Ожидал, что сёстры за мной увяжутся, приставать начнут с просьбами рассказать об изобретении, но не дождался. Неинтересно им, видимо. Поднялись вслед за мной по лестнице, это я чётко помнил, что мне нужно первому подниматься, да и разбежались по своим комнатухам.
Я даже остановился в коридоре, обернулся навстречу им. Но, нет. Каждая к своей двери мимо меня прошмыгнула, что-то вроде книксена в мою сторону проделала и мышкой нырь в свою норку. Поговорили, называется…
Они что, и между собой тоже не дружат? Странные отношения…
Учителей пока не видно, переодевания подождут, можно подходящим моментом воспользоваться. С решительным видом шагнул к двери в комнату младшенькой сестрички, тихонько стукнул по филёнке костяшками пальцев три разочка.
— Кто? — пискнула мелкая в ответ.
— Это я, — ничего умнее этого не придумал. — Можно войти?
Сестричка лично открыла мне дверь, но дальше порога не пустила. Стоит в проходе, смотрит, а в глазах испуг плещется! И как мне быть, как этот её страх преодолеть?
— Слушай, я чего зашёл-то, — начинаю непринуждённую болтовню. — Ты мне не расскажешь, где были, что видели? А то я давно за границу не выезжал.
О, расслабилась немножко, напряжение из глаз вроде бы как и ушло, но окончательно не пропало. Отступила на несколько шагов назад, держится настороже:
— Проходи!
И тут же, непосредственно так, как это только дети умеют, спросила:
— А ты мне не будешь лягушку за воротник засовывать?
Сказать, что я растерялся, значит, ничего не сказать! Но тормозить не стал, шагнул в комнатку, дверь за собой притворил, улыбнулся легонечко:
— Нет, не буду.
А девчушка смотрит требовательно, взгляд серьёзный, не детский. Пришлось добавить:
— Видишь, я немного вырос и повзрослел. А взрослые подобными глупостями не занимаются!
— И варенье на стул не станешь мазать, чтобы платье прилипло?
— Обещаю, больше никакого варенья! Клянусь! — и руку вверх поднял для усиления эффекта. Ну и дурак же этот мой предшественник! Был! Кое-что становится понятно.
— Ну ладно тогда, можешь проходить, — только сейчас отшагнула в сторону, окончательно освободила мне проход. И смотрит внимательно, каждое моё действие отслеживает. Клятва клятвой, но не доверяет ещё, ясно.
Уже собирался на стул плюхнуться, да вовремя остановился — этикет же! Уселся после того, как сестричка на другой стул аккуратно примостилась. Ну и жду, пока она платьице расправит на коленях, пока спинку выпрямит, подбородок приподнимет. В общем, девчушка старательно принимала светскую позу для непринуждённой беседы в приличном обществе. Как учили, короче.
— Слушаю, — подняла на меня глазки. — Спрашивай.
Ох ты ж, сколько манерности и чопорности. А ведь мелкая же совсем. Ну да ладно, приступим к исправлению ранее навороченного. Зачем мне это нужно? Всё равно ведь скоро уеду? Нужно! Мне и отцу, нужно им, сёстрам моим, всё-таки случись что, наследник тут я и только потом они. И лучше всем нам жить в мире. Да и просто жить легче, когда за спиной у тебя находятся совсем не чужие люди…
— Расскажи, где были, что видели, что больше всего понравилось, по душе пришлось. Да просто расскажи, мне же интересно. А то сижу здесь, в имении, как сыч, и никуда не выхожу!
Оленька встала, подскочил и я — приличия, чтоб их! Прошла к точно такому же, как и у меня в комнате столу, выдвинула ящик, достала кучу открыток и фотографий, тщательно, стараясь, разложила ровными рядами на столе.
— Вот, смотри, это я с мамой и Леночкой на площади перед отелем. Это на водах. Там так интересно, в кружечки такие тяжёлые воду наливаешь и выпиваешь мелкими глоточками. Потом обязательно нужно погулять…
Мелкая постепенно разговорилась, сама увлеклась рассказом, затараторила, подсовывала мне то одну фотографию, то другую. Показывала разные открытки, с местными видами и просто открытки, смеялась заливистым смехом-колокольчиком. Даже раскраснелась от эмоций. Из того же ящика вытащила коробочку-корзинку с крышкой, открыла её. С самым таинственным видом сунула внутрь свою ручонку, помедлила, наслаждаясь торжественностью момента и достала завёрнутую большую конфету.
