— Удрал через соседнюю квартиру, — предположил Плевок.
Пес успел подняться и теперь, пошатываясь, выбрался в коридор. Огромные лапы его расползались в стороны, как у малого щенка.
— Тебе здорово досталось, — посочувствовал помощнику ЭРик.
— Раны придется долго зализывать, — вздохнул пес.
Глава 14
Он стоял на колоннаде Исаакиевского собора, смотрел на серые безоконные изнанки домов и не узнавал прежних нарядных дворцов. Город, как женщина в нарядном платье, а под платьем — грязное и рваное белье. Двое иностранных туристов, поднимавшихся вместе с ним, уже ушли, и ЭРик остался один. Он ждал, вглядываясь в тусклое, подернутое мутной пеленой облаков небо.
Он стоял на колоннаде уже часа два и почти не удивился, когда увидел, как по узенькой железной лесенке, опасливо ступая, у нему поднимаются трое: впереди Гребнев, за ним Анастасия в своей черной пелерине и, наконец Шайтаниров.
— Что ты здесь делаешь? — крикнул Гребнев раздраженно.
— Жду свой трамвай, — отвечал Эрик.
— Что-что?
— Когда трамвай появится, я прыгну в него и вернусь в мир восемнадцатого года. Пока я не узнаю, за чем охотился Фарн и что было спрятано в квартире, где мы побывали утром, я ничего не смогу сделать.
— В этом что-то есть, — кивнула Анастасия.
— Что есть?! — взорвался Гребнев. — Он просто сиганет вниз и разобьется. Мы же с вами знаем, что он самозванец. Вдохновенный, восторженный самозванец! Нет, нет, я ничего не имею лично против него. Если Ольга Михайловна верит, что это тип — ее сын, пусть верит. Я согласен. Но зачем сигать вниз, чтобы доказать…
— Я ничего не доказываю, — покачал головой ЭРик. — Я хочу узнать тайну Перунова глаза.
— Никакой тайны нет! — заорал, выходя из себя, Гребнев.
— Погодите! — вмешался в разговор Шайтаниров. — Я могу вам помочь.
— Как? — насмешливо спросил ЭРик
— Вы что не видите — я теперь Кайрос!
Шайтаниров задрал штанину и показал пестрые крылышки на щиколотках, потом затряс заушными крылышками и наконец, повернувшись спиной, представил на обозрение огромные сложенные крылья с жидким оперением. Маховые перья явно не удались. И, чтобы не потерять подъемной силы, Шайтанирову пришлось вырастить к тому же и перепонки, как у летучей мыши. Надо еще добавить, что прическа его также изменилась — затылок был чисто выбрит, а спереди торчал длинный вихор черных и белых волос.
— Ну как? — самодовольно усмехаясь, — спросил Шайтаниров.
— Что-то я не понял, кто ты такой. — ЭРик даже не пытался скрыть улыбку.
— Я — Кайрос, бог счастливого случая. Кто ухватит меня за чубчик, тому привалит удача.
— Что-то я не слышал про таких богов, — фыркнул Арсений.
Кайрос-Шайтаниров нахохлился от обиды.
— Это греческий бог. Кайрос — это тот неповторимый момент, когда усилие одного человека совпадает с велением Судьбы. Я — поклонник гармоничного мира Эллады и ее небожителей. Монотеизм делает человека слишком зависимым.
— Как это понимать? — этому заявлению даже Анастасия удивилась.
— Все очень просто, — тут же пустился в рассуждения Кайрос-Шайтаниров. — Рассмотрим вариант, когда Бог — один на всех. И вот представь, что ты чем-то не приглянулся этому грозному Боженьке, как какой-нибудь лоботряс строгой школьной училке. Все — тебе кердык. Будут сыпаться неудачи, как из рога изобилия. Успевай только лоб для шишек подставлять. Боженька будет тебя постоянно напрягать, испытывать, воспитывать и толкать по пути, по которому ты идти не собираешься. Считай загублена жизнь. Другое дело — древнегреческий пантеон. Богов множество весь Олимп заселен. Да что Олимп, в каждом ручейке, на любой зачуханной горушке обитает высшая сила. Чувствуете, какой выбор — не понравился одному, тебя другой пригреет. Вот истинная свобода выбора! Да, греки знали толк в демократии!
— Подожди, — одернула его Анастасия. — А как же ангелы и святые? Им тоже можно молиться.
— Не то, — отрицательно замотал головой Шайтаниров. — Это всего лишь сержанты на службе у генерала. Генерал гаркнет: «Пли!» Сержант ответит: «Есть!» А человек перед ними — жалкий крестьянин, по дому которого лупит дальнобойная артиллерия. Может, сержанту в глубине души и жалко мирного жителя, но генерал приказал сровнять поселок с землей. А у греков, у них все иначе, — голос новоявленного Кайроса сделался мечтателен. — Пускай Зевс главный — это ничего не значит. Остальные постоянно против него интригуют и тайком или в открытую помогают своим избранникам. Вы что, забыли Троянскую войну? На стороне троянцев — Афродита; Афина Паллада — ахейцам помогает. Десять лет бодались! А при монотеизме за полгода бы управились. И уж Энею точно спастись не позволили — всех бы положили на месте.
— Ладно уговорил, — хмыкнул Арсений. — Сегодня же вечером идем в казино, я держу тебя за твои крашеные патлы и срываю банк.
— Во-первых, я волос не крашу, — обиделся Кайрос-Шайтаниров. — А во-вторых, азартными играми не занимаюсь. У меня более высокое предназначение. Я теперь бог. Другие желания давайте!
ЭРик шагнул к Шайтанирову и ухватил за вихор.
— Пусть сейчас здесь появится мой трамвай!
Едва замер звук его голоса, как воздух перед ними сгустился в сияющий голубыми огнями шар. Вращаясь, он медленно плыл к колоннаде. «Сейчас», приказал про себя ЭРик, и шар беззвучно лопнул, и из него, как бабочка из огромного кокона, высунулся нос летящего трамвая. Кольцо монорельса опоясало Исаакий и соединилось над голубыми главами Троицкого собора со вторым кольцом, охватившим старый город по периметру.
— Прыгай! — Анастасия толкнула ЭРика в спину.
Синяя, притягивающая, как магнит, подножка обозначилась совсем рядом. ЭРик оттолкнулся от ограждения и полетел. Земля была где-то далеко, запредельно. Город тонкими шпилями протыкал прозрачное северное небо. Слишком красивый, чтобы быть настоящим. Слишком изысканный, чтобы оказаться добрым.
ЧАСТЬ III
«Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня…»
Глава 1
— Куда мы теперь? — спросила Светка, когда они выскочили на улицу.
— Не знаю. — Танчо оглянулась: нет ли погони. Но никто их не преследовал. — Одно ясно: домой я не пойду.
— Почему? — зачем-то спросила Светка и, не получив ответа, предложила: — Пойдем ко мне.
Помедлив, Танчо кивнула.
День был в самом разгаре. Солнце пекло, и в пропитанном сыростью жарком воздухе город изнывал, как в горячем компрессе. Больше всего на свете Танчо хотелось немедленно лечь и заснуть — вот здесь, прямо на мостовой. Но спать сейчас никак было нельзя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});