– О боже, нет! – Сайленс в ужасе уставилась на него. – Такую смерть я никому не пожелаю.
– Даже мне? – тихо спросил он.
Сайленс смутилась и опустила взгляд, торопливо накладывая на тарелку артишоки.
– Тебе в первую очередь, – пробормотала она.
Сердце Мика сжалось.
– Ты говоришь, как святая, – тихо сказал пират. Ему не хотелось, чтобы их полушутливый разговор слышали другие. – Еще немного – и у тебя над головой засияет нимб.
Волосы Сайленс убрала в скромный пучок, и несколько прядей выбилось, придавая ей соблазнительно-невинный вид. Мик протянул руку, чтобы убрать их с чистого, белого лба, но строптивая соседка молниеносно схватила ее.
– Мик, – прошептала Сайленс, и пират вздрогнул – ведь она впервые назвала его по имени. Ее взгляд метнулся к пиратам, которые сидели неподалеку. Его люди были слишком умны, чтобы открыто смотреть на них. Но Мик не сомневался: они знали, что происходит во главе стола. – Не надо.
Она отбросила его руку.
– Ты делаешь мне больно, дорогая, – спокойным голосом сказал Мик. Он хотел пошутить, но мысленно спросил себя, уж не скрывалась ли в этих словах изрядная доля правды. И если да, то что это значило для него?
– Не говори глупостей, – сказала Сайленс. – Странно, что ты вообще знаешь слово «нимб».
– Ну конечно, – с ухмылкой ответил Мик, – дьявол должен разбираться в делах Бога.
Она недовольно нахмурила брови:
– Значит, ты считаешь себя дьяволом?
– А ты сомневаешься? – иронично спросил Мик.
– Раньше я была в этом уверена. – Сайленс задумчиво потрогала артишок вилкой. – Но теперь уже не знаю, что и думать.
– Все ты знаешь, – ответил он и для пущей убедительности ткнул себя кулаком в грудь. – Я самый настоящий дьявол, только из плоти и крови.
– Да? – Она задумчиво посмотрела на него, а потом опустила взгляд. – Что это такое? – спросила Сайленс, указывая на свою тарелку.
– Ты про артишок? – с улыбкой спросил Мик.
– Значит, вот как его зовут. – Сайленс с неодобрением осмотрела необычный деликатес. – Никогда не видела ничего подобного. Выглядит, как огромный цветок.
– А он и есть цветок. Во всяком случае так мне сказали. – Мик забрал у нее из рук вилку, взял нож и начал отрезать верхние листья заморского плода. – Кстати, родом артишок из Италии. Первый раз я попробовал его год назад. Один капитан дал мне целый ящик этих овощей.
– Дал? – подозрительно переспросила Сайленс.
Мик пожал плечами и хитро улыбнулся ей:
– Дал, взял – какая сейчас разница? В принципе, никакого выбора у того капитана не было, ящик все равно оказался бы у меня. С тех пор я и полюбил артишоки всей душой.
– Хм. – Сайленс подозрительно смотрела, как он снял все листья, обнажая корень. – Выглядит неаппетитно.
– Ты права. Но знай: артишок похож на застенчивую женщину. Он также прячет самое вкусное за корсетом плотных листьев. Их нужно снять, а потом нежно, но твердо убрать мягкие иголки, скрывающие сладкую сердцевину. И действовать следует решительно, иначе, как и в случае с нашей скромницей, добраться до самого главного так и не удастся.
Мик сделал все так, как говорил, и положил то, что осталось от огромного бутона, к Сайленс на тарелку.
– И это все? – сморщив нос, спросила она.
– Да, а ты судишь о вещах только по их размеру?
Сайленс нервно сглотнула. Мик замер с вилкой и ножом в руках.
– Интересно, о чем ты сейчас думаешь? Неужели твои мысли всегда такие же скромные, как и твой вид?
Она лишь молча покачала головой и указала на маленькую сердцевину артишока.
– Что дальше?
– Хм. – Мик взял немного мягкого масла и положил его на артишок. – А я думаю вот о чем: иногда самая маленькая и неприметная конфета оказывается самой сладкой.
Мик разрезал мясистое донышко напополам, протянул его на вилке Сайленс и вдруг осознал, что затаил дыхание. Откроет ли она рот? Позволит ли ему положить сладкую мякоть на язык?
Сайленс долго смотрела на него, но потом все же подчинилась. Сердце Мика ликующе прыгнуло в груди. Мало какая из его военных побед радовала его так, как эта.
– Сердцевинка у него зеленая и нежная, – тихо проговорил пират, наблюдая, как постепенно меняется выражение глаз Сайленс. – А вкус богатый, маслянистый, с горькой нотой в конце – чтобы было интересней.
Она проглотила артишок и облизнула губы.
– Очень вкусно, – тихо сказала Сайленс.
Мик беззвучно рассмеялся. Разум шептал ему, что он затеял опасную игру, которая принесет ему боль. Но сердце его сладко сжималось, и сейчас ему хотелось одного – взять Сайленс за руку, отвести в спальню, а потом заставить ее стонать от наслаждения.
И хрипло звать его по имени.
– Да, очень вкусно, – повторил Мик, подражая ее тону. – Ради этого сладкого, тающего во рту сердечка стоит повозиться с колючками и иголками, как ты думаешь?
Глава 9
«Известно, что когда тебе предлагают исполнить три желания, нужно сначала хорошенько поразмыслить над ними. Умник Джон думал очень долго, ни на мгновение не выпуская из рук Селену. Наконец он посмотрел на нее и спросил: «Я должен озвучить все три желания прямо сейчас?» Девушка ответила ему с хитрой улыбкой: «Конечно, нет. Тебе стоит только позвать меня, и я появлюсь перед тобой, чтобы исполнить очередное желание». Юноша кивнул, медленно отпустил шею девушки и сказал: «Желаю, чтобы у меня было свое королевство, в три раза больше дядиного…»
Из «Умника Джона»
Сайленс наслаждалась экзотическим вкусом артишока, завороженно слушая, как Мик О’Коннор говорит бархатным, глубоким голосом о сладких сердцевинках.
Она посмотрела на тарелку, где были аккуратно сложены листья. Пират сравнивал итальянский деликатес с женщиной. И, продолжая это сравнение, Сайленс могла сказать, что сейчас ее сердцевинка тоже таяла, становилась мягкой и влажной. Почему у столь красивого мужчины, как Мик, вдобавок еще такой волшебный, чарующий голос? Это просто несправедливо! Его двусмысленные фразы еще сильнее разжигали желание, и Сайленс торопливо пригубила красного вина, отчаянно пытаясь придумать другую тему для разговора.
– Мама назвала тебя Микки? – спросила она.
Мик удивленно глянул на нее.
– Ну… То есть… – Сайленс перевела дух, собираясь с мыслями. – Твое полное имя – Микки? Или мама при крещении назвала тебя Майклом?
Пират иронично улыбнулся. Похоже, хозяин дома понял, что ей стало не по себе от его нескромных фраз.
– Ну, я очень сомневаюсь, что святая вода когда-либо касалась моей детской головы, но мама действительно назвала меня Майклом.