— Да, красивая молодая вдова. Говорит на ужасающем английском. — добавил Лонгмор.
— Ну, для тебя это проблем не представляет, — заметила Клара.
— Совершенно верно, — вставил Аддерли. — Языки всегда были вашей сильной стороной. И еще жесткий апперкот. — Он с сожалением улыбнулся и дотронулся до челюсти, на которой еще виднелся синяк. Так мне и надо, — добавил он, тихо вздохнув.
Именно это и должен был сказать человек, желавший помириться с родными невесты. И тон был настолько искренний, что человек, менее циничный, чем Лонгмор, наверняка поверил бы ему.
— Ты ведь был в Париже довольно долго, верно? — продолжала Клара.
— Да-да, конечно. Так вот, очень хорошенькая и очаровательно коверкает английский.
— Очевидно, она действительно красотка. Потому что околдовала всех джентльменов, — прошипела леди Бартрам.
— Как все француженки, — проворчала леди Уорфорд.
— Думаю, герцогу придется позвать служителей, чтобы навести в ложе порядок, — усмехнувшись, проговорила Клара.
— Она, вне всякого сомнения, вызвала суматоху своим появлением, — сказала леди Бартрам, пронзив Лонгмора взглядом зеленовато-карих глаз. — Но все-таки кто же она такая?..
«Фоксиз Морнинг Спектакл»
11 июня, четверг, 1835
«Кто она? Этот вопрос не сходит с уст каждого, начиная со вчерашнего вечера, когда таинственная незнакомка появилась в “Куинс-тиэтр”, в черном атласном платье с лифом а ля Севинье, отделанном рядом черных бантов. Рукава очень широкие, с двойной отделкой из белого атласа. А то, что казалось сначала пелериной, было искусной иллюзией, созданной передней панелью из золотой парчи.
Ваш корреспондент узнал из достоверных источников, что мадам де В. — из семейства французского графа (семья была долго связана с домом Бурбонов, и почти все они погибли, как и многие другие аристократы, под ножом гильотины). Зная о нынешних волнениях в Париже, мы удивляемся, что дама, лишенная защиты преданного мужа, решила последовать мудрым советам своих друзей и вверила себя и свое состояние, которое, по слухам, соперничает с богатством герцога К., мирному и достойному правлению его королевского величества. Нам сказали, что леди намерена обосноваться в Лондоне навсегда. А пока что она сняла покои в одном из отелей, описанных Кранли в “Пикчер оф Лондон” как “хранящие тайны иностранных монархов и аристократов”. Из надежных источников стало известно также, что она была одной из постоянных заказчиц герцогини К. во время долгого пребывания ее светлости в Париже и что мадам и покойный месье де В. были в числе многочисленных знакомых его светлости герцога К.».
После обычных дворцовых новостей, последних сплетен о побеге Шеридана-Грант и забавных анекдотов, то есть перед страницей объявлений, находилась еще одна колонка.
«Вчера вечером мы лицезрели известного лорда в обществе леди, на которой он должен через две недели жениться. С радостью сообщаем, что леди, судя по виду, вполне оправилась от недавней встревожившей всех болезни. Но мы отнюдь не рады сообщить читателям, что через несколько часов, той же ночью, вернее, ранним утром, его милость видели входящим в игорное заведение сомнительной репутации, из которого он не вышел до рассвета. Всем, и нам в том числе, кто желает ее милости счастливого будущего, невзирая на печальные обстоятельства, предшествовавшие помолвке, такой оборот событий кажется весьма печальным. Мы надеялись, что его милость, получив руку этой прелестной леди, выкажет свою благодарность, решившись больше не грешить. Мы надеялись, что этот джентльмен, оставив позади свои ошибки, поразмыслит также и об ошибках своих предков и вознамерится хотя бы ради леди, если не ради собственной чести, восстановить достоинство фамильного имени. Как несомненно знают наши читатели, отцу его милости пожаловали титул барона, за услуги, оказанные особе королевской крови, в числе которых числилась и выдача крупных займов. Более того, новоиспеченный барон ссудил вышеупомянутой особе свою прелестную жену, причем на неопределенное время. Увы, состояние давно исчезло, пущено по ветру за игорными столами. Поэтому мы просто обязаны поинтересоваться мотивами того человека, который поощряет его милость на дальнейшие глупости, предоставляя ему кредит на подобные цели».
