Хикс проснулся в темной комнате.
Первая вещь, которую он осознал, это то, что находится в кровати Греты. Затем понял, что пребывает в одиночестве. И только потом заметил, что чувствует себя отдохнувшим.
Часы возле кровати показывали, что еще нет и шести утра.
Кроме того он заметил, что бокалы с вином и бурбоном больше не стояли там, куда они поставили их накануне вечером.
И, наконец, он ощутил запах жареного бекона.
Проснувшись на боку лицом к стороне Греты, Хиксон перекатился на спину, потянулся, затем вновь передвинулся и опустил ноги на пол.
Пройдя в ванную, он включил свет, воспользовался удобствами и направился к раковине. Он вымыл руки, побрызгал водой на лицо и вытерся пушистым полотенцем для рук.
Быстрый осмотр всех шкафчиков показал, что у нее нет запасной зубной щетки, но в аптечке обнаружился ополаскиватель для рта. Он использовал его, сплюнул и вернулся в спальню, где оделся полностью, включая ботинки.
Хикс нашел Грету и бекон на кухне.
Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок на макушке, пряди ниспадали вниз, и одета она была в простое короткое одеяние, которое на деле оказалось серой футболкой. Которая так облегала ее бедра и задницу, что Хиксу пришлось приложить немало усилий, чтобы не обращать внимание.
На плите в сковороде жарился бекон, и она стояла к нему спиной, занятая своим делом.
— Детка, — позвал он.
Грета повернулась, оглядела его с ног до головы и улыбнулась.
Ему повезло, что он успел добраться до острова, и это дало ему оправдание, поскольку ее улыбка заставила его замереть на месте.
Не говоря о том, что футболка облегала ее грудь даже сильней, чем обтягивала бедра.
К счастью она отвлекла его от этих мыслей, заявив:
— Если ты думаешь, что покинешь мой дом без плотного завтрака, Хиксон Дрейк, то тебе придется подумать хорошенько.
Ее милая улыбка исчезла, когда он мягко ответил:
— Ты не захочешь услышать мои слова. И это жестоко, милая, но надеюсь, все те признаки, указывающие на то, что ты можешь это вынести, и которые мне демонстрируешь, означают, что ты действительно сможешь вынести подобное дерьмо. Но как бы я ни ценил твою заботу обо мне, но я знаю, что включал в себя последний ужин Ната Кэллоуэя. Содержимое его желудка описано в отчете коронера. Я благодарен за твою заботу, но из-за таких вещей аппетит уже не прежний. — Хиксу было неприятно видеть, как она бледнеет, поэтому он закончил: — Это пройдет.
— Дорогой, тебе нужно поесть.
— Я не голоден, детка.
— Я не хочу казаться легкомысленной перед лицом трагедии, Хикс, но просто не могу поверить, что даже убийство способно перебить запах бекона.
Одновременно с ее словами он услышал, как заурчал его желудок.
Грета, вероятно, услышала это тоже, а может просто ее охватила необходимость позаботиться о нем, когда она нежно, но с нажимом повторила:
— Я понимаю, что ты хочешь донести до меня, Хикс, дорогой, но тебе нужно поесть.
— Хорошо, я позволю тебе накормить меня, Грета. Не хочу показаться грубияном, но, пожалуйста, никакого печенья и подливки.
— Хочешь сказать, что, будучи коренным выходцем Индианы, ты не любишь печенье и подливку?
— Белая подливка должна быть намазана на жареный куриный стейк, и это ее единственное применение.
— Как странно, — пробормотала она.
— Ничего необычного, просто высказал свое мнение, — ответил он.
— Нет, Хикс, странно то, что я согласна с тобой.
Он внимательно посмотрел на Грету. Ни один человек во всем штате Небраска не был согласен с этим. Она лишь усмехнулась в ответ.
— Так что можешь быть уверен: никакого печенья и подливки. Только яйца, в том виде, что ты любишь, бекон, тосты и домашняя фасоль, если ты в настроении.
Внезапно он почувствовал, что умирает от голода.
— Фасоль звучит неплохо, — пробормотал он.
Она кивнула головой в сторону полного кофейника и сказала:
— Кружки в буфете. Сливки в холодильнике. Если нужен сахар, он в той банке на острове, ложки в ящике возле посудомойки.
