Читать интересную книгу Аркадия (СИ) - Козинаки Кира

А потом я узнала, что дом Илья всё-таки продал: ночью, когда пожар на опушке леса был потушен, а новый, в кладовке-мастерской, разгорелся, он опять встречался с адвокатом. И то ли хвалёный кирпич оказался действительно крепким и подлежал воскрешению, то ли столичный бизнесмен попросту сошёл с ума, но договор был подписан. Срочно, под покровом ночи, задним числом и, по всей видимости, не совсем легально – тут я не захотела понимать и разбираться, а решила просто поддержать решение Ильи. По его словам, сумма там вышла совсем другая и мало напоминала первоначальную, и тут мы принялись азартно ругаться, потому что Илья вознамерился вернуть эти деньги моему отцу в счёт погашения долга за реабилитацию, а я кричала, что мы уже расплатились, чтояуже расплатилась и даже с лихвой отработала все штрафы, поэтому пусть он об этом больше даже не заикается. Вот.

Ну а потом мы мирились – о, как божественно мы мирились!

– Что ж ты красивая такая, Малевич? – шепнул Илья, вытирая пальцами выступившую у меня на лбу испарину и задерживаясь на шраме – ненадолго, чтобы тут же коснуться его губами.

– Гены, – живо заливаясь румянцем, улыбнулась я. – Должно же мне было достаться хоть что-то хорошее от древнего польского рода Бжезинских, в котором рождаются только прекрасные белокурые дети… ну и я. Хотя род ни фига не древний, просто маме нравится считать, что мы потомки шляхтичей, поэтому обязаны…

– А давай уедем? – перебил меня Илья. – Просто ото всех уедем?

«Куда?» – хотела спросить я, но вместо этого без раздумий выдала:

– Давай.

И теперь мы сидели в громыхающей «буханке» и с каждым поворотом, с каждым облачком мерцающей на солнце песчаной пыли, поднимающейся из-под колёс, всё больше отдалялись от спрятанного в зелёных лесах и белоснежных дюнах посёлка, где когда-то нашли друг друга и так долго, слепые и потерянные, блуждали, прежде чем осмелиться пойти дальше вместе.

– Мне нужно закончить кое-какие дела, а потом я вернусь, – натянув кеды, сообщил Илья, когда утром мы всё-таки выбрались из постели и променяли завтрак на десять минут поцелуев на кухне. – Ты поспи немного. И будь готова.

– Буду, – прижавшись плечом к стене в прихожей и стараясь усмирить блаженную улыбку, пообещала я, и Илья наклонился, нежно, но до искрящихся окситоциновых фейерверков куснул меня за кончик носа и дёрнул за ручку входной двери.

И почти столкнулся с тётей Агатой, которая, повесив на палец перепачканную масляными отпечатками кружку и зажав под мышкой сложенное одеяло, озадаченно рассматривала раскачивающийся на ветру фонарь с зажжённой лампочкой, даром что солнце уже было высоко.

– Пани Агата, выглядите восхитительно! – заявил Илья, звонко поцеловал тётушку в щёку и бодро зашагал по подъездной дорожке прочь.

– Ты… тоже, – на мгновение замешкавшись, пробормотала тётя и взглянула на меня удивлённо. – Пани?

– Не знаю, что на него нашло, – глупо улыбнулась я, выключая лампу и поспешно забирая ношу из тётушкиных рук.

– Ба, да в этом доме вчера тоже что-то сгорело, – хмыкнула она, переступая через порог. – А потом возродилось.

Сборы были хаотичными. Я порывалась отмыть случайные пятна краски, которыми пометила дом на рассвете, а тётя Агата говорила, что не нужно, ей так даже больше нравится. Я пыталась, щедро презентовав свой чемодан котоматери с выводком обрастающих первым пухом котят, распихать вещи по сумкам и пакетам, а тётя медитативно складывала мои кисти и краски в красивущие корзины, утверждая, что всё это в ближайшее время мне точно пригодится. Я замирала посреди гостиной, нервозно елозя пальцами по экрану телефона в поисках актуальной информации о транзитных визах и необходимых медицинских справках, остервенело скачивала карты на случай перебоев со связью, суматошно открывала приложения по аренде жилья, не понимая, что и где смотреть и бронировать, а тётя клала мне ладонь на плечо и призывала расслабиться. И довериться. Ведь порой путь куда важнее и интереснее места назначения.

