По пути в туалет он испачкал стены, а в туалете, куда он с большим трудом все же добрался, вырвал раковину из стены, повиснув на ней без сил. Вода залила пол и частично вытекла в коридор.
На вопли явился сантехник. С всегдашнего похмелья, все аборигены считали за честь нажираться вечером накануне рабочего дня. Окатив непередаваемым выхлопом, сантехник наградил куратора зверским взглядом, словно он был виноват, что ему так херово, отключил воду и прекратил потоп.
— Вы убили! — послышалось куратору, и он запротестовал.
— О чем вы?
— Вы залили! Кто за ремонт платить будет?
— Я представитель миротворческих сил!
— Значит, никто.
И хмурый сантехник ушел. Куратор не сделал попытки его остановить, хотя мог уволить в 24 часа вместе с мастером.
К нему пару раз подходил Шипилин, спрашивал про Зажарского. Его так и подмывало сказать, что подполковник лежит за запертой дверью и пускает газы, но он сказал, что представления не имеет.
Он сходил к Светлане Вернигор, но она каждый раз под благовидным предлогом ускользала от него. Ничего, тем слаще будет встреча в постели. Возможно, это случится уже сегодня, надо только быстрее избавиться от покойника. Покойник раздражал. Как не вовремя.
Наконец бесконечный день закончился. У местных была дурная привычка задерживаться после работы, но с приходом миротворцев были установлены жесткие границы рабочего дня. Ровно в пять в здании УВД остались только дежурные. Капитан Матвеев на вахте и дежурная опергруппа в специальном помещении.
Патруль НАТО прибыл спустя четверть часа. Вот что значит цивилизованность. Аборигенам еще долго учиться, чтобы достичь такого порядка.
На стандартном RG-174 приехали трое: сержант 1 класса Лэндон Конви, сержант Клаудио Олсен и капрал Брайан Джиббс. Гот приказал взять мешок и следовать за ним.
Несмотря на то, что, проходя через вахту, куратор пытался прикрыть телом мешок, он естественно попал Матвееву на глаза. Гот засуетился и сказал, что мусор надо вывезти, хоть капитан ни о чем и не спрашивал.
Они вошли в кабинет, где стало вонять еще сильнее. Миротворцы разом утратили румянец, особенно побледнел капрал, который был моложе всех.
— Надо прибраться здесь, — сказал Гот, больше никто не произнес ни слова, хотя всем было не по себе.
Не каждый день приходится упаковывать свежего покойника. Ничего, они с этим справились. Погрузили труп в пакет, застегнули молнию. И куратор сразу понял, что пакет им не вынести при любом раскладе. Покойник задеревенел, сделавшись еще более громоздким. Сразу становилось ясно, что в пакете труп.
— Русский все поймет, сэр, — подтвердил его опасения Конви.
— Я знаю, — раздражено оборвал его куратор. — Неужели вы решили, что я не подумал об этом, сержант?
Он приказал отнести мешок в соседний кабинет, от которого у него был ключ, потом позвонил на вахту и велел Матвееву подняться. Ерундовая процедура, но он неожиданно столкнулся с трудностями при ее исполнении.
— Покидать вахту запрещено инструкцией, — доложил капитан. — Выполнить ваш приказ не могу.
— вы что с ума сошли, капитан? Отказываетесь выполнять приказ офицера миротворческих сил НАТО?
— Прошу прошения, сэр, это не возможно. Инструкция утверждена штабом МС в Загоре.
"Сэр" прозвучало издевательски как "осел".
— Я пришлю вам на подмену сержанта Олсена, — предпринял куратор последнюю попытку.
— Сержант не включен в штат УВД и находиться здесь не может.
— Это всего на пять минут! — тщетно упрашивал куратор, а сам подумал, что я несу, на месте русского я бы давно послал такого просителя, это же полиция, здесь всегда четко прописаны права и обязанности.
— Я могу позвать кого-нибудь из оперативников.
Да они просекут ситуацию на раз, всполошился куратор.
— Никого звать не надо!
— А разве вы уже не хотите видеть меня в своем кабинете? — поддел дежурный.
— Уже нет! — он так шваркнул трубкой, что едва не расколол аппарат.
Что он наделал? Он все испортил? Если в начале была надежда пронести труп, ничего не объясняя, мало ли кто там, в мешке, то теперь капитан естественно обратит на это внимание. Завтра же об этом станет известно всему управлению.
Как же им вынести чертов мешок? Распилить труп? Куратор представил расстеленные пакеты на полу своего кабинета, вжиканье пил, треск костей. Его покоробило. В ушах опять зазвучало:
— Мама, Генри скунса убил!
