Читать интересную книгу Солнечные часы - Софи Ханна

Саймон кивнул:

– Джульетта до нервного срыва – и после? Такое с людьми случается.

– Мать рассказала об этом срыве. – Селлерс потер глаза и подавил зевок. – Стоило начать, ее просто понесло. Я остановить не мог.

– И что именно она рассказала? – Саймон пропустил мимо ушей насмешливое фырканье Гиббса.

– Как-то раз родители ждали Джульетту на ужин. Она не появилась. Они телефон оборвали – бесполезно. Поехали к ней. Джульетта не открыла, но они точно знали, что дочь дома, – машина на месте, за дверью играла музыка. В конце концов отец разбил окно. Джульетта находилась в мастерской, вид у нее был страшнее некуда, точно неделю не спала, не ела, не мылась. Родители, конечно, пришли в ужас, начали расспрашивать, что случилось, а она глянула сквозь них – и вернулась к работе. Только твердила: «Это надо закончить…»

– Что закончить?

– Заказ, над которым работала. По словам матери, у Джульетты была масса заказов, причем срочных, – подарки к праздникам, юбилеям, всякое такое. Родители всю ночь просидели рядом, она к утру закончила, и они велели ей ехать с ними домой. Она не возражала, не сопротивлялась. Мать сказала – ей вроде как все равно было, что с ней делают.

Гиббс пихнул Селлерса локтем в бок:

– Уотерхаус уже ее жалеет. Верно, Уотерхаус?

– Продолжай, – сказал Саймон. – Или у тебя все?

– Почти. Родители спросили, для кого домик, над которым она до утра просидела, – думали, раз такая срочность, то надо доставить заказчику. А Джульетта не помнит. Всю ночь твердила, что должна закончить работу, а для кого трудилась – без понятия.

– В общем, умом баба тронулась, – вставил Гиббс.

– А после той ночи как отрезало. Джульетта слышать ничего не хотела про работу. И видеть не могла свои домики. Она раньше родителям несколько подарила, так пришлось их на чердак унести. Те, что у нее в квартире имелись, тоже отправились на чердак. И все, точка. С тех пор она больше не работала.

– Еще как работала, только специальность сменила, – возразил Гиббс. – Да она трудоголик, доводит себя до безумия. Может, сейчас произошло то же самое: новый ее бизнес, все эти похищения-изнасилования, процветал, вот она и уработалась. Как результат – крыша поехала. Наша красотка и вмазала мужу по башке.

– Мать говорит, она знала, что с дочерью что-то не так, – пробубнил Селлерс в пивную кружку. – Она это сказала еще до того, как про Роберта услышала.

– Почему она так решила? – поинтересовался Саймон.

– Джульетта недавно позвонила ей и потребовала свое глиняное барахло назад.

– Когда? – Саймон постарался скрыть раздражение. Селлерс должен был об этом сообщить в первую очередь, а уж потом докладывать остальное.

– В субботу.

– То есть через два дня после того, как Хейворт не приехал на свидание с Дженкинс в «Трэвелтел».

– Точно. Джульетта ничего не объяснила. Сказала, что заберет домики, – и все. Приехала в воскресенье, мать говорит, в хорошем настроении, мол, давно такой не была. Поэтому родители и поразились, когда услышали…

– Наоми Дженкинс была у дома Хейвортов в понедельник, через окно увидела в гостиной глиняные домики. Значит, они там меньше суток находились?

– И что дальше?

– Не знаю. Просто любопытно – когда что произошло.

– Решила вернуться к работе? – предположил Селлерс. – Если они с мужем были повязаны в этом деле, а теперь Хейворт в больнице и, возможно, оттуда не выйдет…

– Ага. – Гиббс кивнул. – Она сделает вид, будто ничего не было, и займется своими черепками. Очаровашка.

– Что по Хейворту? – спросил Саймон. – И по Наоми Дженкинс?

Селлерс глянул на Гиббса. Тот ответил:

– По Хейворту пока ничего. По его сестре Лотте Николс – аналогично. Утром я занимался веб-сайтами, теперь возьмусь за Хейворта и его родню.

– А Наоми Дженкинс вся как на ладони, – сообщил Селлерс. – Родилась и выросла в Фолкстоуне, графство Кент. Училась в школе-интернате, успевала прекрасно. Средний класс: мать – учительница истории, отец – зубной техник. В университете Ридинга изучала типографское дело и графику. Тьма знакомых, подруг и поклонников. Энергичная. Экстраверт…

– Вторая Джульетта Хейворт, – заметил Саймон. У него заурчало в желудке.

– Ты бы пожевал чего, – ухмыльнулся Гиббс. – Или у тебя католический синдром вины? Умерщвляешь плоть, чтобы очистить душу?

У прежнего Саймона руки зачесались бы размазать придурка по стенке. Но под влиянием трагического или значительного момента человек меняется. И потом делит свою жизнь на «до» и «после». В свое время все вокруг, включая Гиббса, опасались гнева Саймона. Но теперь бояться перестали. Должно быть, это хорошо.

