– Зачем?
– Как – зачем?! – ахнул целомудренный Юрий Семенович. – Но… девушка, в некотором роде… не одета!..
– Чего я там не видел?..
– Риган! – Я покраснела до ушей. – Сгинь с глаз, похабник! Не позорь меня при людях!..
– Как скажешь… – Ухмыляясь, нахал вышел.
– Никакого воспитания! – сердился академик, осматривая мою рану.
Да, в общем-то, «рана» – это слишком сильно сказано. Ничего особенно страшного. Слава богу, шрам не слишком большой, а то ходить бы мне до конца жизни в платьях «под горло»…
– Ну что, все нормально? – осторожно поинтересовалась я, глядя, как лекарь мажет багровый шов какой-то липкой мазью.
– Более чем, милочка, более чем! Жить будете… и даже хорошо! – Он наложил повязку и отошел, чтобы помыть руки. Я медленно села на матрасе. Общая слабость, под ключицей ноет, отдавая в плечо, но в конечном итоге, кажется, мне повезло.
– Юрий Семенович, – снова спросила я. – Неужели вы не знали, что это за книга?! Вы же ужасно умный!
– Ну, не умнее многих моих коллег… – отмахнулся он. Профессор был совершенно чужд всякого тщеславия. – Видишь ли, Стасенька, эта вещь попала мне в руки совершенно неожиданно! В тот день, утром, собираясь ехать в академию, я вспомнил, что забыл прочесть докторскую диссертацию Иванчука, отзыв о которой я должен был дать уже давно и все откладывал… Я принялся ее искать, перерыл все в квартире, но она как сквозь землю провалилась. Ужасно неудобно, подумал я, и полез на антресоли, в надежде, что, может быть, злосчастный труд каким-то образом окажется там… Докторскую я не нашел, но нашел странный кожаный том, который видел впервые в жизни!.. Я все свои книги наизусть помню, а эту видел в первый раз… Это было очень странно, но время поджимало, и я, решив поискать диссертацию вечером, уехал в академию. А там закрутился, словно белка в колесе, к тому же разругался в пух и прах с Карапузовым, который обвинил меня в закоснелости взглядов и посоветовал уйти на пенсию, и совсем забыл про книгу. Вспомнил о ней только когда за мной пришла машина, чтобы ехать домой. И вот, пока стояли в пробке, я ее открыл…
– И все-все поняли?!
– Напротив, девочка моя, – ничегошеньки не понял, и очень озадачился!.. Но настроение у меня, сколько помню, было не очень хорошее, и я не стал ломать голову над новым языком, хотя при тщательном рассмотрении, думаю, его можно было перевести – там много общего со старославянским… В общем, я принялся просто рассматривать иллюстрации, и на какой-то из них, кажется, на изображении лесной чащи, мне пришла в голову мысль бросить все и уехать куда-нибудь в деревню, писать новую книгу – в тишине, в покое, чтобы меня не выводили из себя всякие бездари вроде Карапузова!.. И тут, Стасенька, случилась какая-то странная вещь…
– Вы смогли прочесть стих под картинкой и оказались здесь?
– Совершенно верно! И ты тоже?..
– Я прочитала одну страницу из вашей книги, и – вот. Но… подождите! – меня прошиб холодный пот. – Так что же выходит – я… там, дома… умерла?!
– Не могу сказать точно… – наморщил лоб Попретинский. – Но все может быть.
– Мамочки…
– Правда, знаете, что? – вдруг сказал он. – Я припоминаю, было в том стихе, что попался мне на глаза, что-то такое… про смерть и «возрождение по ту сторону времен» – это я хорошо запомнил! Может, потому и умер – там?..
– Наверное! – с облегчением сказала я. – У меня-то про это точно ничего не было! Зуб даю!.. У меня про месть что-то было и про Ареса. А про смерть – не было! Уф-ф, полегчало…
– Ну вот, – улыбнулся он. – Тогда не стоит так волноваться. Все поправимо…
Я успокоенно притихла.
– Сейчас я попрошу твоих друзей изловить какую-нибудь живность в лесу, – сказал академик. – Сам-то я, если ты помнишь, вегетарианец, а тебе нужен крепкий мясной бульон.
– Фу! – Я скорчила рожу. – Не хочу! Хочу мяса! Большой кусок! Свежезажаренный!!