Положение казалось безвыходным. Труп не мог здесь лежать вечно. Он уже разлагался. Наверное, уже в коридоре слышно.
Постой, а зачем его вообще выносить? Куратор хлопнул себя по лбу. Он выглянул в окно. Третий этаж, внизу бетонные отмостки. Ничего, покойнику не больно.
Он позвал патрульных и велел открывать окна. Едва растворили рамы, в комнату хлынул морозный воздух. Сразу стало ясно, как они успели пропахнуть трупным запахом, после этого наружный воздух казался хрустально чистым.
Подтащили тяжело провисший мешок и не без задержки перевалили через подоконник. Через секунду он ухнул об бетон. Куратор выглянул наружу и огляделся, напряженно прислушиваясь.
Мешок при падении порвался, но на шум никто не выглянул. На стороне миротворцев сыграла ранняя темнота. Напротив УВД было гостиница, и куратору почудилось, что в одном из окон дернулась занавеска. Но, скорее всего, показалось.
— Гоу, нам надо скорее забрать его! — поторопил он.
Неприятности на этом не кончились. Когда проходили через вахту, Матвеев обратил внимание, что на этот раз они идут без мешка.
— Вы же документы собирались выносить? — делано удивился он, по его хитрому лицу видно было, что парень е чем-то догадывается.
В принципе, это были его проблемы, что он там что-то у себя навоображал. Можно было заткнуть русского, сказав, что это не его дело и указав на подобающее ему место. Днем раньше Гот так бы и поступил, но оказалось, что он выведен из равновесия гораздо сильнее, чем могло показаться. Гот не успел себя проконтролировать, как оказался у вахты и стал что-то мямлить.
Друзья-миротворцы тоже были вынуждены остановиться и напряженно взирали то на коллегу, то на дежурного. Не понимая ни слова, что нес Гот, они нутром чуяли, что несет он не то. Самое печальное, что и капитан почти ничего не понимал, потому что куратор начал говорить с чудовищным акцентом, вдобавок, разбавляя речь сербскими оборотами. Он некоторое время служил в оккупированной Сербии и в самый неподходящий момент об этом вспомнил.
— Я не понимаю, — пытался остановить он словоизвержение, и в этот момент зазвонил телефон.
Гот разом умолк и уставился на аппарат, точно это был оживший покойник.
Капитан извинился и взял трубку. Говорила женщина. Скорее, даже старуха. Именно такого рода старушенции способны вызвать целый обвал событий, в результате которых молодые отправляются на тот свет целыми сонмами.
Матвеев сначала говорил спокойно, потом стал бросать на миротворцев подозрительные взгляды. Его ошибка заключалась в том, что все звонки писались на допотопный магнитофон, для чего была включена громкая связь. Так что миротворцы слышали все то, что слышал и он, слово в слово. И если патрульные не поняли ни слова, то прозревший куратор понял все.
— Милиция? Я сейчас такое видела! Только сейчас из здания напротив на 3-м этаже выкинули труп!
— Вы уверены?
— Я пока еще не слепая. Он был в мешке, а потом он порвался, и из него рука торчит. Я и сейчас его вижу! Вижу!
— Ваше имя, фамилимя? Адрес?
— Так я вам и сказала. Я говорю из гостиницы на Юбилейной!
— Это не напротив 3-го комплекса?
— А что у вас много гостиниц в городе?
Капитан поднял взгляд и уткнулся в вытаращенные глаза куратора. УВД находилось в здании 3-го комплекса. Как ни тривиально это звучит, дальнейшие события произошли одновременно. Капитан потянулся рукой к селектору включения громкой связи с дежурной опергруппой, а куратор стал проталкивать в окошко руку с показавшимся ему непомерно тяжелым пистолетом.
Капитан рефлекторно дернулся назад, но откинувшийся стул уперся спинкой в стену. Куратор даванул на курок и сразу в панике еще раз, потому что ему показалось, что первый раз он промахнулся. На самом деле он попал оба раза.
Вокруг головы дежурного возник венец из сгустков крови и мозгового вещества, с белеющими вкрапления костей. Пули раздробили ему правую скулу и вынесли затылок. Несмотря на это крови почти не было. Что-то с журчанием полилось. Куратор думал, что кровь, оказалось, мочевина.
Гот поверну к коллегам белое лицо.
— У меня не было другого выхода! — повторил он несколько раз.
Первым опомнился Конви.
— Сэр, нам надо убираться отсюда! Выстрел могли слышать.
— Но труп. И еще тот на улице! — возмутился куратор.
— Сейчас не время, сэр. Все разбирательства потом. Сейчас нам надо укрыться на базе.