стал приятным сюрпризом: Мими начала прилагать усилия для того, чтобы проводить время со мной. Это было нелегко, потому что мне все равно приходилось распределять свое время поровну между ведением домашнего хозяйства, церковью, работой и волонтерством. Томми и дети являлись моими главными приоритетами, и мне не хотелось, чтобы новое внимание, которое мне оказывала Мими, отняло время у двух моих самых лучших парней, поэтому после той первой недели я сообщила Томми, что уведомила своих клиентов о необходимости искать другого бухгалтера. Могло показаться, что я забегаю вперед, но я была так рада, что Мими вернулась в мою жизнь на новом, более глубоком уровне, что я сделала бы все, чтобы сохранить это.
Томми застыл перед нашим комодом, поправляя галстук. Ему никак не удавалось правильно его завязать. Я заметила, что его поведение изменилось с того дня, как я взяла Мими на стрельбище, с того дня, когда он встретился за ланчем с Джо. Я решила, что он беспокоился о том грандиозном откровении, которое мы собираемся сделать Мими, или, возможно, просто расстроился из-за переезда Сары Джо. За последние месяцы много чего случилось. Казнь Гризза, наша разлука и примирение, заявление его подруги детства о том, что она переезжает из страны. Меня даже беспокоило, что он мог все еще расстраиваться из-за моего срыва в то утро на кухне, когда он сказал мне, что Мими знает о том, что Гризз ее биологический отец.
Может, слишком много всего навалилось.
Я подошла к нему сзади и встала на цыпочки, заглянув ему через плечо. Я увидела его отражение в зеркале над комодом. Он хмурился, в третий раз развязывая и завязывая узел галстука. Определенно, что-то целиком занимало все его мысли, потому что обычно Томми мог надеть галстук с закрытыми глазами.
Развернув его лицом к себе, я медленно развязала третье безобразие, которое он сотворил.
— Что тебя тревожит? — Я аккуратно затянула узел галстука. — Ты сам не свой с того дня, когда я поговорила с Мими. Я полагаю, что это не из-за нее, потому что заметила позитивные изменения в ее отношении к нам. Я знаю, что прошла всего неделя, но она кажется совсем другой. Ты так не думаешь? — Я подняла на него глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и быстро осмотрела его галстук. Я чувствовала его взгляд на себе, пока работала.
— Наши отношения с ней стали лучше, чем я думал. У нее еще осталась какая-то отчужденность, но…
— Она подросток.
Он улыбнулся и кивнул.
— Она подросток. Вот что я собирался сказать, если бы ты позволила мне закончить предложение.
Я потуже затянула галстук и, удовлетворенная своей работой, села на кровать и посмотрела на Томми снизу вверх.
— Я думаю, эта неделя с ней была потрясающей с тех пор, как мы пытались сохранить секрет, который она держала при себе уже почти три года. Кажется, она почти совсем успокоилась, Томми. Как будто она задержала дыхание и наконец-то сделала выдох.
— Мне знакомо это чувство. Так я себя чувствовал на казни Гризза.
Мне захотелось отвести от него взгляд, но я не дала себе этого сделать. Я прикусила щеку изнутри, чтобы не посмеяться вслух над мыслью о казни, которой никогда не было.
— Однако, кажется, у тебя все равно не все в порядке, — сказала я. — Причина в том, что мы ещё должны ей рассказать?
— Да, Джин. Но есть и другие причины. Например, Лесли использовала нашу дочь, а потом рассказала ей кое-что гораздо серьезнее, то, чем ты поделилась с ней в интервью. — Он покачал головой. — Я до сих пор не понимаю, зачем ты согласилась дать Лесли это дурацкое интервью. Ты же должна была знать, что Мими могла его прочесть. Что все могли его прочесть.
Меня охватила вспышка моментальной и жуткой злости. Я вскочила с кровати и встала в нескольких сантиметрах от его лица. Мои руки сжались в кулаки.
Томми отпрянул назад. Я не была уверена, чем вызвана моя ярость: тем, что то, что он говорил, было правдой, или тем, что я злилась на себя за то, что была так доверчива. Я так хотела одобрения Мими, что когда она сказала мне, что подслушала наш с Томми разговор об этом, я позволила опуститься тщательно построенным стенам, которые были на месте в течение многих лет. Я впустила Лесли в это сакральное место, потому что чувствовала в этом будущую связь с собственной дочерью. Я не догадывалась, что Мими не подслушала мой разговор с Томми. Лесли заставила ее убедить меня.
— Ты знаешь, почему я это сделала! И ты также знаешь, что я поступила так, никогда даже не предполагая, что расскажу Лесли то, что в итоге открыла ей. Мы договорились об анонимности и о том, что некоторые детали будут опущены, — Я сделала паузу для пущего эффекта. — Как, например, в случае с Билли-клубом.
Я почувствовала небольшой укол вины, когда увидела, как Томми стало неловко от стыда.
— Не знаю, почему рассказала ей больше, чем должна была, — продолжила я уже спокойнее. Я чувствовала, как моя злость медленно сходит на нет, и виновато посмотрела на Томми. — Наверное, это было что-то вроде терапии. Рассказать об этом.
Он чуть заметно кивнул, что свидетельствовало о том, что невысказанные извинения были приняты и он понимает, почему я согласилась дать то интервью Лесли. Мы разговаривали после моего с Мими первого дня на стрельбище. В тот вечер я рассказала ему о своей злости по отношению к Лесли и о том, что собиралась с ней серьезно поговорить. Возможно, я могла бы даже подать жалобу в государственную ассоциацию прессы по поводу ее неэтичных методов.
Томми убедил меня оставить все как есть, сказав, что Лесли уже исчезла из нашей жизни, и хотя использовать нашу дочь было неправильно, нам не стоило вновь бередить это. Всему есть предел.
— Прости, что напомнил, Джин, — сказал он теперь, извиняясь. — Я сам говорил тебе забыть об этом, а потом беру и вновь затрагиваю эту тему. Думаю, это из-за того, что я просто чувствую… черт, я не знаю, что я чувствую. Я знаю, что вы с Мими проводите много времени. Я знаю, что она спрашивает тебя о подробностях, и я догадываюсь, что ты особо ничего не скрываешь.
Он вопросительно взглянул на меня. Я пожала плечами.
— Она неплохо держится. Я же говорила тебе, что не расскажу ей ничего остального, до тех пор, пока мы не сможем сделать это вместе. Время еще не пришло, и