– Ни в коем случае! – отрезал лекарь. – Это слишком тяжело сейчас для твоего желудка, ты ведь почти неделю была без сознания…
– Сколько?! – Я даже подпрыгнула на своем ложе. – Неделю?! Черт, черт, черт!.. Так долго?.. Юрий Семеныч, будьте любезны, срочно вызовите ко мне Тавруса! Это такой большой, с бородой…
– Да уж знаю, познакомились, – кивнул Попре-тинский. – Ты лежи, сейчас я его пришлю…
… Таврус, деликатно подушив меня в объятиях и утерев скупую мужскую слезу, рассказал следующее: после того как меня «убили», драка была недолгой. Не знаю, на что надеялись чернокнижники, но куча совсем озверевших от горя мужиков во главе с нашим отчаянным рыцарем уложила всех в считаные минуты. Обнаружив, что моя светлость еще дышит, Таврус свернул лагерь и, велев Спиртусу везти меня на руках (у него конь – иноходец, поэтому не так трясет), взял в галоп. Риган хотел разнести Колизей к чертовой бабушке, но его убедили оставить священную месть на потом… К обеду следующего дня наш отряд вырвался наконец из Мертвой Пустоши и добрался до леса, где Таврус и наткнулся на академика. Короче – я просто везунчик. Несмотря на оказанную полковником первую помощь, кинжал подлого старикашки занес в рану какую-то заразу, что было особенно паршиво в связи с близостью сердца, и, если бы не По-претинский, который по первому из четырех высших образований – медик, мне бы сейчас пришлось любоваться ромашками строго снизу… Слава богу, до этого не дошло. Неделю я провалялась в беспамятстве, а остальные, трудами Юрия Семеныча, подлечились и отдохнули…
– У нас большие потери?
– Двенадцать человек, – склонил голову Таврус. Я заскрипела зубами:
– Все из-за меня! Какого лешего меня вообще понесло в этот римский театр?..
– Нет, это я виноват, – покачал головой полковник, – надо было слушать Ригана. Он ведь предупреждал, что там опасно…
– Но не сказал почему. – В хижину шагнул рыцарь. – Так что это моя вина. Прости, полковник.
– А, ладно… – махнул рукой тот. – Лучше сядь с нами. Пора решать, что делать…
– Стойте, стойте! – Вернувшийся Мышель пулей взлетел ко мне на руки. – Без меня пристроились разговоры разговаривать!..
– Не бухти, – миролюбиво сказала я, погладив питомца по спине. – Ну, что, камрады, мы все в сборе!.. Итак. Время до Дня Полного Затмения?..
– Семь дней, считая этот, – четко отрапортовал Риган.
– Мы успеем?
– Нет.
– А сколько отсюда идти до Южных Пешер?..
– Дня три-четыре, – прикинул полковник.
– Так почему ж мы не успеем?!
– Лекарь сказал, что тебе нужен отдых и постельный режим, – категоричным тоном ответил рыцарь.
– Належусь еще! – отмахнулась я. – И не надо на меня зыркать, я в порядке! В полном…
– Вижу!.. Зеленая вся!
– На себя посмотри! – тихо огрызнулась моя светлость. – И вообще, это называется – «интересная бледность»!..
– Не перечь болящей! – важно заступился за меня крыс. – А то мало ли… она девушка хрупкая… может и того… поленом по кумполу!..
– Как хотите, – передернул плечами рыцарь.
– Станислава, не забывай, – сдвинул брови Таврус, – нам ведь еще надо будет пройти через Илистое Озеро. Гидры – это серьезно. Один раз мы тебя и так чуть не потеряли…
– Второй, – подсказал Мышель.
– Тем более! Может, не будем искушать судьбу и подождем подхода армии его величества?..
– Может, нам вообще вернуться в Гринмор, закрыть ворота и сидеть в осаде?.. – непримиримо фыркнула я.
– А что, неплохая идея…
– Стыдно, полковник!
– Пускай мне будет стыдно, но ты – в твоем состоянии – сейчас небоеспособна, – упрямился кочевник.
– Пока доберемся – приду в норму… Зато есть шанс попасть в Деймер в срок…
– И что ты с ним будешь делать? – усмехнулся рыцарь.
– Проберусь в Подземелье и прирежу в собственной спальне! – кровожадно заявило мое командирство. – Не задавай глупых вопросов!.. Ты же сам говорил, что в День Полного Затмения Черный Воин сможет обрести еще большую силу, чем прежде, и выпустить на поверхность…
– Я помню, что я говорил.
– Тогда зачем спрашиваешь?! Помолчи, будь любезен, и не нагнетай обстановку…