я буду делать после того, как окажусь внутри городских стен. Я ощущал себя немного потерянным в новом для себя месте, так будто мне предстоит долгий путь к неизвестному.
Пока я шёл вдоль берега, то проходил мимо какой-то рыбацкой деревушки — наверняка их будет ещё много, ведь вода — основа жизни. Моё внимание привлекла сцена, которую я с удивлением увидел. Я бы прошёл мимо, если только не голоса и шум — исходящие из конца деревни.
Двое высоких людей в тёмно-красных балахонах до пят и с металлическими поясами на талии стояли с посохами в руках перед хижиной с соломенной крышей. Их окружали несколько рыцарей, по крайне мере судя по их доспехам я принял их именно за них — хотя они немного отличались от тех всадников, что я видел накануне. У этих были не синие или фиолетовые плащи, а золотые, со вставками в виде сложных изображений, длинные остроконечные шлемы и очень изящно сделанные мечи в чёрных ножнах.
Такое обмундирование и доспехи должно быть стоят целое состояние, но как раз-таки главными здесь являлись те двое — выглядящие очень бедно и без оружия, если только не считать посохи, на навершии которых блестели драгоценные камни. Они о чём-то говорили с семейной парой и все жители деревни, обступившие вокруг воинов оберегающие этих двоих, были свидетелями их беседы. Я, как бы сам того не желая, услышал отрывок из их беседы.
«… тогда третий брат вернет народу его былую славу. И ты сам будешь охранять его днём и ночь ю. Ибо ты знаешь, как долго шли наши предки и кто помог им в этом».
Похоже на какую-то проповедь или зачитывание ритуальных документов.
Перед лицом этих слов жители деревни упали на колени и почтительно склонили головы. Тогда говоривший замолчал и несколько секунд стоял в величественной позе, глядя в землю перед собой. Затем он поднял голову и сказал:
«Единый выбрал вашего сына для служения Богам. Так пусть же он послужит им с честью!»
И он указал на двоих из окружающих его солдат и те мигом исполнили его просьбу, когда подошли к семейной паре и забрали у них мальчика лет девяти или может быть младше. Честно говоря, я не припоминал, чтобы я раньше видел детей в игре, в Империи точно нет, а больше нигде я и не был на самом деле.
Так что для меня происходящее обладало действительно, таинственным значением и я даже отвлекся от дум. И вот, пока я предавался созерцанию странного, мне на ум пришло одно слово. Я точно знал его значение, но не мог найти перевод.
«Зулум», — подумал я и повторил про себя. — Зулум на древнекхарском, кажется, так говорил Тощий, когда он упоминал о людях с врожденными магическими способностями. Я припомнил, он говорил, что служители Ордена Равновесия забирают их в раннем возрасте и затем воспитывают в изоляции на острове. Мол, из них получаются лучшие воины, жрецы и все такое — в обязанности которых входит помогать самим Богам и всегда поддерживать мир от скатывания в бездны Хаоса.
Не знаю, являлось ли всё услышанное мной правдой или выдумкой самого Тощего — теперь я уже не могу спросить его после того, как разделился с группой в ущелье. Может быть мы когда-нибудь и встретимся.
Солдаты подвели ребенка к этим двоим в балахонах и один из них положил ладонь на голову мальчика, закрывая глаза. На моё удивление никто из присутствующих жителей, да и сами родители мальчика не проявляли обеспокоенности за судьбу мальчика, а скорее наверно даже наоборот, даже казалось, что у них зародилось некоторое подобие благодарности к произошедшему.
Получить ребёнка с врожденным даром считалось большой благосклонностью судьбы и для многих людей из бедных слоёв населения — это было главным свидетельством того, что им выпала великая честь. Мало того, что ребёнок мог стать жрецом, он, на самом деле, становился потенциальным членом этой мощной организации — владеющей всеми землями вокруг озера и на многие километры от него.
По сути, этот полувоенный монашеский орден представлял единственную власть закона и порядка, которая существовала в этих краях, по крайней мере формально. Уже многие тысячи лет будущие члены ордена ещё при рождении получали особые свидетельства их избранности. Такие знаки считались с детства магическим знаком и давали человеку магический дар — такие, как умение ментально устранять врагов, предсказывать или лечить на расстоянии.
Мне оставалось непонятным только одно — эти дети являлись НПС или же реальными игроками. Если они игроки, то как они смогли попасть в мир игры и по каким реальным критериям производится их отбор в орден.
Тем временем монахи в красных балахонах в сопровождении солдат, а затем и простого народа двинулись дальше к центральной площади. Я же наблюдал за ними притаившись за оградой, стараясь не терять их из вида из-за кустов, растущих по обе стороны дороги. На мгновение я потерял их из виду и собирался уже незаметно уходить, как мне пришлось неожиданно отпрянуть назад из-за белой лошади, резко появившейся перед мной так, что я даже не успел отреагировать.
Верхом на лошади сидел один из монахов и должно быть он тоже был удивлен моим неожиданным появлением перед его лошадью. Он успокоил её рукой с как-то по особенно сложенными пальцами в сложный жест и затем поглядел на меня. Теперь я мог его хорошо разглядеть. Это был старик в длиннополом красном одеянии. Он показался мне довольно старым — лицо его было покрыто морщинами, глаза смотрели жестко, а весь его вид дышал силой и уверенностью.
Интересно, подумал я, а сам я каким выгляжу в его глазах? Как жалкий оборванец или же как отвратительный вор в элегантном костюме, надеющийся поживиться за чужой счет? Потому что мне показалось будто он знал что-то о моем прошлом, о чем не было известно мне самому, хотя в каком именно смысле он знал, мне понять было труднее всего.
Старик пристально поглядел на меня, перевел взгляд на мою грудь и прищурившись, спустя несколько томительных секунд пробормотал себе под нос несколько слов и повернув лошадь на перекресток, неторопливо поехал прочь. Вслед за ним выехал второй служитель ордена — на лошади перед ним сидел тот самый мальчик и он, не оглядываясь, ехал прямо за своим спутником. Я же остался на месте сидеть на траве и лишь провожал взглядом, как мимо меня один за одним проскакали всадники в доспехах — конвой сопровождающий монахов и