— Возможно и другое объяснение: десерт был единственным съедобным блюдом из всего ужина и никто не захотел от него отказываться.
— Я не сомневаюсь — ты был великолепен.
— Предупреждаю — переключаться на чтение лекций я не собираюсь. А вообще, хватит обо мне. Насколько я понял, прошлой ночью не обошлось без приключений.
— Боже, неужели им надо было все рассказать тебе?
— Конечно. Тебе придется сделать то же самое. Я настаиваю на подробном рассказе.
— Зачем?
— Затем, что я требую этого.
— А доктора надо слушаться.
— Совершенно верно. Я готов тебя выслушать.
Преодолевая неловкость, Сюзанна рассказала подробно о мертвеце, обнаруженном ею за занавеской. На свежую голову ей самой эта история казалась дикой и нелепой, и она не переставала удивляться тому, что могла хотя бы на время поверить в реальность произошедшего с ней.
Когда рассказ подошел к концу, Макги воскликнул:
— Хорошенькая сказочка! Волосы дыбом встают!
— Не знаю, стал ли бы ты шутить, оказавшись на моем месте.
— Скажи, теперь, все обдумав, ты понимаешь, что это был всего лишь очередной эпизод твоей болезни?
— Ты хочешь сказать — очередная серия из «мыльной оперы» про Сюзанну Тортон?
— Нет, я хочу всего лишь сказать, что это была очередная галлюцинация, еще один приступ болезни, — серьезно проговорил доктор. — Теперь ты это понимаешь?
— Да, — сказала она с подавленным видом.
Он заметил ее настроение и спросил:
— Что-то не в порядке?
— Нет-нет, все хорошо.
Он нагнулся и приложил ладонь к ее лбу, словно хотел проверить, нет ли у нее повышенной температуры.
— Ты себя нормально чувствуешь?
— Да, если все, что происходит, считать нормальным, — угрюмо ответила она.
— У тебя озноб?
— Нет.
— Ты же вся дрожишь.
— Совсем чуть-чуть.
— Не чуть-чуть, а сильно.
Сюзанна сжалась и ничего не ответила.
— Что-то случилось? — продолжал допытываться Макги.
— Я... я боюсь.
— Тебе совершенно нечего бояться.
— Боже, что со мной?
— Я обязательно найду причину.
Сюзанна, как ни старалась, не могла унять дрожь.
Вчера утром, когда она не сдержала своих чувств перед Макги и расплакалась, уткнувшись ему в плечо, она думала, что ее переживаниям наступил предел и дальше ей будет лучше и лучше. Не тут-то было. Вчера она впервые в жизни поняла, что нуждается в других людях, в их помощи, в крепком плече человека, стоящего рядом. Это был страшный удар для женщины, построившей всю свою жизнь на принципах рациональности, изгнавшей из нее все чувства. Но сегодня утром ее ждал новый удар судьбы — еще более жестокий: она вдруг поняла, что люди которым она доверилась, могут когда-нибудь подвести Она всецело поверила Макги, медсестрам, они должны были спасти ей жизнь. Конечно, она не имела в виду, что они подведут ее осознанно, злонамеренно. Просто все они были людьми, обычными людьми со свойственными им слабостями. Не все в их власти. Просто у них может ничего не получиться, вот и все. И тогда она будет на всю жизнь приговорена к чудовищному существованию, в котором не отличишь болезненного бреда от действительности. В конце этого пути ее ждет сумасшедший дом.
Поэтому она не могла унять сотрясавшей ее дрожи.
— Что со мной будет?
— С тобой все будет хорошо, — сказал Макги.
— Но... пока мне все хуже и хуже, — прошептала она, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе.
— Нет, ты ошибаешься, никакого ухудшения нет.
— Мне на самом деле гораздо хуже, — настаивала Сюзанна.
— Послушай, Сюзанна, эта ночная галлюцинация в самом деле могла быть мрачнее предыдущих...
— Могла быть?
— Ну хорошо, она была мрачнее, чем все предыдущие...
— Мало того, нынешней ночью кошмар был слишком похож на явь, слишком.
— Да, похож, но заметь, что он привиделся тебе после довольно большого перерыва. Предыдущий был, когда ты приняла двух санитаров за Джеллико и Паркера. То есть тебя, во всяком случае, не бросает постоянно из одного кошмара в другой.
Сюзанна покачала головой и прервала рассуждения Макги:
— К сожалению, все не так. Между этими двумя случаями, о которых ты только что говорил, был еще третий. Я о нем не упоминала. Это... случилось вчера... днем.
Макги нахмурил брови.
— Когда это произошло?
— Я же говорю — вчера днем, после обеда.
— После обеда ты была в отделении физиотерапии у миссис Аткинсон.
— Правильно. После того как я с ней попрощалась, все и началось.
Сюзанна рассказала, как Мэрфи и Фил втолкнули ее в лифт, в котором уже находились четыре негодяя.
— Почему ты вчера вечером ничего мне не сказала? — спросил Макги, он явно был недоволен.
— Ты так спешил...
— Спешил, но не до такой же степени... Разве я не внимательный врач? Я всегда думал, что это именно так. А внимательный врач всегда найдет время для того, чтобы выслушать пациента, у которого нервы на пределе.
— Когда ты вчера заходил, с моими нервами было все в порядке.
— Да? А мне кажется, что ты просто запрятала свои страхи в себя. От этого не становится легче, поверь мне.
— Еще я не хотела, чтобы ты опоздал на свое совещание.
— Это не оправдание, Сюзанна. Я твой врач. Ты должна постоянно держать меня в курсе всех своих дел.
— Извини, — тихо проговорила она, потупив глаза. Она не смела поднять голову и встретить взгляд его неотразимых, синих-синих глаз. Она не могла заставить себя рассказать об истинных причинах своего молчания. Она боялась, что он примет ее за истеричку, что он, чего доброго, начнет в душе посмеиваться над ее нелепыми страхами. Но больше всего она опасалась, что он будет жалеть ее. А теперь, когда ей в голову начали приходить мысли о любви, больше всего на свете она боялась жалости с его стороны.
— Ни в коем случае не скрывай от меня ничего. Рассказывай обо всем, даже о том, что тебе показалось, померещилось. Абсолютно обо всем. Если у меня не будет полной картины твоего состояния, я не смогу докопаться до причин твоего недуга. Мне нужно знать все до мелочей.
Сюзанна покорно кивнула.
— Ты прав. Отныне ничего от тебя скрывать не буду.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Вот и хорошо.
— Но пойми, — продолжала она, не поднимая глаз. — Мне действительно все хуже и хуже.
Он погладил ее по щеке.
Сюзанна подняла на него глаза.
— Послушай, — начал он мягко, ободряющим тоном. — Даже если признать, что приступы болезни идут один за другим, все равно нельзя отрицать, что тебе удается выходить из них без серьезных потерь. Кризис проходит, и ты опять в состоянии проанализировать случившееся. Ты приходишь каждый раз к выводу, что это были всего лишь галлюцинации. Так? Вот если бы ты продолжала после приступа считать, что к тебе на самом деле приходил мертвец, тогда твои дела были бы совсем плохи. Если бы твои дела были так плохи, я стоял бы сейчас здесь перед тобой и обливался бы потом от ужаса, от отчаяния. Точно тебе говорю. Но это же не так. Разве у меня сейчас лоб в испарине? Посмотри. Он сухой. Никакого повода для паники у меня нет. Поэтому я не волнуюсь, не исхожу потом и не могу рекламировать по телевидению лучшее средство от пота — дезодорант «Райт Гард». Так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});