Читать интересную книгу Отряд скорби - Тим Хэй

— Я готова оставаться с тобой до отправления самолета, если ты оплатишь стоянку машины.

— Ты не побоишься пройти к машине так поздно?

— Я уже делала это не один раз, — объявила она гордо. — К тому же здесь много полицейских.

Она завела машину на место стоянки, и они медленно пошли по массивному зданию терминала. Он сложил все свое имущество в кожаный заплечный мешок. Хлоя чувствовала себя неловко оттого, что но он не дал ей в руки никакого багажа. Прогуливаясь, они хотели взяться за руки, но не могли сделать этого. Каждый раз, когда ему было нужно повернуться, чтобы ей было удобнее слышать, мешок смещался, ремни соскальзывали с плеч, так что в конце концов они дошли до ворот молча.

Бак прошел контроль. Оказалось, что самолет почти пуст.

— Хочешь, полетим вместе со мной? — неожиданно сказал он.

— Я хотела бы… — начала она, но не закончила фразу, передумав.

— Что?

Она покачала головой.

— Ты хотела бы иметь возможность отправиться со мной?

Она кивнула.

— Что мне делать с тобой? — спросил он. — Разве что засунуть тебя в мешок.

Она рассмеялась.

Они стояли у окна, наблюдая ночную работу грузчиков и контролеров движения наземного транспорта. Бак делал вид, что смотрит за окно, хотя на самом деле он смотрел на отражение лица Хлои в нескольких сантиметрах от своего собственного. Несколько раз ему казалось, что она тоже отводит глаза от бетонного поля к стеклу. Тогда он воображал, будто уму удалось поймать ее взгляд. «Принимаю желаемое за действительное», — трезво оценил себя Бак. «Вылет самолета откладывается на двадцать минут!» — объявила дежурная.

— Тебе совсем не обязательно стоять здесь, — сказал Бак. — Хочешь, я провожу тебя до машины? Она снова рассмеялась.

— Ты относишься к этому старому гаражу для стоянки машин с подозрительностью параноика. Нет, я побуду здесь, рядом с тобой, потом мы вместе подойдем к проходу на посадку, и я дождусь, пока ты сядешь в самолет. Я помашу тебе рукой, когда самолет начнет взлетать, хотя еще будет казаться, что он прикован к земле. И только когда самолет исчезнет из поля зрения, я наберусь решимости отправиться за своей машиной.

— Ты все это придумала, пока мы с тобой прогуливались?

— Конечно. А теперь давай присядем и успокоимся, как бывалые путешественники, объехавшие весь свет.

— Иногда мне хочется разыграть из себя новичка.

— Тогда бы ты нервничал перед полетом, и тебе понадобилась бы моя поддержка?

— Ты мне нужна всегда и везде.

Она отвернулась. «Помедленнее, не надо торопиться», — сказал он себе. Пока они просто перекидывались замечаниями, шутками, все еще было страшно неопределенно. Он не хотел сейчас говорить ничего серьезного, потому что прошло всего несколько дней с тех пор, как они совсем не разговаривали.

— Ты нужен мне здесь, — сказала она совершенно непринужденно. — Но ты оставляешь меня.

— Я никогда не оставлю тебя.

— Не оставишь меня?

— Конечно, — он старался сохранять интонации юмора и при этом не обидеть ее.

— Что ж! Это обнадеживает. Но, может быть, закроем эту тему?

Рейфорд укладывал вещи для поездки в Вашингтон, прислушиваясь, не подъехала ли Хлоя. Позвонил Эрл, поинтересовался, застали ли его сотрудники офиса Карпатиу.

— Там работает Хетти Дерхем. Это та самая, которая раньше работала у нас? — спросил Эрл.

— Та самая.

— И теперь она — секретарь Карпатиу?

— Что-то вроде этого.

— Мир тесен.

* * *

— Думаю, бессмысленно просить тебя быть осторожным в Цинциннати, Нью-Йорке и Израиле. Ты знаешь там все вдоль и поперек, — сказала Хлоя.

— Не начинай прощаться, пока не объявят отправление.

— Я не уйду до тех пор, пока твой самолет не исчезнет из виду, ответила она. — Я тебе уже говорила это.

— У нас есть время съесть пирожное, — сказал он, показывая на лоток в коридоре.

— Я уже ела десерт, — ответила она, — шоколад с пирожным.

— Пирожные из «Рога изобилия фортуны» — не в счет, — объявил он. Идем. Ты помнишь наше первое пирожное?

В день их знакомства Хлоя ела пирожное, и он снял своим пальцем приставший в уголке губ кусочек шоколада. Не зная, что с ним сделать, он просто слизнул его.

— Мне запомнилось, что я вела себя, как недотепа, — сказала она, — а ты разыграл старую шутку.

