Читать интересную книгу Аркадия (СИ) - Козинаки Кира

– Лучше уж кабана, чем тебя! – ожидаемо взорвалась Светка в ответ. – Лучше медведя, чем тебя! Да лучше кого угодно, чем тебя! Я тебя… ненавижу!

Я лишь покачала головой и, не сбавляя темпа, переступила через поваленное дерево.

– А он… он тебя любит! – с почти осязаемым отчаянием в голосе воскликнула Светка, и я замерла, схватившись рукой за ближайший ствол. – До сих пор любит, – продолжила она тише, перемешивая слова и всхлипы. – Даже несмотря на то, что ты его бросила, не звонила ни разу, а потом вернулась спустя столько лет с женихом…

Я оглянулась на подсвеченную лунным светом сгорбленную фигуру.

– А я так старалась, чтобы он полюбил меня, – сдавленно прошелестела Светка. – Я всё делала, я на всё соглашалась, я очень старалась, очень! Но теперь он меня не простит…

– Почему не простит? – спросила я, чувствуя, как тревога, усилием воли загнанная в клетку, вырывается на свободу, тугим комом собираясь в горле. – Что ты сделала?

– Ничего! – торопливо мотнула она головой, и я вернулась к ней, встала напротив, а затем присела на корточки, ища её взгляд.

– Света, – сказала я максимально спокойно, втайне желая схватить её за шкирку, как следует встряхнуть и немедленно выбить ответ, – что ты сделала?

Прошла вечность, прежде чем она на меня посмотрела. И тут же застыла, как уставший зверь после ожесточённой битвы с хищниками – с внутренними хищниками, – готовый сдаться, признать поражение и встретить погибель, и в её глазах набухли крупные слёзы, на мгновение прилипли к ресницам и тут же побежали вниз, вычерчивая кривые линии на воспалённых щеках.

– Я… – проскрипела она, – не хотела…

И надежда на то, что я всё неправильно поняла, что-то допридумывала, что-то присочинила, окончательно разбилась, а я тяжело опустилась на пятки, выронив короткий сиплый стон.

– Зачем? – прошептала я.

– Не знаю… – шмыгнула носом Светка и скользнула пальцами по мокрому лицу, оставляя на нём прилипшие песчинки. – Я разозлилась…

– Настолько, что решилась поджечь дом?

– Но я не поджигала! – воскликнула она, и впервые за последние десять дней я увидела не злобную и язвительную Светку, а маленькую девочку, которой я когда-то её запомнила, – угловатый подросток с пушистой чёлкой, наивный и неопытный, покорно глотающий безобидные насмешки и вызывающий инстинктивное желание оберегать, защищать, заботиться. И теперь она смотрела на меня большими безумными глазами и дрожала всем телом так, будто никогда в её жизни не было момента ужаснее.

– Тогда что произошло? – задала вопрос я.

Она надолго замолчала, громко хлюпая носом и растирая лицо костяшками пальцев, но слёзы не держались, всё текли и текли, и она отвела взгляд, снова подхватила какую-то ветку и, подковырнув ей песок, медленно проговорила, то и дело спотыкаясь на словах:

– Он сегодня куда-то уезжал, я не знаю. Его не было полдня, я звонила, но телефон был выключен. А когда вернулся, я пришла к нему поговорить… насчёт вчерашнего. Но он сказал… Он сказал, что… Нет, я знала… я знала, что для него это всё несерьёзно, но я думала, что… Я надеялась, что однажды… когда-нибудь… Вдруг когда-нибудь… – Светка прерывисто втянула ртом воздух. – А потом он сел на мотоцикл и уехал. И не запер дверь.

Она снова замолчала, и я с трудом подавила спонтанный порыв сказать что-то ободряющее, как-то утешить. Нет, она по-прежнему мне не нравилась, и я бы отдала многое, чтобы никогда в жизни её больше не встретить, но как же сложно оставаться хладнокровной, когда речь шла о пронесённой через годы безответной любви.

– Я зашла внутрь, – продолжила Светка. – Я знала, что ты помогала ему красить стены, но не видела, что получилось, а там всё было такое свежее, чистое, белое… Красивое… Как никогда не было, пока в дом приходила я… И я разозлилась. Я очень разозлилась. И мне захотелось… всё… испортить.

– И что ты сделала?

– Там стояли банки с краской. Вёдра. И ещё маленькие такие бутылочки, я не знаю, как они называются, яркие. И я стала… я стала лить эту краску повсюду. На стены, на пол, на диван. На стол. На шторы. Везде. И лак тоже, и грунтовку – всё, что нашла. Я хотела, чтобы больше не было… красиво.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Помогло?