Саймон передумал звонить Элис Фэнкорт – слишком рискованно. Опять пойти на поводу у своих чувств к ней? Безумие. Саймон старался жить по правилу: избегай сложностей и проблем. С Чарли его решение никак не было связано. Бесится? Так не в первый раз.

Проблеск ужаса во взгляде Селлерса он уловил в тот самый момент, когда шею обдало холодом. Кто распахнул двойные двери паба, Саймон понял прежде, чем услышал знакомый голос:

– Мясной пирог с картошкой. Рыба с картошкой. Я еще помню те времена, когда не беспокоился насчет холестерина.

– Что вы здесь делаете, сэр? – Селлерс изобразил радость от встречи с шефом. – Вы ведь терпеть не можете пивные.

Саймон обернулся. Пруст таращил глаза на блюда, стоящие перед Селлерсом и Гиббсом.

– Сэр, вы?…

– Да, твою записку получил. Где сержант Зэйлер?

– Возвращается из больницы. Я сообщил в записке, – ответил Саймон.

– Я не до конца прочитал, – отрезал Пруст, словно это само собой подразумевалось. Наклонившись, уперся ладонями в стол; тот зашатался. – Жаль, что ДНК из грузовика не совпадает с ДНК Хейворта. Не меньше жаль, что Наоми Дженкинс и Сандра Фригард утверждают, что Хейворт их не насиловал.

– Сэр? – Селлерс подвинул к нему свою тарелку.

– Опять сложности. Я люблю, чтобы попроще, а у нас проблема на проблеме. – Пруст сунул в рот ломтик картофеля с тарелки Селлерса, вытер рот ладонью и вынес вердикт: – Жирная. Между прочим, я секретаршей работал. Отвечал за вас на звонки, пока вы тут с музыкальным автоматом обжимаетесь да пиво хлещете. Звонил Йоркшир.

Все графство? Саймон прикусил язык. Снеговик страшился всего, что называлось «дальше на север». Предпочитал обтекаемые формулировки.

– Не знаю, насколько пиво отшибло вам память, поэтому напоминаю, что их эксперты работали с ДНК Хейворта, сравнивали с ДНК насильника Пруденс Келви. Улавливаете?

– Да, сэр. И?…

Пруст подхватил еще один картофельный ломтик.

– Полное совпадение, – жуя, ответил он. – Варианты исключаются. Роберт Хейворт изнасиловал Пруденс Келви.

– Ты наберешь Стеф снова, если она не перезвонит? – спросила Чарли.

Десять часов вечера, а она уже в постели. С Грэмом и бутылкой красного вина, которую он привез из самой Шотландии. «Представь, здесь тоже вино продается, – поддразнила его Чарли. – Даже в таком захолустье, как Спиллинг».

На работе выдался долгий, суматошный день, и Чарли была рада обнаружить Грэхема на пороге своего дома. Да что там рада – в восторге. Парень немалый путь проделал, чтобы ее увидеть. Большинству мужчин – тому же Саймону, например – в голову не придет сделать такое. Но для начала она устроила Грэму допрос.

– Как ты узнал мой адрес?

– Ты у меня в пансионате отдыхала, помнишь еще? – Грэм нервно улыбнулся. Неужели побаивался, что Чарли сочтет его визит перебором? – Когда заселялась в шале, записала адрес. Извини. Сваливаться на голову без предупреждения не слишком красиво, согласен, выглядит так, будто я тебя выследил. Но во-первых, меня всегда восхищало усердие охотника, выслеживающего дичь, а во-вторых… – Он потупился, волосы упали на лицо. Театральщина, решила Чарли. – Я… э-э-э… гм… хотел тебя увидеть и подумал…

Закрыв ему рот поцелуем, Чарли втащила его в дом.

Ей было хорошо с Грэмом в постели. Его запах вызвал воспоминания о поленьях для костра, о траве и свежем воздухе. Отличник из Оксфорда, а пахнет природой. Чарли могла представить себя рядом с ним и на праздничной ярмарке, и в театре, где дают «Эдипа». Ему ничего не чуждо. Что (кто) может быть лучше? – спросила она себя риторически.

– Надеюсь, ты не намерена опять кинуть меня, сержант, – сказал Грэм, лежа рядом с Чарли среди сброшенной впопыхах одежды. – С тех пор как ты умотала посреди ночи, я, знаешь ли, ощущал себя мадам Баттерфляй в мужском обличье. Позвольте представиться – мистер Баттерфляй. Ввалиться сюда без приглашения было страшновато, вдруг ты по горло занята в своей полиции. В итоге я чувствовал бы себя героиней голливудского фильма – такой женушкой с тоской в оленьих глазах, муж которой бросил ее ради спасения планеты от смертельного вируса или столкновения с метеоритом.

– Ага, я этот фильма видела, – ухмыльнулась Чарли. – Все пятьсот версий.