— А почему, собственно, они тоже не могут быть поддельными? Я не говорю, что это так или что газета фальшивая. — В его положении он конечно не мог знать наверняка. — Я просто говорю, что это возможно и этого достаточно, чтобы воздержаться от принятия окончательного решения.
Неимоверным усилием Фестенбург немного овладел собой.
— Отлично, вы предпочитаете не рисковать. Все происшедшее слегка вас дезориентировало — я это понимаю. Но, доктор, будьте хоть на минуту реалистом; вы видели газету, вы знаете, что каким-то способом, каким — я не буду уточнять, я заменил Молинари на его посту. И еще — через шесть месяцев после того времени, в котором вы пойманы с поличным как заговорщик против меня. И…
— Исполняющего обязанности Секретаря ООН, — дополнил Эрик.
— Что? — . — уставился на него Фестенбург.
— Эта ситуация, к которой применим термин “рго tеmроrе”. Это переходная стадия. Я никогда не был — и не мог быть — пойман с поличным. Газета просто пересказывает версию обвинения; еще не было суда, не было приговора. Я вполне могу еще быть оправдан, факты могли быть подстроены, сфабрикованы вами. Вспомним Сталина в последний год его жизни, так называемый…
— Не читайте мне лекций о том, что я и без вас знаю, Я понимаю, о чем вы говорите; я знаю, как Сталин одурачил умирающего Ленина. И я знаю о заговоре врачей, состряпанном Сталиным во время его последней болезни. Хорошо, — голос Фестенбурга был ровен, — я признаю это. Газета, которую я вам только что показал… Она фальшивая. Эрик улыбнулся.
— И я не являюсь исполняющим обязанности Генерального секретаря ООН, — продолжал Фестенбург, — но что касается того, что произошло на самом деле, — предоставляю вам предположить самому. Узнать вы не успеете; несколько мгновений спустя вы окажетесь в своем времени, так и не узнав ничего, абсолютно ничего, о будущем мире — тогда как заключив со мной маленькую сделку, вы знали бы все. — Он сердито посмотрел на Эрика.
— Я полагаю, — сказал Эрик, — что я идиот.
— Более того — упрямый идиот. Вы могли бы вернуться обладателем просто невероятного оружия — конечно в фигуральном смысле — для спасения самого себя и своей жены, Молинари. А вместо этого вы весь год будете расплачиваться за собственную неосмотрительность… если, конечно, протянете так долго. Увидим.
Первый раз за весь разговор Эрика захлестнуло сомнение. Не совершает ли он ошибку? Он даже не выслушал, что от него хотят. Антидота больше нет, слишком поздно. Разговоры останутся только разговорами.
Встав с места, Эрик торопливо взглянул в окно на город Чиенну.
Город лежал в руинах…
Стоя у окна и не отрывая взгляда от происходящего снаружи, он ощутил, что реальность, вещественность открывшейся перед ним картины начинает ускользать, и он цеплялся за нее, пытаясь замедлить это угасание.
— Желаю удачи, доктор, — глухо сказал Фестенбург, а затем и он превратился в почти неразличимую дымку на фоне распавшихся на части остатков стола, комнаты, предметов, которые только что были абсолютно непоколебимыми.
Эрик покачнулся — и попытался выправиться. Потеряв равновесие, он испытал тошнотворное ощущение полной невесомости… затем, ощущая пульсирующую боль в голове, осмотрелся и увидел вокруг столы кафетерия.
Вокруг него сгрудились люди, озабоченные и недоумевающие, боящиеся к нему прикоснуться — просто зрители.
— Благодарю за помощь, — проскрежетал он и неловко поднялся на ноги.
Зрители виновато разошлись по своим столам, оставив его в одиночестве. Все — кроме Кэти.
— Ты отсутствовал около трех минут, — сказала она.
Эрик не сказал ничего. У него не было ни малейшего желания с ней разговаривать, находиться рядом. Он чувствовал тошноту, его ноги подгибались, голова раскалывалась, и он подумал: “Совсем как при отравлении угарным газом. Как описано в старых учебниках. Как будто надышался самой смертью”.
— Можно тебе помочь? — спросила Кэти. — Я помню, что я чувствовала в первый раз.
— Сейчас я отведу тебя в изолятор, — сказал Эрик, — он схватил ее за руку, ее сумочка при этом качнулась к нему. — Твои запасы конечно у тебя в тебя, — сказал он и вырвал ее из рук Кэти, Через мгновение он уже держал в руке две продолговатые капсулы. Эрик опустил их в карман и вернул сумку.
— Благодарю, — сказала она с тяжеловесной иронией.
— Я тебя тоже, дорогая. Мы просто обожаем друг друга. В этой новой фазе нашего супружества. — Он повел ее к выходу; она покорно следовала за ним.
“Хорошо, что я не заключил сделку с Фсстенбургом, — подумал Эрик, — Но Фестенбург не оставит меня в покое, это не конец”. Правда, он обладал перед Фестенбургом одним преимуществом, которого не было у желтолицего писателя речей — он знал о разговоре, состоявшемся год спустя.
Из этой встречи Эрик узнал о политических амбициях Фестенбурга. Что он попытается сплести заговор и попытается купить себе поддержку. Форма Секретаря ООН оказалась подделкой, но притязания Фестенбурга были подлинными. Но было вполне вероятно, что Фестенбург еще не вступил в эту фазу своей карьеры.
В данный период времени Фестенбург не мог застигнуть Эрика Свитсента врасплох, потому что через год, без ведома своего теперешнего я, он раскрыл свои карты, И делая это, он не осознал смысла содеянного.
Это было крупным политическим просчетом, причем неисправимым. Особенно принимая во внимание тот факт, что на сцене присутствовали и другие стратеги, обладающие громадными способностями.
Одним из них был Джино Молинари.
Устроив свою жену в изолятор при Белом доме, Эрик позвонил по видеотелефону Джонасу Акерману.
— Значит ты знаешь о Кэти, — сказал Джонас Он совсем не выглядел счастливым.
— Я не собираюсь спрашивать тебя, зачем ты это сделал, — сказал Эрик. — Я звоню, чтобы…
— Сделал что? — лицо Джонаса исказилось. — Она сказала тебе, что это я втянул ее в это дело, верно? Это ложь, Эрик. Зачем бы я это сделал? Подумай сам.
— Не будем обсуждать это сейчас. Меня интересует, прежде всего, знает ли Вирджил что-нибудь о Джи-Джи 180.
— Да, но не больше, чем я. Мы не…
— Дай мне поговорить с Вирджилом.
Неохотно Джонас Акерман переключил разговор на кабинет Вирджила. Через мгновение Эрик оказался перед лицом старика, с простодушной развязностью смотрящего на него в упор.
— Эрик, я читал в газетах — ты уже успел один раз спасти его жизнь. Я знал, что ты справишься. Если ты будешь проделывать это каждый день… — Вирджил с восторгом хихикнул.
— Кэти стала наркоманкой от употребления Джи Джи 180. Мне нужна помощь; мне необходимо вытащить ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});