Читать интересную книгу Проект «Феникс» - Франк Тилье

— Я бы сказал, давно уехала, причем далеко. На обложке его книги крупная цифра триста сорок два, страницы внутри пронумерованы, от первой до трехсотой, но все они совершенно чистые — без единого печатного знака. У парня никаких документов. Вероятно, он проник в дом через окно, уронил при этом какой-то металлический предмет, испугался шума и спрятался в маленькой комнате, смежной с той, где было совершено преступление…

Шарко кивнул:

— Похоже на то. В проулке я никого не видел, и мне кажется, Леваллуа гоняется за призраком.

Парнишку в черной пижаме уже затолкали в полицейскую машину, но и оттуда были слышны его гнусавые вопли. В соседних домах зажигали свет. Люди выходили на улицу.

— Голову даю на отсечение, этот тип сбежал из психушки или чего-то в этом роде, — серьезно сказал Белланже. — Но какого черта он сбежал именно сюда?

Полчаса спустя они вошли вместе с криминалистами в дом жертвы. Одетые в форму эксперты разошлись по комнатам.

— Ты шагай на место преступления, — сказал Шарко, — а я подойду туда чуть позже. Хочу тут осмотреться и хоть немножко вникнуть в обстановку.

Комиссар глушил чашку за чашкой крепчайший — чистый кофеин! — кофе. Одиннадцать вечера. Тело заряжено, как аккумулятор, до упора. Столько адреналина плюс энергетик — этак он израсходуется до последнего и, глядишь, все-таки рухнет и уснет как убитый. И наконец-то выспится.

Пока Леваллуа на первом этаже собирал по телефону информацию о жертве, Шарко обходил комнаты одну за другой, и везде его встречали сумрачные, тревожные, утомленные лица коллег. Гостиная, бильярдная, еще одна гостиная, побольше, кинозал. Везде чистота, как в операционной. Судя по предварительным данным, Стефан Тернэ был известным акушером-гинекологом и иммунологом, работал в Нейи.[17] Ему было шестьдесят пять лет, и, видимо, он маниакально заботился о порядке в своем жилище. Даже столовые приборы в ящике были разложены по ранжиру, будто солдаты, выстроившиеся на парад. Наверняка это сформировано профессией: когда ты постоянно орудуешь пробирками и шприцами, когда помогаешь ребенку появиться на свет, приходится быть сверхаккуратным.

Сообщения на автоответчике оказались разнообразными. Двух женщин — любовницы, что ли? — беспокоило его молчание. Коллеги задавали Тернэ, у которого, как из этих сообщений выяснилось, заканчивался трехнедельный отпуск, вопросы чисто делового характера.

Здесь же был камин. Комиссар подошел к нему, присел на корточки. При обыске в груде пепла были найдены остатки полностью обуглившихся видеокассет — на первый взгляд пяти или шести. Магнитная лента обратилась в прах, пластмассовые корпуса — в спекшиеся черные шарики. В доме не оказалось ни одного магнитофона, но в комнате, где хозяин хранил свои ископаемые, полицейские обнаружили, что несколько паркетных дощечек выдраны из пола. Видимо, в этом тайнике Тернэ хранил видеокассеты, возможно — издавна. Убийца достал их оттуда и сжег.

Шарко поднялся на второй этаж, прошел в большой зал с частной коллекцией ископаемых и минералов. Дорогое, должно быть, удовольствие — завести у себя такой музей. Все экспонаты были в прекрасном состоянии, все умело подсвечены, животные, казалось, готовы к нападению. Он отвернулся и в противоположном углу заметил дырку в полу и лежащие рядом паркетные дощечки.

Потом он отправился в библиотеку, где рассчитывал найти Белланже. Тот был едва ли старше Леваллуа, но обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы командовать людьми. Одинокий, умный, спортивный. И честолюбивый. Отношения между Шарко и Николя Белланже не были ни теплыми, ни прохладными, они просто работали вместе, и все.

Жак Леваллуа тем временем внимательно осматривал ряды книг в шкафу, на который указывали пальцы убитого. Поль Шене, тот самый судмедэксперт, который делал вскрытие Евы Лутц, выпрямился и стал снимать перчатки. Сняв, протер линзы очков фланелевой тряпочкой.

— Я бы сказал, что он откинул коньки не меньше четырех и не больше восьми дней назад. Аутопсия, вероятно, позволит получить более узкую вилку. Труп можно увозить.

Шарко переваривал информацию. От усталости и избытка кофеина состояние его было странным: он словно поплыл, как после нескольких бокалов вина. Тем не менее ему удалось навести в голове хоть какой-то порядок.

