родителей шикарная вилла недалеко от Эстепоны. Двухэтажный летний «домик» с большим садом, видом на море, бассейном и прочими атрибутами роскошной жизни. Собственно здесь мы и зависаем.
Поскольку на вилле кроме нас никого нет, иду купаться, в чём мать родила. Хосе присоединяется ко мне. Подплывает, подхватывает на руки и начинает кружить в воде.
Он хороший. Красивый, с классной фигурой. При деньгах. Заботливый, воспитанный и горячий любовник. Но не Арс. Как бы Хосе ни старался в сексе, а я всё равно ничего не чувствую. Трахаюсь с ним на автомате. С таким же успехом могла бы фитнесом заниматься.
Наши кульбиты в воде прерывает звонок телефона.
— Извини, я должен ответить, - Хосе подтягивается на бортике бассейна. – Это предки. У меня на них отдельная мелодия установлена, - смеётся.
— Да, мам! Привет! – испанец уходит вглубь сада.
Ложусь на спину звездой и замираю на поверхности воды, подставляя лицо солнцу. Полностью расслабляюсь. Ни о чём не думаю.
Когда возвращается Хосе, видок у него загруженный. Впервые вижу испанца смурным.
— Что-то случилось? – спрашиваю из вежливости.
— Да… - морщится он, будто его пчела ужалила. – Мать сказала, что ко мне Кармен завтра приедет.
— Кто такая Кармен? Твоя сестра?
— Моя невеста.
— Ого! У тебя есть невеста? – офигеваю от полученной информации. До этого момента Хосе ни словом не обмолвился, что у него есть девушка.
— Типа того, - сев на шезлонг, испанец закуривает сигарету.
— Ну, окей, - равнодушно пожимаю плечами. Мне на самом деле пофигу личная жизнь Хосе. Я не рассчитывала на долгий роман с ним. Только немного жаль, что придётся оборвать связь прямо сейчас. С этим испанцем, в целом, было прикольно.
— Валерия, постой, - он идёт за мной в дом. – Прости, что не сказал тебе раньше.
— Не парься. Всё нормально, - открываю холодильник и достаю апельсиновый сок.
— Понимаешь, у нас с Кармен не клеится. Она скучная и претенциозная.
— Другими словами, не сосёт так круто, как я, - желчно ухмыляюсь.
— Ну зачем ты так, кариньо? (исп. cariño – милая, дорогая) – Хосе обнимает меня со спины. – Просто наши родители, мои и Кармен, считают, что мы идеально подходим друг другу. Она из семьи адвокатов…
— А! Ясно! Выгодная партия. Деловой союз, - знакомая песня. Что-то мне это напоминает. Где-то нечто подобное я уже слышала. Причём совсем недавно. Чувствую нехилое раздражение.
— Мы с Кармен всё время ссоримся. Расставались уже раз пять.
— Какая грустная история, - ёрничаю. – Щас слезу пущу.
Надеваю шорты и майку. Складываю в сумку зубную щётку, расчёску и прочие мелочи.
— Когда я уезжал из Мадрида сюда, мы поставили отношения на паузу. Договорились, что проведём два месяца врозь. Не будем ни списываться, ни созваниваться. А потом, в сентябре, встретимся и окончательно определимся, как быть. Не понимаю, почему Кармен вдруг передумала и собралась приехать.
— Хосе, перестань оправдываться! – восклицаю слишком эмоционально. – Мне похеру на твои дела с Кармен, Кончитой, Марией Идальго. Мы классно провели время вместе, но рубиться за тебя с какой-то бабой я не буду. И не очкуй, если пересечёмся в городе, сделаю вид, что не знаю тебя. Всё? Вопрос исчерпан?
— Я влюбился в тебя, Валерия, - Хосе смотрит на меня грустным взглядом спаниеля.
— За четыре дня? – фыркаю. – Не смеши!
— А причём здесь время? Я влюбился в тебя сразу, ещё в тот вечер, когда мы познакомились в баре. Ты была такая яркая, такая весёлая, такая…
— Пьяная. Я была пьяная, Хосе, - улыбаюсь снисходительно.
Он ничего не говорит. А я, кажется, начинаю понимать Арса. Это так странно и нелепо, когда человек признаётся тебе в любви, а ты ничегошеньки к нему не чувствуешь. Хочется, чтобы он замолчал. Потому что ответить ему попросту нечего.
— Отвезёшь меня домой? – нарушаю затянувшуюся паузу.
— Конечно.
Остановившись у моей многоэтажки, Хосе произносит:
— Валерия, я позвоню Кармен и скажу, чтобы она не приезжала. Хочешь?
— Нет, не хочу. У нас с тобой всё равно ничего не получится. Удачи, Хосе. Будь счастлив! – целую его в губы и выпрыгиваю из машины.
В этот вечер мне впервые не захотелось никуда выходить из квартиры. Я сидела на террасе и смотрела, как солнце утопает в море, как небо окрашивается сначала в нежно-розовый цвет, а затем в золотисто- пурпурный, лиловый и багряный. Слушала крики чаек, кружащих над засыпающей водой. По необъяснимой причине ощущала разочарование, горечь и пустоту. Что-то определённо пошло не так.
Утром, едва рассвело, отправляюсь на пробежку. В плеере играет бодренькая латина. Тем не менее, настроение – полное *овно. Намотав пять километров трусцой, захожу в первый попавшийся пляжный бар. Судя по перевёрнутым стульям, понимаю, что заведение ещё закрыто. Уже собираюсь уйти, но молодой испанчик с прикольными косичками на голове, короткой ухоженной бородкой и забитым татуировкой предплечьем приветствует меня из-за барной стойки:
— Доброе утро! Что желаете?
— Эмм… Бутылку воды без газа и кофе с молоком, пожалуйста.
— Кофе придётся подождать, сеньорита. Я ещё не включал кофемашину, - широко улыбается бармен и ставит передо мной запотевшую минералку.
— Ну так включи, - поворачиваю пробку на бутылке.
— Вы присаживайтесь, - говорит парень, пританцовывая под музыку.
Пока он разбирается с кофемашиной, подпевает латиноамериканскую песенку, звучащую из колонок. Хит этого лета на всех дискотеках.
— Может, хотите горячий бутерброд? – оборачивается ко мне. – Я сделаю.
— Давай, - соглашаюсь.
— С хамоном, сыром и помидорами подойдёт?
— Угу.
— Антонио! Антонио! Иди сюда! Живо! – раздаётся женский голос из глубины бара.
— Идууу! – откликается парень. - Я быстро! – подмигивает.
Через пару минут вот возвращается.
— Я уже тут, - беззаботно улыбается.
Наконец, подаёт мне кофе и большой бутерброд.
— Ты иностранка? – облокачивается на барную стойку с явным намерением поболтать.
— Да. Из России, - отвечаю, предвосхищая следующий вопрос. Почему-то испанцам всегда интересно знать, откуда приехал человек.
— О! Там холодно! Много снега! Сколько у вас сейчас градусов?
— Двадцать семь.
— Плюс? – удивляется он.
— Ага. Лето же, - отпиваю кофе.
— А зимой сколько?
— Бывает минус тридцать. Бывает минус десять. По-разному.
— Я бы умер! Для меня всё, что ниже нуля – невыносимо, - ёжится, будто замёрз.