовался ответ. Виктуар снова услышала далекий скрипучий голос в трубке, но слов не разобрала. Делестран перебил собеседника:
– Довольно, господин Бельфон! Я знаю, вот и всё! Я не спрашиваю вас, как и почему. Скажите когда. Вы назовете, наконец, дату?
Снова наступила долгая пауза. Напряжение достигло предела. Делестран решил пригрозить:
– Предупреждаю, если не ответите, я приеду за вами и возьму под стражу за воспрепятствование расследованию. Итак? Напрягите память! Слышите меня?
Он кричал, надрывая голос, – и вдруг потянулся за ручкой. Виктуар протянула ему свою. Есть!
Делестран быстро нарисовал восемь цифр через два тире прямо на обложке дела: «21–04–2003».
12
Ниточка ниточкой, но спешить не следовало. Делестран вообще не любил торопиться – предпочитал сохранять выдержку. Стремительность неизменно приводила к ошибкам, часто фатальным. Он старался не терять самообладания и в жизни, и в расследованиях, что требовало определенного опыта, умения отстраниться, пунктуальности и предвидения. Упреждающие действия позволяли, когда того требовали обстоятельства, действовать быстро, но с минимальным риском. То, что накануне могло показаться покерным финтом, таковым не являлось. Он вполне мог получить обратный результат, если бы собеседник заупрямился или замкнулся в молчании. Кто-нибудь другой ринулся бы в Университетский госпиталь Неккера, а Делестран предпочел выждать. Нужно было хоть немного подготовиться; кроме того, отложив визит на завтра, он получал полный день активных действий. Майору не терпелось доложить непосредственному начальнику и судье о ходе дела и обсудить с ними детали. Подвергнет ли он риску трех этих женщин, позволив себе короткое ожидание? Усилится ли угроза их жизням? С момента