пора валить, – согласилась я.
Лан закинул копье за спину и протянул мне свободную руку, другой бережно прижимая к себе испорченную арфу. Мы снова переплели пальцы, и я опустила на них взгляд, переключившись на магическое зрение.
Индиго обвилось вокруг нас, словно обнимая. И магия Лана, все еще черная с радужными переливами, сделала то же самое.
– Они кажутся счастливыми, – без задней мысли заметила я и посмотрела на Лана. – Слушай, а это странно, считать, что у магии счастливый вид?
Он мягко рассмеялся.
– Возможно? Но странность – наша фишка, Алли. В нас и в том, как мы нашли друг друга, нет ничего нормального и предсказуемого. Так почему бы нашей магии не радоваться, когда мы соприкасаемся?
И правда. Мы были странными с большой буквы «капец».
Мы побрели следом за армией, по проторенному пути, который она с легкостью проложила. Я почти ждала, что откуда-нибудь выпрыгнет очередное чудовище, но ничего не происходило. Будто Андерхилл задремала. А может, спряталась, стыдясь за свой глас, помешавший мне убить Рубезаля.
– Что там произошло? – спросила я. – Мы почти его одолели, но Девон нас поимела.
Балоровы яйца, да Рубезаль же был прямо у нас в руках! А теперь гигант где-то залечивается, строит новые планы, как нас уничтожить. И он все знает про предел моих сил и новую игрушку Лана.
Черт, Руби мог хорониться и зализывать раны десятилетиями, веками.
Я застонала, уже представляя сущий кошмар, – как Рубезаль объединяется с моей мачехой против меня. Уж в этой-то куче дерьма можно даже не копаться. Он мог легко напоить Адэр чаем и сманить ее – и нерожденного ребенка в ее утробе – на свою сторону.
Лан покачал головой.
– Не знаю. Мне показалось, Девон не была уверена в собственных действиях. Будто она тоже не хотела его отпускать. Но это полная бессмыслица – я считал, Андерхилл на нашей стороне. На мгновение даже решил… что нам крышка.
Ага.
Я осмотрелась – мир снова изменился. Нас перенесло на вершину хребта, откуда открывался вид на долину Жрицы. Вокруг благоухали цветы, над ними парили миниатюрные облачка. Туда-сюда сновали крохотные птички, проносясь мимо с тихим чириканьем. Прекрасный вид сгладил боль моей усталости, но не отвлек от стоящих передо мной задач.
Прежде чем я встречусь со своим войском, хотелось бы получить ответы. Быть способной рассказать своим фейри, что будет дальше. А то предводитель без плана действий – так себе предводитель.
Остановившись на вершине холма, я вгляделась в долину. Армия расположилась на лугу, возвела палатки. Целители не покладая рук трудились над раненными фейри, я в этом не сомневалась.
Я повернулась к Фаолану. Посмотрела на наши переплетенные руки, на магию, гудящую вокруг нас, по-своему живую.
– Перед боем я говорила с Андерхилл.
Лан удивленно вздрогнул.
– Да? Что она сказала?
– Что в битве с Рубезалем главное – равновесие. Она стремится не к победе добра или зла, а к торжеству равновесия. – Я нахмурилась. – Может, именно поэтому Девон перенесла Рубезаля в недосягаемое для нас место? Вот только это какой-то бред. Нам что, суждено сражаться вечно? Как-то не вяжется с намеками Жрицы.
Лан не знал ответов. Но у кого-то они точно были.
– Количество жизней и смертей должно быть уравновешено, – произнес сзади голос, и я обернулась, ожидая увидеть фейри.
Однако мне открылась совсем другая картина.
К нам на мягких лапах шла крылатая снежная кошка с детенышами, с которыми Цинт познакомила меня на Унимаке.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, внимательно наблюдая за ее приближением.
Интересоваться, откуда она тут взялась, я не стала. Скорее всего, проскользнула в портал следом за армией.
В голубых глазах кошки светилась мудрость, которую трудно ожидать от животного. Котята кувыркались и играли за ее спиной, прыгая сквозь облачка и подвывая, когда в них прилетала маленькая молния или дождик поливал шкурку. Вокруг малышей носились птички, увлекая их все дальше по склону.
Кошка-мать вздохнула.
– Равновесие – естественное состояние мира, юная фейри. Чтобы хищники могли выжить, добычи должно быть вдоволь. Если убить хищников, добыча расплодится и станет непосильной ношей для мира, пострадают все. Вот то, что я знаю. Гигант… он – хищник. Он – часть равновесия. Я понимаю это, потому что сама хищник. – Кошка уткнулась головой мне в бедро, потерлась мордой, шеей и всем телом. – Мать всех матерей понимает это и даже больше.
Я удивленно моргнула, а кошка спустилась дальше по склону. Котята проследовали за ней, все еще балуясь и кувыркаясь.
– Гигант – хищник, да, – задумчиво протянул Лан. – Но действительно ли стоит сохранить ему жизнь? Чем он хорош для мира? Андерхилл не может этого желать.
Я коснулась пальцами лба, перед глазами на миг возникло видение, как мы с Рубезалем лежим на поле битвы. Оба неподвижны. Картинка возникла, словно вспышка, и тут же исчезла.
– Я… я не знаю.
Если крылатая кошка права, Андерхилл не даст нам убить Рубезаля.
Никогда.
Я не могу продолжать так вечно. Одна мысль, что все растянется даже до зимнего солнцестояния, грозила меня сокрушить.
Нас заметил кто-то из солдат, и по армии прокатился крик. Нас приветствовали мужчины и женщины, что сражались за меня. Сражались за всех фейри, Благих и Неблагих. И это было прекрасно.
В ответ я подняла руку и улыбнулась, заставляя ноги нести меня вперед.
Лан не отставал.
– Проблема-то серьезная, Сиротка. Как нам, черт возьми, поймать гиганта, если Андерхилл продолжит ему помогать? А если запереть Рубезаля в клетке, это удовлетворит равновесие мира?
В клетке он бы лишился силы, так что вряд ли. Да и нет у нас клетки такого размера, так что вопрос спорный.
Я сглотнула ком. Должен же быть способ решить головоломку. Если Рубезаль – хищник, кем это делало меня? Добычей, которая брыкается? Станет ли моя жизнь гарантом, поддержавшим равновесие? Если так, то я знаю способ положить конец войне. Просто мне бы очень не хотелось такого исхода.
Жизнь за жизнь – как показало мне видение.
Лан крепче стиснул мою ладонь.
– Ты дрожишь, я чувствую. Поговори со мной, Алли.
Его слова потонули в радостном реве. Армия неистовствовала, приветствуя героя.
О нет. Они думали, что мы победили. Воины гудели и гудели, и среди них я разглядела двух генералов.
Они не ликовали.
Они знали.
Поодаль, с группой мужчин, стоял Дрейк. Они казались единым отрядом – наверное, тоже перевертыши? В глазах Дрейка читалось то же, что и у генералов. Он тоже знал правду.
А Жрицы нигде не было видно.
Я вскинула руку, и чествования медленно стихли.
– Друзья мои, моя… семья. – От осознания, что они действительно стали