Гостиная Уорфорд-Хаус
Четверг. День
Как и многие другие, лорд Аддерли прочитал «Спектакл» за утренним кофе. И стал сыпать ругательствами, оскорбляя камердинера и всякого слугу, имевшего несчастье попасться ему на пути. Доведя весь дом до состояния нескрываемой ненависти, он поспешил к своей невесте и там принялся беззастенчиво лгать, пылая негодованием в адрес сплетников. Он захватил с собой экземпляр наглой газетенки. Войдя же в гостиную, где ждала невеста, швырнул газету на стол с видом праведного негодования.
— Не понимаю, как этим негодяям сходят с рук подобные инсинуации! — восклицал он. — Их следует проучить! Давно пора наказать их за клевету! Будь Том Фокс джентльменом, я бы вызвал его на дуэль. Но он не джентльмен. Поэтому буду настаивать на его аресте.
Леди Клара тяжело вздохнула.
— Люди могут быть так злы… Из всякого незначительного события они способны сделать… нечто позорное. Преувеличивают все, что видят и слышат. Но «Спектакл» никогда не называет имен, верно? Так что, если кто и прочитает, то не поверит, что все это относится к вам.
— Не поверят? — Аддерли нахмурился.
Клара тут же закивала и заявила:
— Да-да, разумеется, не поверят. Гарри утверждает, что даже последнему идиоту не придет в голову играть в таком месте. Он сказал, что там одни шулера и мошенники.
Лицо Аддерли вспыхнуло.
— Лонгмор был здесь… из-за этого? — Он кивнул в сторону скандальной газеты.
— О, он часто забирает «Спектакл» по пути домой из театра или с вечеринки. — Недавно приезжал. Собирался с визитом к мадам де Вернон. Хочет, чтобы она поехала с ним кататься. Как по-вашему, она респектабельная особа?
«Вряд ли, если собирается кататься с твоим братом», — подумал жених, но вслух сказал:
— Я не слышал ничего, что противоречило бы такому мнению.
— Думаю, что репутация у нее хорошая, — продолжала Клара. — Она — подруга герцогини Кливдон. А с герцогом познакомилась, когда тот жил в Париже. Иначе вряд ли он пригласил бы ее в свою ложу.
— По-моему, Кливдону все равно, что о нем думают, — заметил Аддерли. Еще бы!.. Имея годовой доход в сотни тысяч фунтов, герцог мог игнорировать мнение окружающих.
— Он заботится о том, что говорят о герцогине, — возразила леди Клара. — Король и королева ее приняли. Не думаю, что ее светлость захотела бы рискнуть своим положением, общаясь с недостойными особами.
— Согласен. Это было бы глупо.
— Если мадам респектабельна, мама будет в полном восторге. Муж оставил ей все. И для мамы не важно, что она — вдова. Матушка всегда боялась, что Гарри женится на какой-нибудь танцовщице.
Лицо Аддерли приняло угрожающий багровый оттенок. Собственная мать — вот его больное место! Правда, она была не танцовщицей, а дочерью хозяина гостиницы. А еще королевской любовницей. Как и многие другие «респектабельные» женщины. К несчастью, она удостоилась внимания его величества лишь после его, Аддерли, рождения. Никто не осудит побочного сына, если он — сын короля. Но он, увы, произошел от дочери хозяина гостиницы и мелкопоместного дворянина. Ни капли королевской крови…
— Лонгмор женится? — удивился Аддерли. — Невероятно! Неужели он зашел так далеко?
Клара пожала плечами.
— Кто знает?.. Но он, похоже, весьма ею увлекся. И вы же знаете Гарри! Всегда бросается очертя голову в… — Она осеклась, закашлялась и поднесла руку ко лбу.
Жест этот был совершенно непроизвольным, но Аддерли тотчас вспомнил, что его невеста недавно болела. Болела настолько серьезно, что дом был закрыт для посторонних на целых три дня. Поэтому он подбежал к леди Кларе и, опустившись на колени, проговорил: