Читать интересную книгу История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи - Иван Рожанский

Установление власти Птолемеев в Египте имело своим следствием расширение сведений о странах, лежащих к югу от Египта. Если для Геродота последним известным ему пунктом вверх по течению Нила была столица Эфиопии Мероэ[133], то теперь греческие экспедиции, направлявшиеся в эту часть Африки, привели к знакомству с территориями, лежащими у слияния Белого и Голубого Нила и даже еще дальше на юг. Одна из этих экспедиций, посланная Птолемеем I Сотером, возглавлялась неким Филоном, который, по словам Страбона, оставил описание своего путешествия[134]. Это были места, которые, по мнению Аристотеля, должны были считаться необитаемыми из-за невыносимой тропической жары.

Обратимся теперь к странам, лежавшим у северных границ империи Александра. В отличие от Индии и Африки, при диадохах здесь не отмечено сколько-нибудь существенного прогресса в изучении этих стран. Сам Александр со своим войском побывал в Гиркании (на южном берегу Каспийского моря), а затем прошел в Среднюю Азию, где несколько раз пересекал реки Окс (Аму-Дарью) и Яксарт (Сырдарью). Однако о северных границах Каспийского моря, а также о том, куда впадают Окс и Яксарт, грекам не было известно ничего достоверного. Существовала даже фантастическая версия, что Яксарт есть верхнее течение Танаиса (Дона), впадающего в Азовскоре море.

В последующие годы военачальник Селевка I и Антиоха I Патрокл, под властью которого находились области между Каспийским морем и двумя указанными реками, пытался провести обследование этих мест, в том числе путем посылки морской экспедиции по Каспийскому морю. При этом он пришел к совершенно ложному выводу, что Каспийское море не есть замкнутый бассейн (как предполагал — и совершенно правильно — еще Геродот), а представляет собой залив Океана, из которого можно попасть в Индию, обогнув Азию с востока. Что же касается Окса и Яксарта, то они впадают в этот залив на нe слишком большом расстоянии друг от друга[135] (об Аральском море никто из античных авторов не имел ни малейшего представления). Это ложное мнение оказалось весьма живучим, и его разделял еще Страбон[136]. Западная часть тогдашней ойкумены осталась не затронутой походами Александра, и относительно западных и северных берегов Европы в Греции все еще господствовало глубокое неведение. Греческие мореплаватели не решались уходить далеко за Геракловы Столпы, а карфагеняне, которые туда плавали, распространяли об Атлантическом океане странные слухи, которые отбивали у греков желание направлять туда экспедиции. Эту инерцию преодолел замечательный греческий путешественник Пифей из Массилии (Марселя), имя которого может быть поставлено в один ряд с именами знаменитых мореплавателей XV–XVI вв. н. э. Однако посмертная судьба Пифея достойна сожаления. Книга, которую написал Пифей о своих путешествиях, утеряна, мы даже не знаем ее заглавия. Мы можем только гадать о времени, когда были совершены эти путешествия; предположительно это была последняя четверть IV в. Во всяком случае, Аристотель еще ничего не знал о Пифее; впервые его имя упоминается Дикеархом[137], а Эратосфен уже широко пользовался полученными им результатами. Однако сообщавшиеся им сведения о вновь открытых странах казались настолько необычными для греков того времени, что его рассказы вызывали недоверие со стороны многих достойных людей последующей эпохи. Полибий прямо называет его лжецом, ни одному слову которого нельзя верить; к этой же оценке присоединяется, хотя и более осторожно, и Страбон. А между тем Полибий и Страбон — единственные источники, из которых мы знаем о Пифее и его плаваниях.

В пользу Пифея говорит то обстоятельство, что он был достаточно образованным человеком, сведущим в астрономии. Его определение широты Массилии оказалось очень точным. Эратосфен и Гиппарх — крупнейшие авторитеты эпохи эллинизма в области математической географии — приводят данные Пифея о широтах стран Северной Европы, не выражая по их поводу никакого сомнения (хотя об этом мы узнаем из того же Страбона). Но и помимо этого ряд сведений, сообщенных Пифеем о северных странах, позднее оказался соответствующим истинному положению дела. То же. что в его рассказе представлялось неправдоподобным или фантастичным, можно объяснить двояким образом. Либо это были позднейшие легенды, наслоившиеся на его изложение, либо же просто аберрации, характерные для моряков, попадавших в незнакомые и необычные для них условия.

