признал в этом существе человека; голова его скорее напоминала голову медведя или буйвола, а четыре руки придавали сходство с обезьяной.
Окинув столпившихся на поляне людей недоверчивым и злобным взглядом, голубой человек встал на задние конечности и издал глухой крик.
Тотчас же из чащи на поляну выбежало еще несколько голубых людей. Здесь были трое мужчин, дюжина женщин и несколько детей, наполовину скрытых в высокой густой траве.
Один из мужчин выделялся своим огромным ростом. Его толстые, как стволы платанов, руки могли без труда задушить тигра и опрокинуть бизона; грудь была вдвое шире, чем грудь Нао.
Голубые люди не имели никакого оружия. Только двое-трое держали в руках свежесорванные ветви, которыми они копали землю в поисках съедобных кореньев.
Огромный голубой человек направился к ва и уламрам, в то время как все остальные угрожающе ворчали. Он бил себя кулаком в грудь, и белые клыки его сверкали из-за толстых вздрагивающих губ. По знаку женщины-вождя ва отступили молча и не спеша. Зная с давних пор повадки голубых людей, они избегали лишних движений и остерегались всякого шума. Нао последовал примеру ва, всецело полагаясь на их опыт и знания. Но Нам и Гав, шедшие впереди, растерялись и на секунду замешкались. Когда же они захотели последовать за Нао, дорога уже была преграждена рассеявшимися по поляне голубыми людьми.
Гав бесшумно отступил в лесную чащу. Нам попытался бегом пересечь поляну. Он двигался легко и беззвучно и, казалось, сумеет вовремя ускользнуть. Но одна из женщин в два прыжка догнала юношу и преградила ему дорогу. Он кинулся направо. Двое мужчин подскочили к нему. Пытаясь уклониться в сторону, он поскользнулся и упал. В ту же минуту две огромные руки схватили его и подняли в воздух.
Нам не мог взяться за оружие: чудовищная тяжесть давила его плечи, парализуя всякое движение, и он вдруг почувствовал себя таким же беззащитным и слабым в руках огромного голубого человека, как сайга в лапах тигра.
Нам видел, что Нао далеко и не успеет прийти к нему на помощь, и, понимая всю безнадежность сопротивления, покорно ожидал смерти, не делая ни единого движения.
Нао не мог равнодушно смотреть, как убивают его товарища. Схватив палицу и копье, он хотел броситься на голубого человека, но женщина-вождь удержала его за руку.
– Стой! – сказала она.
И знаками объяснила Нао, что, прежде чем тот подоспеет на помощь, голубой человек убьет Нама.
Колеблясь между желанием сразиться за жизнь Нама и опасением ускорить конец сына Тополя, Нао тяжело вздохнул, остановился и стал смотреть.
Голубой человек держал тело юноши на весу; он скрежетал зубами и раскачивал его, готовясь размозжить о ствол дерева. Вдруг гигант перестал раскачиваться и пристально поглядел на распростертую фигуру Нама, затем перевел взгляд на его лицо. Огромные челюсти разжались; в свирепых глазах мелькнула какая-то неясная нежность.
Он нагнулся и бережно положил Нама на землю.
Если бы сын Тополя сделал хоть одно движение, чтобы защититься, или проявил испуг, грозные руки снова схватили бы его. Но Нам понимал, что шевелиться нельзя, и лежал неподвижно, удерживая дыхание.
Все племя голубых людей – мужчины, женщины и дети – собралось вокруг Нама. Они смутно понимали, что Нам похож на них. У кзамов и рыжих карликов это сходство только усилило бы жажду убийства, но ум голубых людей еще не пробудился, они никогда не воевали, питались одной растительной пищей и жили без всяких законов. Они инстинктивно ненавидели хищников, которые подстерегали и уносили раненых или детей; временами чувство соперничества толкало мужчин на драку, но они никогда не убивали травоядных животных.
Распростертое на земле тело Нама вызывало в их темном сознании растерянность и недоумение. Однако полная неподвижность юноши постепенно успокоила голубых людей, так же как и мирное поведение огромного человека, который в течение долгих лет был их вожаком. Ни один мужчина племени не мог противостоять ему; это он вел голубых людей сквозь лесную чащу, выбирал дорогу и места для ночлега, отражал нападения свирепых хищников. Раз вожак пощадил жизнь Нама, ни один из голубых людей не осмелился ударить или укусить юношу.
Чем дольше они смотрели на вытянувшееся на земле тело Нама, тем меньше становилось у них желания убить его.
Жизнь Нама была вне опасности.
Теперь он, пожалуй, мог бы следовать за племенем голубых людей и даже жить с ними, не вызывая у них беспокойства или неприязни.
Нам чувствовал, что опасность миновала, так же отчетливо, как прежде ощущал неизбежность гибели. Он тихо поднялся с земли и остановился выжидая. Голубые люди еще некоторое время следили за ним с затаенным недоверием. Потом одна из женщин, соблазнившись сочным молодым побегом какого-то куста, сорвала его и стала медленно жевать. Мужчина принялся выкапывать коренья.
Хотя голубые люди питались только растительной пищей, они уже не ели без разбору все попадавшиеся на их пути травы и листья, как это делали, скажем, зубры или олени; поэтому добывание пищи было для них делом долгим и кропотливым.
Понемногу все племя занялось поисками еды и вскоре забыло о Наме…
Юноша был свободен. Стараясь не привлекать к себе внимания голубых людей, он присоединился к Нао, стоявшему на краю поляны, и они вдвоем долго следили за тем, как голубые люди то появляются из чащи леса, то снова исчезают в ней. Нам, еще не оправившийся от пережитого волнения и страха, с радостью убил бы их всех. Но в сердце Нао не было ненависти к этим странным существам, покрытым голубоватой шерстью. Он восхищался их силой, не уступающей силе серого медведя, и думал, что, если бы голубые люди захотели, они могли бы без труда истребить и людей-без-плеч, и рыжих карликов, и кзамов, и самих уламров.
Глава восьмая
В горном ущелье
Много времени прошло с того дня, когда уламры расстались с племенем ва на опушке леса, населенного голубыми людьми.
Миновав обширную равнину и ущелье между двумя горами, Нао, Нам и Гав очутились на высоком плоскогорье. Осень чувствовалась здесь сильней, чем внизу, в долинах. Тяжелые тучи бесконечной вереницей ползли по небу над самыми головами, ветер выл с утра до ночи, пригибая к земле чахлые травы и низкорослые кустарники. Насекомые мириадами гибли от холода под древесной корой, среди оголенных качающихся веток и засохших корней, в грудах гниющих на земле плодов, в трещинах камней и твердой красноватой глины.
Когда ветер разрывал порой плотную завесу облаков, холодные звезды озаряли своим ледяным сиянием непроглядный мрак.