— Мне показалось, что ты любишь пирожные, — сказал Бак, и повел ее к лотку, так же как в Нью-Йорке, при их первой встрече.

— Ты считаешь, что я хочу еще одно?

Бак рассмеялся не потому, что шутка получилась смешной, а потому что она принадлежала только им, хотя и была глупой.

— Я и вправду не хочу есть, — сказала она, разглядывая витрину.

Скучающий подросток ожидал их заказа.

— Я тоже сейчас ничего не хочу, — проявил солидарность Бак. — Давай купим сейчас, а съедим потом.

— Сегодня на ночь или завтра утром? — спросила Хлоя.

— Давай согласуем время.

— И съедим их как бы вместе, то есть, в одно и то же время?

— Разве это не замечательно?

— Твои выдумки неиссякаемы.

Бак заказал два пирожных в отдельных коробочках.

— Так не пойдет, — заявил подросток.

— Тогда дайте мне одно пирожное, — парировал Бак, передавая ему часть денег и высыпая остальное в руку Хлое.

— И мне тоже одно пирожное, — сказала Хлоя, протягивая деньги.

Подросток скорчил гримасу, уложил каждое пирожное в отдельную коробочку и дал сдачу.

— И медведя можно заставить танцевать! — заметил Бак.

Медленной походкой они вернулись к проходу на летное поле. Прибавилось несколько пассажиров. Дежурная объявила, что их самолет прибыл. Бак и Хлоя присели, наблюдая за прибавляющимися усталыми пассажирами.

Бак тщательно уложил коробочку с пирожным в свой ручной саквояж.

— Я буду подлетать к Нью-Йорку завтра приблизительно в восемь утра, прикинул он. — Я съем его с кофе и с мыслями о тебе.

— А у нас в это время будет семь. Я буду еще в постели, в предвкушении пирожного, с мечтами о тебе.

«Мы все ходим вокруг да около, — подумал Бак, — и никто из нас не решается заговорить о чем-то серьезном».

— Тогда я подожду до тех пор, пока ты не встанешь, — сказал он, скажи мне, когда ты собираешься съесть свое пирожное.

Хлоя подняла глаза к потолку.

— Хм… — задумалась она.

— А когда у тебя будет самая важная, самая официальная встреча?

— Скорее всего это будет поздно утром, в одном из больших нью-йоркских отелей. Карпатиу собирается сделать какое-то совместное заявление с кардиналом Мэтьюзом и другими религиозными лидерами.

— Как раз в это время я съем свое пирожное, — подзадорила Бака Хлоя. Наберись смелости съесть свое именно там.

— Не учи смельчака смелости, — улыбнулся Бак, но это было шуткой лишь наполовину. — Я ничего не боюсь.

— Да? — воскликнула она. — А кто пугается местного гаража, так что боится идти туда в одиночку? Бак потянулся за ее коробочкой с пирожным.

— Что ты делаешь? — мы же не хотим съесть их сейчас, вспомни, мы договорились.

— Я хочу обонять его аромат, — ответил он. — Аромат поддерживает память.

Он открыл коробочку и поднес ее к лицу.

— М-м-м… — промычал он, — сдобное тесто, шоколад, орехи, масло — что еще?

Он протянул пирожное ей, и она наклонилась, чтобы понюхать его.

— Мне нравится этот запах, — сказала она. Бак протянул руку и прижал ладонь к ее щеке. Она не отстранилась, а посмотрела прямо в его глаза.

— Давай запомним этот миг, — сказал он. — Я буду все время думать о тебе.

— Я тоже, — ответила она. — А теперь закрой сумку. Пирожное должно сохранить свою свежесть, чтобы его аромат напомнил мне о тебе.

* * *

Рейфорд проснулся раньше Хлои и спустился в кухню. В буфете он обнаружил маленькую коробочку с пирожным. «Осталось всего одно», — подумал он, но не поддался соблазну. Вместо этого он оставил Хлое записку: «Надеюсь, ты не против. Я не устоял». А на обратной стороне написал: «Шутка». Он выпил кофе и сок, переоделся в форму и отправился в путь.

* * *

Из Цинциннати в Нью-Йорк Бак полетел утренним рейсом, вместе с кардиналом Мэтьюзом. Кардиналу было далеко за пятьдесят. Это был тучный человек с двойным подбородком и коротко подстриженными волосами, покрашенными так, что их цвет выглядел почти естественным. О его статусе свидетельствовал лишь кардинальский воротник. С собой у него был дорогой портфель и портативный компьютер. Бак обратил внимание, что к его билету были прикреплены квитанции на четыре места багажа.

Мэтьюз путешествовал вместе с помощником, который охранял епископа от посторонних и был малоразговорчив. Помощник пересел в кресло напротив, чтобы Бак мог сесть рядом с архиепископом.

— Почему вы не сказали мне, что являетесь кандидатом на выборах папы? — начал Бак.