они вместе стали!
— И чем же вам не глянулся Игнатович? — спросила Мирослава, скрывая улыбку.
— Мне все равно, за кого она замуж собралась выходить! И как его звать-величать, — сердито поджала губы Козлова. — Но со своим первым женихом она обошлась не по-человечески! У нас так почти все во дворе считают.
«Общественное мнение страшная сила», — с мрачной иронией подумала про себя Мирослава и предположила:
— Наверное, Тамара Филатова влюбилась.
— Влюбилась она, — проворчала Степанида Михайловна, — надо думать головой, а не тем местом, что под юбкой.
— Со своим новым женихом, я имею в виду Игнатовича, Филатова жила мирно? — проигнорировав нелицеприятное замечание в адрес Филатовой, спросила Мирослава.
— Какой там! — всплеснула руками Степанида Михайловна. — Собачились они без конца.
— Из-за чего же? — спросила Мирослава, не особо надеясь на ответ.
Но Козлова ответила:
— Ревновала его Тамарка!
— Игнатович изменял Тамаре?
— Никто не знает, — отмахнулась Степанида Михайловна.
— А своего первого жениха Филатова тоже ревновала?
— Представьте себе, нет.
Мирослава решила перейти к выяснению того, ради чего она и затеяла поквартирный опрос:
— Степанида Михайловна, вы не знаете, в вашем подъезде живет семья с маленьким ребенком?
— У Анисиных дочке пять лет.
— А более младшего возраста детки есть?
— Нет, — покачала головой Козлова и вдруг задумалась, — если только…
— Что «если только»?
— Жила у нас тут на четвертом этаже у Прасковьи внучатая племянница с ребенком. Но Прасковья угодила в больницу, а когда выписалась, ее взял к себе сын. А Таня съехала.
— Таня — внучатая племянница Прасковьи?
Козлова кивнула.
— Как, кстати, ее отчество?
— Танюшкино?
— Нет, Прасковьи?
— Ивановна она. Прасковья Ивановна Туманова.
— Тамара Филатова дружила с этой Татьяной?
— Ну, что вы! — отмахнулась Козлова. — Я даже не уверена, что они были знакомы. Сейчас же все по своим квартирам сидят, ни с кем не общаются.
— По вас этого не скажешь, — дружелюбно улыбнулась Мирослава.
— Я имею в виду молодежь. Уткнутся в свои гады и света белого не видят.
— Гаджеты, — машинально поправила Мирослава.
— Все одно, — отмахнулась Козлова. — А нам, старикам, все интересно. У нас же других забав нету! Если только телевизор. Но живое-то общение интереснее.
— Полностью согласна с вами, Степанида Михайловна, — отозвалась Мирослава и проговорила задумчиво: — Значит, Татьяна и Тамара не были знакомы.
— Не были, — подтвердила Козлова, — если только на лестнице встречались.
— Степанида Михайловна, вы не помните, когда племянница с ребенком съехала из квартиры Тумановой?
— Да в этот день и съехала, как Тамара своего любовника убила.
— Вы это точно знаете?
— Точнее не бывает.
— Вы же были на даче, — напомнила Мирослава.
— Мне Даша сказала. А она человек надежный, — заверила детектива Козлова.
— Вы не знаете, где сейчас находится Татьяна?
— Так у сына Прасковьи спросите.
— Вы дадите мне его адрес?
— Дам, отчего же не дать, — проговорила Козлова и скрылась за дверью. Все это время она держала Мирославу на пороге. Впрочем, Волгина и не рвалась проникнуть в квартиру Козловой.
Вернувшаяся к двери Степанида Михайловна протянула детективу обрывок бумаги с адресом сына Прасковьи Ивановны Тумановой. Мирослава вежливо поблагодарила женщину и попрощалась.
Поднявшись на третий этаж, Мирослава позвонила в квартиру Дарьи Петровны Артемьевой.