– К тому же ты теперь в самых надёжных руках, – проговорила она загадочно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А ты? – спросила я. – Как прошло свидание с господином доктором? Он тот самый? Я могу мыть зеркало?

– Ну, мы посетили выставку, попили кофе и неплохо провели время, – рассмеявшись, разоткровенничалась тётушка. – А затем я раскланялась и сбежала на настоящее свидание. Бродила по пляжу, считала чаек на бунах и любовалась снова выглянувшим из воды реликтовым лесом – зрелище фантастическое. Поверь, Мируся, я давно в надёжных руках. О, чайник закипел!

И, взмахнув летящими юбками, тётя Агата выпорхнула из гостиной.

– Я буду скучать по твоим урокам кухонной мудрости, – вздохнула я, следуя за ней.

Плюхнулась на стул, отщипнула кусочек пирога и повернула голову к окну, где рыжая Делия деловито пнула лапой створку снаружи, просочилась в щель, фыркнула на герань и поскакала к миске с сухим кормом.

– Раз так, то преподам тебе ещё один урок, – смилостивилась тётушка. – Когда известный американский таксидермист Карл Эйкли женился на молодой любовнице, его первой и теперь уже бывшей жене, а по совместительству ассистентке и соратнице, которая как минимум дважды спасла его жизнь во время африканских сафари, было пятьдесят пять лет. Она, конечно, почувствовала себя преданной, брошенной и неприкаянной, но собралась, взбодрилась и решила отправиться в экспедицию в одиночку. И стала первой женщиной, которая пересекла африканский континент с востока на запад. Одна! Она жила с пигмеями, изучала их быт, культуру и традиции, сделала сотни редчайших фотографий, открыла несколько новых видов животных и опубликовала ряд исследований. А ещё снова выскочила замуж в семьдесят. А дожила вообще до ста.

– Офигеть, – одобрительно покачала головой я. – Дамочка умела развлекаться.

– Твоя правда, – согласилась тётя Агата. – Это называется насыщенной второй половиной жизни. Ах да, звали эту неутомимую путешественницу Делия Эйкли.

– Угу… Подожди, как? Делия Эйкли? Это же как… – Я округлила глаза, посмотрела на упоённо уплетающую сухой корм кошку и завопила восторженно: – Я знала! Я знала, что все эти женские имена не просто так!

– Тогда считай это ключом к пониманию кухонной мудрости, – улыбнулась тётушка, ставя передо мной чашку с чаем.

Кстати, о котиках. Решиться на долгий путь в никуда и в одночасье сорваться с места было не так сложно, как определиться с судьбой Тузика. Объективно – пусть и мирному, но всё же дикому зверю, не знавшему поводка и намордника и привыкшему по двадцать часов в сутки шарахаться по лесам и лакомиться оленьими какашками, внезапная поездка без плана и цели вряд ли пришлась бы по вкусу, и ещё утром мы с Ильёй повздыхали, погрустили, но договорились, что волк останется здесь – в мире, которому он принадлежал. Тётя Агата присмотрит, а когда-нибудь потом, когда жизнь станет чуточку понятней и стабильней, мы его заберём. Вот только позже, когда мы уже грузили наш нехитрый скарб в «буханку», лохматый монстр вышел из леса, сложил бровки домиком и посмотрел на нас так пронзительно, что мы поняли – нет, ничего не получится. Мы не можем его оставить. Будет сложно, и волку придётся забыть, что он волк, а нам – опять ввязаться во что-нибудь нелегальное, оформляя на него документы, но бросить его тут мы не можем. Своих мы больше не бросаем.

А потом тётушка выдала нам свёрток с бутербродами в дорогу, обещала, что с колбаской, и мы поехали. И я смотрела в окно, улыбалась беличьим хвостам, мысленно махала трепещущим на ветру листьям и подкармливала смиренно сидящего позади нас Тузика печеньками в форме сердечек, пока Илья меня не окликнул:

– Расскажешь занимательный факт из жизни какого-нибудь художника?

– Эмм… да, давай, – согласилась я. – Итак… Занимательный факт из жизни известной русской художницы Мирославы Бжезинской! – громко и торжественно объявила я, а Илья усмехнулся. – Когда она ещё была неизвестной, но подающей большие надежды, она отправилась в путешествие, которое изменило её жизнь. Такое, о котором она потом много рассказывала своим детям, и это были самые красивые дети на свете, потому что только такие рождаются от большой любви…