— Еву Лутц убили три дня назад. Тернэ — раньше. А это значит, что Тернэ не был убийцей Евы.

Белланже, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, осматривал комнату. Высокий, с светло-карими глазами, темными взлохмаченными волосами.

— Исходя из того, что шимпанзе в его коллекции не имеет черепа, и череп этот при обыске не найден, можно выдвинуть версию: убийца сначала пришел сюда, чтобы подвергнуть пыткам и убить Тернэ, а назавтра, воспользовавшись украденными здесь челюстями шимпанзе, разделался со студенткой. Версию эту надо отработать, вот только я пока плохо представляю, какое отношение к ней может иметь мальчишка в черной пижаме. Мало похоже, что на его совести два убийства. Последние сведения из конторы, я только что туда звонил, такие: парень метался и рычал, как животное, и успокоился только тогда, когда ему вернули его книгу. Сразу же уселся на пол и принялся переворачивать страницы — в точности так, как здесь, не говоря ни единого слова.

Эта комната никак не отпускала от себя Шарко. Ряды книг, поднимающиеся до самого потолка, метры и метры полок. Мебель из ценных пород дерева, соседствующая с хай-теком и какими-то необычными произведениями искусства, явно свидетельствовала о больших деньгах и чрезвычайной эксцентричности хозяина.

— Что-нибудь нашел? — спросил комиссар у Леваллуа.

— Какое там! Видишь, сколько тут книг? Ну и как понять, на которую он показывал?

Голова у Шарко еще не пришла в норму, но он вернулся к трупу и снова всмотрелся в мертвое тело. Покалеченный, обожженный, порезанный — возможно, ножом. Судмедэксперт перевернул Тернэ на спину, и стала видна обширная и глубокая рана в паховой складке.

— От этого он погиб? — спросил комиссар, указывая на рану.

— Ну да. Левая наружная подвздошная артерия была перерезана, а она — как полноводная река. Он упал вместе со стулом и истек кровью. Смерть наступила через несколько секунд.

— Необычный способ прикончить врага. Может быть, убийца имеет отношение к медицине? Или просто хорошо знаком с анатомией человека? Для начала он долго пытал Тернэ, ему хотелось, чтобы тот как следует настрадался. Затем, когда узнал все, что ему требовалось, — возможно, о местонахождении видеокассет, — умело прирезал. И ушел, не дожидаясь, когда жертва испустит последний вздох. Чистая работа, выполненная мастером своего дела. И точно так же, как в случае с Евой Лутц, никакой паники.

— На языке и деснах есть следы табака. Похоже, убийца заставлял Тернэ прикуривать те самые сигареты, которыми потом прижигал его кожу.

Судмедэксперт чуть отошел и показал на торс убитого:

— Гляньте-ка сюда, на грудь. Если всмотреться в следы от ожогов сигаретами, можно различить две расположенные рядом буквы: X и Y.

— Икс и игрек? Сочетание хромосом, характерное для самца? Для мужчины?

Шене кивнул:

— Совершенно верно. Одна пара хромосом — особая. Эта пара может состоять из двух иск-хромосом или из сочетания икс-хромосомы и игрек-хромосомы. От матери эмбрион наследует всегда только икс-хромосому, а от отца может унаследовать либо икс-хромосому, и тогда родится девочка, либо игрек-хромосому, и на свет появится мальчик.

Шарко задумался. Убийца играл с жертвой в жестокие игры. Но с другой стороны, он — сознательно или невольно — оставил после себя улику. Весь в сомнениях, комиссар подошел к трем висящим рядом картинам. Первая представляла собой изображение охваченной пламенем птицы на фоне пылающего небосвода — легендарной птицы феникс. На второй была написанная маслом человеческая плацента: большой прозрачный пузырь, оплетенный кровеносными сосудами, — сами эти сосуды темно-красного цвета напоминали странный серпантин, а все вместе походило на гигантского паука. Третья оказалась даже не картиной, а увеличенной фотографией мумии доисторического человека, абсолютно высохшей и положенной на стол так, будто кто-то собирается делать вскрытие. Комиссар, вернувшись к картине с плацентой, поморщился:

— Либо я ничего не понимаю в искусстве, либо у Тернэ был очень странный вкус.

К нему приблизился Николя Белланже. Под картинами с Фениксом и плацентой они обнаружили таблички с подписью художника: Аманда П.

— Ты, как и я, наверняка заметил, что все в этом доме так или иначе связано с ДНК, рождением живого существа или с биологией как таковой. Даже форма предметов мебели. Но выставить в рамке фотографию этой омерзительной мумии, нет, правда… Даже поселился он на улице Дарвина!