Практическая цель путешествия Пифея к северу Европы состояла, по-видимому, в определении тех мест, откуда карфагеняне (по морю) и кельтские торговцы (по суше) доставляли грекам олово и янтарь. Для этой цели Пифей прошел Геракловы Столпы (Гибралтар) и. посетив финикийскую колонию Гадес (Кадикс), поплыл на север, вдоль берегов Иберии. Он обнаружил Бискайский залив, а за ним далеко выдающийся на запад большой полуостров (Бретань). Окончание этого полуострова Пи-фей ошибочно принял за крайнюю западную точку Европы (определение долгот в то время еще находилось в зачаточном состоянии). Обследовав острова, находившиеся вблизи этого полуострова, Пифей пересек Ла-Манш и достиг Британии в районе нынешнего Корнуолла. Вероятно, именно там находились оловянные рудники, откуда олово вывозилось туземцами на остров Иктис (не поддающийся бесспорному отождествлению с каким-либо из известных теперь островов), а затем передавалось торговцам, прибывшим с континента. Обследовав южные и восточные берега Британии, Пифей установил, что эта страна представляет собой треугольный остров, вершинами которого являются мыс Белерион (в Корнуолле), Кантион (нынешний Кент) и Оркас (северная оконечность Шотландии) и стороны которого относятся друг к другу, как 3: 6: 8[138]. Правда, абсолютные длины этих сторон сильно преувеличены Пифеем, но при тогдашнем состоянии техники определения расстояний на море эта ошибка может считаться извинительной. Надо сказать, что оценки положения и формы Британии, произведенные Пифеем, оказались значительно более верными, чем у некоторых позднейших авторов (так, например, Страбон «исправил» Пифея, вытянув Британию вдлину вдоль европейского побережья). По словам Пифея, он совершил несколько экскурсий в глубь страны[139], где ознакомился с живущими там племенами и их обычаями. Сообщаемые Пифеем сведения представляются весьма правдоподобными, хотя Полибию они казались чистой выдумкой. В целом Пифея надо считать первым европейцем, открывшим и описавшим Британию.

Об Ирландии (которую позднейшие греки называли Иерне) Пифей знал только понаслышке.

Теперь мы подходим к самому загадочному пункту в путешествии Пифея. Как он сообщает, на расстоянии шести дней плавания к северу от Британии находится остров Фуле, расположенный «вблизи замерзшего моря»[140]. Из изложения Страбона отнюдь не следует, что Пифей сам побывал на этом острове, и все, что он о нем сообщает, относится, скорее всего, к сведениям, полученным из вторых и третьих рук. В частности, неясно, считал ли он этот остров обитаемым; то, что он рассказывает о людях, живущих вблизи холодного пояса, относится, по-видимому, к жителям Северной Британии[141], а отнюдь не к обитателям Фуле. Географы нового времени пытались отождествить остров Фуле с самым крупным из Шетландских островов, с побережьем Норвегии и даже с Исландией, но аргументы, высказывавшиеся в пользу каждого из этих предположений, базируются на слишком шатких основаниях. Мы оставим в стороне этот спор, а также не будем обсуждать фантастические сообщения о том, что Пифей будто бы побывал в областях, «где нет более ни земли в собственном смысле, ни моря, ни воздуха, а некое вещество, сгустившееся из всех этих элементов, похожее на морское легкое (τό μέν οΰν τω πλεύμονι έοικός)»[142]. Трудно судить о таких заявлениях, когда мы знаем о них лишь в изложении недоброжелательных критиков.

На обратном пути из Британии Пифей будто бы «посетил всю береговую линию Европы от Гадеса до Танаиса»[143]. Историки географии справедливо указывают, что под Танаисом здесь надо понимать не Дон, а какую-то реку Северной Европы, скорее всего Эльбу. Эта интерпретация подтверждается одним местом из «Естественной истории» Плиния[144], который, по-видимому, был знаком с сочинением Пифея. Плиний разъясняет, что Пифей проплыл вдоль берегов, заселенных германскими племенами (хотя слово «германцы» еще не было известно Пифею), до устья большой реки, от которой на расстоянии дневного пути находился остров Абалус (может быть, Гельголанд), на берег которого морские волны выбрасывают весной янтарь.

В заключение заметим, что Пифей был первым греческим автором, описавшим приливы и отливы и заметившим их связь с положениями Луны.