Хикс направился к кофейнику.
— Понял.
— Как сделать яйца? — спросила она.
— Просто яичницу.
— Тосты?
Он потянул кружку и посмотрел на Грету.
— Тосты?
— Слегка поджаренные, средне, с корочкой или подгоревшие, — объяснила она.
— Ты можешь сделать разные тосты?
— Это не сложно. Сбоку есть маленький циферблат, видишь, — поддразнила она. — Если хочешь подгоревший, я выкручу ручку до десяти.
— Средней прожарки, — он усмехнулся Грете.
Она коротко кивнула, и Хикс налил кофе, пока она ходила вокруг, разбираясь с беконом, яйцами, фасолью, тостами и маслом.
Хикс поставил кружку на ближайший к ней край столешницы, где находилась раковина и посудомойка, и облокотился бедром о край. Сама Грета стояла посередине у плиты.
— Ты всегда просыпаешься так рано? — спросил он.
— Да, когда в моей постели лежит симпатичный мужчина, который должен проснуться и пережить еще один дерьмовый день. А я знаю, что весь прошлый день он ничего не ел. — Грета посмотрела на него через плечо. Ее глаза были настолько яркие, что он мог видеть счастье, которое явно было наигранным, чтобы скрыть беспокойство за него. — Хотя, надо признаться, я бы сделала это, даже если бы ты поел вчера.
— Это — моя работа, Грета, тебе не нужно беспокоиться обо мне, — тихо проинформировал он.
— Кто-то же должен, — тем же тоном ответила она.
— Не обязательно.
— Хорошо, тогда я займусь именно этим, а ты, пожалуйста, позволь мне.
Он выдержал ее взгляд, игнорируя то, какие чувства в нем вызвали ее слова, поднес кружку к губам и пробормотал:
— Да, пожалуйста. — Он сделал глоток, но закончив, заметил, что ее кружка у плиты была наполовину пуста, поэтому предложил:
— Тебе добавить?
— Да, дорогой. Только плесни сливок. — Он налил для нее добавки, поставил кружку рядом с плитой, когда она попросила: — Табуретки у двери. Я передвигаю их к острову, когда ем здесь. Иначе они мешаются. Можешь, пожалуйста, принести их?
Хикс посмотрел на две табуретки с небольшими спинками, стоящих рядом с дверью, затем вернул взгляд на кухню.
Помещение было немаленьким, и вокруг острова было достаточно места.
— Хорошо, — продолжила Грета, когда он снова перевел взгляд на нее и заметил, что она выглядит так, будто пытается не рассмеяться, наблюдая за ним. — Они просто испортили мою эстетику.
— Точно, — ответил он, его слова дрожали от смеха.
— Я накрываю на стол, принести стулья, — потребовала она.
— А еще по утрам она властная, — пробормотал он, ставя кружку на остров и направляясь к табуреткам.
— Я просто люблю есть пищу, пока она горячая, жучок-обнимашка, — ответила она.
Он остановился, повернулся, держа стул в руках, и спросил:
— Жучок-обнимашка?
Она наградила его еще одной широкой улыбкой.
— Ты обнимаешься.
«Правда?»
— Нет, я не обнимаюсь.
— Ага… ты был там, — напомнила она ему.
— Ты обнимала меня.
— Ты обхватил меня за талию и прижал к себе.
Он действительно так сделал.
— Мы уснули в таком положении, потому что мужчина обычно так и поступает, после того как лег в постель с женщиной, которая так хорошо управляется своим ртом… — Хикс сделал паузу и закончил, стараясь скрыть улыбку: — И рукой.
Она положила эту самую руку себе на бедро.
— Когда я проснулась, именно ты обвился вокруг меня.
«Правда?»
Он никогда не прижимался к Хоуп. Во сне он крутился вокруг себя, как и она. У них случались обычные объятия перед сном, после которых они засыпали по отдельности.
— Нет, все было не так, — завил он.
— Хорошо, — она все еще улыбалась и повернулась спиной к плите, — убеждай себя в этом… жук-обнимашка.
Он поставил табуретку на место и спросил:
— Это место подходит для табуретки, леденец?
Она обернулась, держа в руке лопатку.