— Вот, попробуй, — протянула её мне с доверчивым видом. — Только бумажку постарайся не помять, я их все сразу в другую коробочку складываю. Они такие красивые и так вкусно пахнут. Зимой буду доставать и вспоминать, как нам было хорошо!
Развернул осторожно обёртку, откусил маленький кусочек, закатил от восторга глаза, помычал — м-м, вкуснотища какая! Сестрёнка глаз с меня не сводит, очень внимательно наблюдает — понравится ли мне угощение или нет? Переживает, сразу видно. Даже кулачки сжала. Обрадовалась, когда я восхищение выразил, даже вздохнула довольно. Дурак был мой парнишка, точно, дурак!
Потом ещё послушал, потихонечку подкидывал безобидные вопросы по теме, к чему-то большему не рискнул приближаться. Всё уже и так понятно. Теперь бы закрепить достигнутый результат, чтобы установившееся между нами хрупкое доверие сохранилось.
Неожиданным оказался встречный вопрос про построенный мной аэроплан. Вот так прямо и сказала — аэроплан! Тут я не удержался:
— А ты уже видела что-то подобное? Где?
— Да там же, — тоненьким, почти прозрачным розовым пальчиком, в открытку с городским видом ткнула. — Папенька нам билеты купил на представление. Вот там и видела!
— А что именно? Какой там был самолёт?
— Самолёт? Ах, аэроплан! — сообразила девчушка. — Такой… Два крыла, одно над другим, мотор. Дыму от него было, ужас сколько! Леночка всё чихала тогда сильно. Мы потому и не досмотрели до конца представление, ушли…
Ишь, мелкая-мелкая, а соображает уже. Мотор, два крыла, дым…
— Хочешь, я тебя на своём аэроплане прокачу? Как папеньку сегодня? У меня он без мотора, никакого дыма не будет, не зачихаешь.
— Хочу, — сразу же загорелась сестрёнка. И после короткого раздумья рассудительно добавила. — Да только мне маменька не позволит. Она так за это папеньку ругала, что даже мы с сестрой слышали!
— А мы сначала с тобой к папеньке с этой просьбой подойдём и только потом к маменьке! Втроём нам легче будет её уговорить.
— Ну, если только так, — нахмурила бровки девочка. И неожиданно призналась. — А ты хороший. Раньше только плохой был, но сейчас исправился.
Не выдержал, протянул руку, погладил сестрёнку по волосам. Она в первое мгновение испугалась, потом зажмурилась и вперёд подалась, доверчиво так, как котёнок, под руку подсунулась, только что не замурлыкала…
Потом я всё-таки не выдержал, спросил:
— А ты не знаешь случайно, я Леночку тоже как-то обижал?
— Ты ей ужа в постель подложил, — отстранилась, глазищи распахнула, ротик в ужасе округлила. Потом спохватилась, ладошку прижала к губам. — Ой, я не должна была этого говорить!
— Почему? — удивился. И снова погладил её по голове. В этот раз это получилось легче проделать. И сестрёнка не испугалась моего движения, сразу, как будто ждала, прильнула головёнкой к руке.
— Нельзя о других говорить без их присутствия, это грех!
— Тогда не станем грешить, верно? Лучше поговорим о сладостях. Где вы их купили?
— Ой, там такая миленькая кондитерская есть! Нет, там их много, но эта совсем рядом с отелем была. Там и шоколад в виде зверюшек и цветов есть, и конфеты с любой начинкой, которую захочешь. И вода газированная сладкая! — защебетала и тут же нахмурилась. — Но маменька воду редко покупала. Сказала, что девочкам её вредно пить. Как может быть вредной такая вкусная вода, ты не знаешь?
— Знаю, — улыбнулся. — В ней…
Из коридора голоса донеслись, пришлось замолчать. Прислушался, а это меня потеряли. Понятно, учитель пришёл, а меня в комнате нет. Что же, пора заканчивать наш разговор:
— Ой, меня там потеряли совсем. Мне же учиться нужно, а я тут с тобой заговорился.
— А зачем тебе учиться? — догнал меня вопрос в дверях
— Зачем? Чтобы другие самолёты строить, — ответил сразу, даже раздумывать не пришлось. — И не только самолёты, но и многое, многое другое!