– Нет, – покачала она головой. – Я стояла там, в этих лужах, и не понимала, зачем я это сделала. И подумала, что если быстренько всё убрать, всё отмыть, Ильюша, может, не заметит, не узнает, и я схватила какую-то тряпку, начала тереть, потом набрала воды, потом… потом…

Светка уставилась куда-то вдаль и облизнула пересохшие губы.

– Вода из скважины очень холодная, – медленно произнесла она. – У меня быстро замёрзли руки. И я решила включить бойлер. Не знаю точно, что произошло. Что-то щёлкнуло. Задымилось. Запахло. А потом я увидела, что… занавеска на кухне... горит.

Я скатилась с пяток на песок и громко выдохнула:

– Бойлер сломался в пятницу.

– Но я не знала! – отчаянно воскликнула Светка, впиваясь в меня ошалелым взглядом. – И я попыталась потушить, но у меня… у меня ничего не получалось…

– Да потому что ты облила там всё литрами горючих веществ! – взъярилась в ответ я.

– Но я не хотела, – тут же сорвалась на шёпот она, зажмурившись. – Я не хотела… Я не хотела…

И Светка опять разрыдалась. Дурно, некрасиво разрыдалась, размазывая по опухшему лицу грязь, сопли и слёзы, и какой бы талантливой актрисой она себя ни мнила, сыграть такое – надсадное, пронзительное, почти животное – было попросту невозможно. Я это знала, ведь я всё ещё прекрасно помнила времена, когда сама рыдала точно так же ночи напролёт – от страха и бессилия. И сейчас я ей верила, я её понимала. Потому что тоже не хотела.

Не хотела встречаться с лосем на ночной дороге, не хотела дробить кости, покрывать тело шрамами и отнимать мечты. Не хотела уезжать и долгие годы скрывать причины, по которым уехала, выжидая, когда всё сотрётся да забудется, но оно лишь крепло день ото дня, впивалось и не отпускало. Не хотела возвращаться, не хотела рушить привычный уклад жизни, на построение которого потребовалось так много времени и сил, не хотела врываться и портить, портить, всё портить, разжигая огонь ненависти в душе маленькой влюблённой девчонки, которая потом пусть и случайно, но разожгла другой огонь – настоящий.

Я не хотела – но сделала, и всё случившееся – моя вина.

Тяжёлый грохот со стороны дома заставил меня резко обернуться и увидеть, как в небо взмыли брызги искр, закружились шальными светлячками и исчезли.

– Что это было? – испуганно спросила Светка, шмыгая носом.

– Не знаю, – отозвалась я. – Обрушилось что-то, наверное.

– Как обрушилось? – запаниковала она. – Но ведь там… там ещё можно что-нибудь спасти?

– Вряд ли, – покачала я головой.

– Мира, – жалобно проскулила Светка. – Теперь ты всё ему расскажешь?

Я посмотрела на неё, растрёпанную и растерянную, даже потерянную, и мне вдруг стало так её жаль. Несмотря на всё то, что между нами было. Потому что глупые словесные перепалки – это такая мелочь по сравнению с тем ядом, которым она сама, возможно, будет потом годами травить себя.

– Нет. Потому что сейчас ты утрёшь слёзы, пойдёшь к Илье и расскажешь ему всё сама.

– Я не могу. – Она насупилась, поджала обветренные губы и мотнула головой. – Я… боюсь.

– Я тоже боюсь, Свет. И я понимаю, что прятаться и отсиживаться в лесу гораздо проще и спокойнее. И кажется, что пронесёт. Но нет, не пронесёт, это иллюзия. И единственное, что ты можешь сделать в безвыходной ситуации, – это оставаться честной. – Я встала, стряхнула с джинсов песок и протянула Светке руку. – Давай. Я пойду с тобой.

Она долго таращилась на мою раскрытую ладонь, сомневаясь, не решаясь, но всё же вцепилась в неё холодными влажными пальцами и медленно поднялась на ноги. Посмотрела на меня дикими, полными неподдельного ужаса глазами и покорно шагнула за мной в лес.

За время моего отсутствия толпа у дома практически исчезла, остались только самые сердобольные да алчущие зрелищ зеваки, однако мне пришлось поблуждать между людьми и машинами, прежде чем я отыскала Илью. Он, по-прежнему бесстрастный и апатичный, как раз захлопывал дверцу прижатой почти к калитке «буханки» и устало отпихивал рукой морду Тузика, крутящегося у его ног, но, увидев меня, будто на секунду ожил и потянулся навстречу. И тут же остановился, приметив вяло плетущуюся позади Светку.