– Не позволишь? – эхом откликнулась Хлорис, и грубые черты ее лица застыли в немом изумлении.
Она перевела взгляд на мужа, словно ища у него подтверждения того, что Джейн действительно отказывается отдавать им своего ребенка.
– Кто его отец? – крикнул Десмонд, и его лицо побагровело, когда он приблизился к Джейн. – Кто? – Он схватил ее за руки. – Ты скажешь мне, как его зовут! – И он с силой встряхнул свою невестку, словно рассчитывал вытрясти из нее правду.
– Отпусти меня, – процедила Джейн сквозь зубы.
Но Десмонд лишь усилил хватку, причиняя ей невыносимую боль.
– Ты все равно скажешь мне, как его зовут!
Боль от его прикосновения вдохнула в Джейн новые силы, влила жидкий огонь в исстрадавшуюся, иссохшую душу, наполняя ее отвагой и решимостью. Приблизив свое лицо вплотную к его лицу, женщина прошипела:
– Ни за что!
Зрачки у Десмонда расширились, и он уставился на нее с такой безумной злобой, что Джейн уже решила, что сейчас он ее ударит. От страха у женщины перехватило дыхание, но она лишь еще выше вскинула подбородок. С бессловесным подчинением было покончено.
– Отпустите ее.
Взгляд Джейн метнулся к двери, и она негромко ахнула при виде Сета, стоявшего на пороге. Сердце замерло у нее в груди, и ей вдруг стало нечем дышать.
Огромный и сердитый, он, казалось, заполнил собой всю комнату, лишив остальных воли и присутствия духа. Десмонд отпустил Джейн, и она, покачнувшись, отступила на шаг и упала на диван, неловко подогнув ноги, которые отказывались ее держать. Сет смотрел на нее, стиснув зубы, на его щеках играли желваки. По выражению его лица нельзя было угадать, о чем он думает, и лишь жуткий шрам на щеке привлекал к себе внимание. Еще никогда он не выглядел таким свирепым и грозным. И таким красивым.
– Если уж вам так хочется знать, – медленно роняя слова, процедил Сет, неторопливо стягивая перчатки и засовывая их в карманы сюртука, – я с радостью скажу, кто отец ребенка.
Джейн покачала головой и тихонько вздохнула.
– Граф Сент-Клер, – в ту же секунду торжественно подхватил Барклай, выныривая из-за спины Сета. На лице дворецкого читались одновременно досада и безмерная усталость, когда он попытался протиснуться мимо него в гостиную. – Прошу прощения, мистер Биллингз. Граф настоял на том, что сам доложит о себе.
Не сводя взбешенного взгляда с Сета, Десмонд обронил, обращаясь к дворецкому:
– Оставьте нас.
Барклай послушно удалился. Дверь закрылась, и щелчок дверного замка показался неуместно громким в мертвой тишине, воцарившейся в комнате. Никто не издал ни звука.
Десмонд и Сет в молчании смотрели друг на друга. На виске у Сета, в такт гулкому биению сердца Джейн, пульсировала жилка.
На кончике языка у леди Гутри вертелись готовые сорваться сердитые слова: «Что ты здесь делаешь? Зачем ты пришел сюда?»
Но она не издала ни звука, а лишь молча смотрела и ждала, слушая стук собственного сердца. На шее у нее забилась жилка, и Джейн машинально коснулась ее рукой, словно рассчитывая унять лихорадочный трепет.
Первой опомнилась и заговорила Хлорис. Откашлявшись, она произнесла с деланым воодушевлением:
– Лорд Сент-Клер, как мило с вашей стороны, что вы почтили нас своим визитом.
Взгляд Сета переместился на Джейн. Дыхание замерло у нее в груди, и она обнаружила, что не в силах пошевелиться.
– Я пришел, чтобы забрать Джейн.
Забрать Джейн. Леди Гутри моментально ощетинилась. Она не вещь, чтобы ее забирали. Подбородок Джейн помимо ее воли опять взлетел вверх. Это не осталось незамеченным. Глаза Сета потемнели, и в их зрачках вспыхнули огненные искорки. Уголки его губ дрогнули и приподнялись в пародии на насмешливую улыбку.
– Разве не так, Джейн?
Хлорис избавила невестку от необходимости отвечать.
– Вот как? – Зачерпнув горстью муслин своих юбок, Хлорис встала, одновременно схватив Джейн за руку. Ледяные пальцы невестки сомкнулись у Джейн на запястье, отрывая ее от Десмонда. – Мы оставляем вас одних, джентльмены. Идем, Джейн.
Леди Гутри вырвала руку. Она останется здесь.
– Джейн…
Голос Сета, глубокий и сильный, задел какие-то струны в ее душе. Словно повинуясь невидимому притяжению, она подошла к нему и остановилась рядом с ним, шестым чувством угадав, что должна поступить именно так. Джейн надоело убегать. От него. От себя.
Что бы ни произошло, их судьбы неразрывно связаны. Так случилось еще до той ночи в парке. Теперь Джейн понимала это. И была с этим согласна. Сет никогда не покидал ее. Все это время он жил в ее сердце. В ее душе.
Джейн замерла рядом с ним. Она опустила руки вдоль тела и прижала их к бедрам, пытаясь унять дрожь. Сет положил ладонь ей на ягодицы, и женщина вздрогнула от неожиданности. Невесомое прикосновение обожгло ее даже сквозь плотную ткань, напомнив о том огне, что таился в его ласке.
– Значит, это он! – Голос Десмонда, хриплый и сдавленный, словно ему не хватало воздуха, ворвался в мысли Джейн. Судя по его побагровевшей физиономии, ему не хватало не только воздуха. Изо рта Десмонда нескончаемым потоком полились оскорбления. – Значит, это он залез к тебе под юбку!
Хлорис испуганно вскрикнула, прижав пальцы ко рту.
А Сет в ответ лишь плотнее сжал губы. На его скулах заиграли желваки, и жуткий шрам ожил и задвигался, словно змея, извивающаяся на его лице. Выражение глаз Сета изменилось, в них проглянула бездонная тьма разверстой могилы.
– Осторожнее, Биллингз, – проговорил Сет, и его слова обрушились, как камни, в тяжелом молчании, воцарившемся в гостиной. – Есть два выхода: простой и сложный. Но в любом случае Джейн уйдет со мной.
Кровь так сильно шумела у Джейн в ушах, что она не сомневалась в том, что и остальные слышат это.
– Черта с два! – рявкнул Биллингз, ткнув в ее сторону тощим пальцем, и скомандовал, словно его невестка была собачкой, обученной выполнять команды. – Джейн, ко мне!
Ее вдруг захлестнула черная, слепая ярость. Всю жизнь она повиновалась чужим желаниям и требованиям. И что получила взамен? Родителей, которым не было до нее никакого дела? Неверного супруга? Родственников, помыкавших ею? Джейн покачала головой. Все, хватит.
Леди Гутри глубоко дышала через нос. Ночь с Сетом стала тем единственным излишеством, которое она себе позволила. Но она не испытывала ни малейшего раскаяния. И пусть разум подсказывал Джейн, что она должна сгорать со стыда, ее сердце восставало против этого.
Она больше не станет вести себя так, как требуют от нее другие, и учитывать собственные желания в последнюю очередь. Если бы она думала о себе, то, пожалуй, еще много лет назад призналась бы Сету в своих чувствах – до того как Маделин вонзила в него коготки. До того как он уплыл на войну. До того как она, Джейн, вышла замуж за Маркуса и мечты о любви и счастье умерли в ее душе.