ее спасти, но не сумел.
А Маркова — стерва прожженная, поняла, чем надавить может, вот и пользуется. Или просто пальцем в небо ткнула, и угадала, не знаю уж, насколько она осведомлена о личном Виктора. Но… какая же она гадина.
А я?
А что на самом деле я?
Воспользуюсь ситуацией и возведу между нами с Арским неприступную стену или же буду бороться за своё, зная, что в итоге все равно проиграю?
Боже, как сложно.
Понимаю, что правильней расстаться с Виктором и тем самым отнять у Игнатова-младшего возможность на меня давить. А через меня и на мужчину, с которым я встречаюсь. Ведь если мы с Арским разбежимся, то и ежу понятно, что влиять на решения руководителя «Балтстройинвест» не получится и, исходя из этого, никакой дурацкий договор, который его разорит, Витя не подпишет.
Что будет со мной после такого разгромного провала Ванюши… не знаю. И боюсь предполагать. Бывший жених, как оказывается, способен на многое.
Но… дело даже не в этом.
У меня все внутри переворачивается, когда я думаю, что останусь одна. Без Арского.
Не хочу без него.
До ужаса не хочу.
Потому что он мне нравится… или даже больше, чем нравится. Не суть! А еще я точно в нем уверена, как ни в ком. Он не будет вредить назло, не станет строить козни за спиной или мстить исподтишка. И не потому, что нет причины. А потому что он — не такой.
Не гнилой, как Иван.
Да, жесткий, да, влиятельный, да авторитарный. Настоящий мужик. Четкий, верный, принципиальный. Этим и притягивает, как и тем, что мы с ним на одной волне.
Дьявол!
Но сейчас не время думать о себе… мой мужчина и его детище важней, пусть он этого никогда не поймет. А я… я посильней сожму зубы и, раз уж взялась разыгрывать спектакль, выставляя себя обиженной мегерой, то буду его продолжать.
Выцепив среди плотного потока машин «свою», с нужным номером, поднимаю руку вверх, привлекая внимание. Таксист кивает и включает правый поворотник, выбирая место для парковки, а я, чуть ли не пританцовывая, уговариваю его: «Давай же, давай, миленький! Быстрее! Да что ж ты как муха сонная плетешься! Как бы дала под зад!»
Уж лучше злиться на чужую нерасторопность, чем на собственную слабость и неуемное желание плюнуть на все и бежать назад в крепкие надежные объятия.
Заднюю дверь распахиваю рывком. Раньше, чем машина полностью притормаживает. Заношу ногу в салон, параллельно начинаю диктовать адрес. И всё.
На плече сжимается крупная ладонь, останавливая и речь, и попытку присесть. Кому принадлежит рука, сомневаться не приходится.
— Извини, командир, эту даму я сам отвезу, — аккуратно, но уверенно меня вытаскивают на улицу и возвращают за поребрик. После чего Арский ныряет головой в салон и протягивает таксисту зеленую купюру. — За беспокойство.
Открываю рот, чтобы по правилам обиженной женщины высказать возмущение, ну не бросаться же на шею, но…
— Знаешь, Вера, я, пожалуй, Ольге даже спасибо за ее звонок скажу.
Одной фразой Виктор меня обезоруживает и накручивает сильнее.
— Что? Что ты сказал?
Разворачиваюсь, утыкаясь носом в гранитную грудь, и вскидываю вверх голову.
— Честно, — он как будто меня не слышит и продолжает своё, — сначала я хотел быстро заскочить по адресу, который Маркова продиктовала, чтобы убедиться, что это не настоящая катастрофа, как она описала, а очередной ее «хитрый» ход, а после поехать к тебе, чтобы обсудить все те предъявы, которые ты мне убегая озвучила, но… вдруг подумал, что с твоим-то взрывным характером вполне возможно не застану тебя дома…
Заканчивает и, прищурив серые рентгены, смотрит не в глаза, прямо в душу. И так настойчиво. Краснею раньше, чем понимаю, что спалилась.
Да уж, мысль набрать Дениске, пока буду ехать в такси, проскакивала. Виновна.
— И что теперь? — морщу нос, отворачиваясь. — Наймешь мне такси, которое точно довезет до дома и никуда не выпустит пока ты к сво…
Не договариваю. Не успеваю.
Рот затыкают самым наглым и самым восхитительным способом.
Виктор обхватывает обеими ладонями лицо и, игнорируя абсолютно всех: ухмыляющегося в усы швейцара, толпу, неиссякаемым ручьем текущую по тротуару, клаксоны пролетающих мимо машин, заставляет губы разжаться, а затем настойчиво проталкивает язык мне в рот, варварски завоевывая и присваивая территорию. Отвечаю почти сразу. Ну не могу я не реагировать, когда так умело, так сладко и так грамотно уговаривают помолчать.
— Теперь мы вместе поедем к Марковой, а потом вместе поедем к тебе. И, Вера, в этот раз я не только поднимусь в квартиру, — в отличие от моего, дыхание Арского нисколько не сбивается, — но и задержусь.
От порочно-откровенной угрозы вдоль позвоночника проскакивают мурашки, в животе закручивается огненный узел, а пальцы на ногах поджимаются. Потому что… пошло всё к черту! Я тоже хочу, чтобы он поднялся… и задержался.
В машине почти не разговариваем, будто оба одновременно берем тайм-аут. Но не потому что разочарованы друг другом и подпитываем обиды, нет. Как и раньше, моя ладошка лежит на колене Виктора, а его рука, когда он не пользуется коробкой переключения передач, накрывает мою и поглаживает.
Да, у нас всё, как прежде, хорошо.
А проблемы… проблемы я буду решать завтра.
К слову, Маркова действительно попадает в аварию. Из-за болтовни по телефону не успевает вовремя среагировать на резко затормозившую едущую впереди нее машину и таранит той зад. Отделывается легким испугом, потому что была пристегнута, и небольшим синяком на виске. Ах да, еще моральной травмой. Амбал на лексусе, которому красиво рихтуют задний бампер, оказывается ни разу не джентльменом, а прямым, как палка, и взрывным мужиком. Такими хренами обкладывает рукожопую автоледи, что та краснеет ярче вареного рака, а еще пылает праведным гневом.
В общем, Арский разруливает все быстро. Быстро для нас с ним. Он отказывается решать вопрос финансами, как умоляет сделать его Олечка, чтобы папочка не ругал, а предлагает участникам ДТП вызывать гаишников и составлять протокол.
А дальше… дальше мы уезжаем. Но чуть раньше Маркова, натыкается на меня, когда подходит к машине Виктора и по-хозяйски распахивает переднюю пассажирскую дверь, чтобы без приглашения сеть туда, где уже сижу я.
— Привет, — широко улыбаюсь, ловя чужие эмоции.
Настолько мне перекошенное гневом и удивлением идеально-холеное личико брюнетки нравится. Еле сдерживаюсь, чтобы не достать телефон и не сфоткать её на память.
— Ты-ыы-ыыы…
На многословность Маркову не пробивает, и это единственное, что она выдает.
— Я, — киваю довольно и пальчиком показываю, чтобы вернула дверь на место.
Сюрприз удается на славу, и