голову Харальду прямо здесь, в замке, во внутреннем дворе, где они когда-то все вместе играли с деревянными мечами и плетёными из лозы щитами, и ужаснулась этому видению. И мысль, что на руках Игвара будет эта кровь, иглами прошила вены.
Это безумие какое−то! Игвар — это тот самый командор Грир, что стоял на Перешейке рядом с красноволосой ведьмой и руководил битвой? Это о нём ей рассказывал Свен. И получается…
А ведь это она виновата во всём! Если бы она не помогла бежать Фэде, а рассказала всё мачехе, Харальду бы не грозила сейчас смерть. Если бы она не привела Игвара в замок, кто знает, как бы оно всё вышло. Олруд мог выстоять, а болотный мор погубить войско короля Гидеона. Если бы она послушала Торвальда, то их командор сгинул бы в болоте и Север мог победить. А теперь Игвар стоит здесь, как хозяин, и говорит о ней, будто о вещи! Разумеется, такая, как она, без надобности его королю. И что ещё хуже, таких, как она, его король с лёгкостью отправляет на костёр!
И если бы только это! Но Игвар солгал ей. Он с самого начала её обманул! Как же, не помнил он, как сюда попал! Помнил! Знал! Знал о гончих, знал, что это дело рук их колдуньи, а они ведь погубили Тильду! А он ещё и утешал её там, у воды, сочувствовал. Подлец! Она-то думала, что он погиб, а он… Эти гончие его бы и не тронули. И, скорее всего, он видел, куда она ушла, там, у реки. Сидел, наверное, в зарослях и наблюдал, и обнаружил тайный ход. Так его воины и попали в замок. А она была такой наивной и доверчивой! Глупая, глупая Олинн!
И осознание всего этого перевернуло её мир и заставило посмотреть на Игвара с ненавистью. В этот момент она готова была стать женой короля, украсть то, что просил отец, чтобы отомстить за Тильду, а потом бежать с этим камнем обратно на север.
«Кто ещё отомстит за твою старуху, если не ты?»
− Так куда делась настоящая дочь? — спросил командор жёстко.
− Она сбежала. А я ей помогла, − ответила Олинн с вызовом, глядя Игвару прямо в глаза, и, содрав с головы накидку, швырнула её на пол. — А теперь она уже далеко. В Эгельстайне. Я помогла ей добыть лодку и нашла воина, чтобы её сопроводил.
− Ты, пичужка? — Игвар посмотрел на Олинн тяжёлым взглядом, и снова пронизывающая зелень его глаз будто пригвоздила её к полу.
Наверное, она только что подписала себе смертный приговор, ведь отец тоже смотрел на неё, и в его глазах она легко прочла, как к нему постепенно приходит понимание… Он понял, что она видит Игвара не впервые, и что как-то причастна к тому, что он стоит хозяином посреди Медового зала.
Но теперь и она понимала: Игвар — враг. Лживый, коварный и подлый враг. И во всём этом её вина. Она рассказала ему о том, чем дорожит Белый Волк, и он всё это использовал против него. Она своими руками сделала всё это!
− Да, я. Я и тебе помогла, или ты забыл? Я тебе жизнь спасла, а следовало сбросить тебя в болото! − произнесла она со злостью, что ей теперь терять! — И ты сам сказал, что у меня в долгу, Игвар. Так сдержи своё слово — верни долг.
− И что же ты хочешь в уплату этого долга? — он прищурился, усмехнулся зло и сделал шаг назад, освободившись от цепких рук эйлин Гутхильды.
− Пообещай, что не тронешь никого в замке. Ни Харальда, никого, − ответила Олинн. — Оставь их всех в живых. Я дочь ярла Олруда, любой в замке это подтвердит, да и вон, бумага у тебя в руках, а раз есть уговор с королём, то и будь добр его исполнять.
− Ты не можешь мне приказывать, пичужка. А просишь очень многого, − ответил Игвар, бросив на ярла короткий взгляд. — Но раз я дал слово…
Он стоял и смотрел на Олинн тяжёлым взглядом, в котором почти не осталось зелени. Смотрел так, словно она только что вонзила нож ему в сердце, и думал о чём-то, и молчал. Как будто не знал, что делать дальше. И все застыли, не понимая, что происходит и что за этим последует.
Игвар положил пальцы на рукоять кинжала и сжал её, а потом продолжил негромко, но в голосе звучала скрытая угроза:
− …раз я дал слово… Будь по-твоему. Я не трону никого. Но будем считать, что твоя дочь, Римонд, твоя настоящая дочь и невеста короля, умерла от болотной лихорадки, пока мы дрались у Перешейка. И ты об этом не знал. Именно так я и скажу королю. Цени это. Потому что только обещание, данное ей, − он кивнул в сторону Олинн, − не позволяет мне укоротить тебя на голову! Но на этом моя милость заканчивается. А теперь живо тащи сюда другую свою дочь, ту, что некрасива, и надень на неё это платье. Надо, чтобы мои люди видели, от какого «богатства» я спасаю своего короля. Пусть Гидеон подумает, так ли нужен ему этот брак. Только это сохранит жизнь тебе и твоему сыну, ярл.
−Благодарю вас, господин! − эйлин Гутхильда вскочила и с небывалой прытью бросилась к двери.
Махнула служанкам, и вот уже Олинн спешно увели в другую комнату, стащили с неё платье и украшения и надели на Селию. А её заперли на замок.
И от всего пережитого за этот день Олинн почувствовала себя опустошённой и такой усталой, будто из неё душу вынули. Встреча с Игваром, то, что он оказался врагом, то, что он и его король с колдунами виновны в гибели Тильды, проклятье отца и руны на её руке, всё это отняло последние силы. Она даже заплакать не смогла, всё внутри высохло. А в голове засела только одна мысль: что бы ни случилось дальше, а в Олруде ей не жить. Весть о том, что она виновна в падении крепости, быстро разнесётся среди людей, уж эйлин Гутхильда постарается. А в замке, когда все узнают… а узнают обязательно, что это она привела врагов в их дом, её убьют. Отравят или в реке утопят. Или отец в сердцах зашибёт. Или мачеха. Или кто−то из воинов, оставшихся в живых…
«…ты потеряешь всех, кого любишь…»
И раз королю она не нужна как невеста,