— Это опять вы? — удивилась та, увидев Мирославу.
Детектив и впрямь уже разговаривала с Артемьевой, и та ни словом не обмолвилась ей о Татьяне, жившей в квартире Тумановой.
— Я спрашивала у вас о маленьких детях, и вы не упомянули о некой Татьяне, жившей на четвертом этаже.
— Не упомянула, потому что она съехала.
— Когда именно съехала?
Артемьева задумалась ненадолго и назвала число.
Именно в этот день был убит Игнатович. Но упрекать в чем-либо Дарью Петровну не имело смысла. Женщина никак не могла связать смерть жениха Филатовой и отъезд внучатой племянницы Тумановой.
Да и вообще, существует ли какая-либо связь между этими событиями, и сама Мирослава не знала.
Поэтому, поблагодарив женщину, Мирослава попрощалась с ней и поехала к сыну Тумановой.
Туманов Тимофей Сергеевич жил в одном из новых микрорайонов города. Детектива он принял настороженно, поговорить согласился, только когда Мирослава объяснила, что в доме, где жила его мать и племянница, произошло убийство.
— Произошло и произошло, — пробормотал он для проформы, потом спросил: — Танька-то что может знать об этом убийстве?
— В этот день ваша племянница как раз уезжала из этого дома, она могла что-то заметить во дворе или даже в подъезде.
Мужик почесал затылок, потом проговорил:
— От меня-то вы чего хотите?
— Поговорить с вашей племянницей. Кстати, как ее полное имя, отчество и фамилия?
— Можете говорить с ней столько, сколько вам заблагорассудится! Звать-величать ее Татьяна Александровна Туманова.
— Чтобы с ней поговорить, мне нужно ее увидеть. Она у вас?
— Еще чего, — возмутился мужик. — Она живет теперь у матери своей в яме. По месту прописки!
— В какой такой яме?!
Туманов назвал адрес племянницы. И Мирослава сообразила, что находится это место недалеко от Загородного парка. Там и впрямь по обе стороны шоссе расположены две ямы в прямом смысле слова. Обе они застроены древними деревянными домами, прилепленными друг к другу, как гнезда ласточек к скале. Смотреть сверху на эти древние строения страшно. Как там живут люди — непонятно. А чиновникам неинтересно. Расселить этот кошмар обещали еще при советской власти, но воз, как говорится, и ныне там.
Мысленно посочувствовав молодой женщине, Мирослава не выдержала и спросила Туманова:
— Квартира вашей матери, насколько мне известно, пустует, что же вы не оставили жить в ней племянницу?
— На фиг она мне нужна! — возмутился Тимофей Сергеевич. — Шалава эдакая. Это мать моя больно добрая. А я лучше сдам квартиру приличным людям.
— Почему шалава? — удивилась детектив.
— А потому, что нагуляла ребенка, теперь скитается по родственникам, как овца приблудная.
«Да, не жалует Тимофей Сергеевич племянницу», — подумала про себя Мирослава и спросила:
— Почему же она не живет постоянно в материнском доме? — Хотя сама прекрасно знала почему, но ей было интересно, что же ответит «добрый дядюшка».
— Дык там жить невозможно, — простодушно заявил Туманов. — Туалет, вода на улице. А у нее маленький ребенок.
«Вот жучила», — подумала Мирослава.
— Сейчас я вам черкну ее адресок, если вам так приспичило с Танькой пообщаться, — сказал Туманов и скрылся за дверью. Не было его минуты три. Мирослава даже подумала, не уснул ли он там.
Но вот Тимофей Сергеевич высунул из-за полуприкрытой двери сначала голову, потом правую руку вместе с зажатым в ней листком бумаги.
— Вот вам Танькин адрес. Больше ничем я вам помочь не могу.
— И на этом спасибо, — сказала Мирослава и, спустившись к своему автомобилю, поехала в сторону Треплевского оврага, так называлась конечная