представления на выставке. Он объявляет о том, что построит на собственные деньги личный павильон, где под вывеской «Реализм» будут показаны сорок с лишним работ, и действительно строит его на авеню Монтень, прямо напротив Дворца промышленности. Мане посещает и павильон Курбе, и официальную экспозицию, размышляя о том, что его собственное творчество всё ещё в зачаточном состоянии. Что бы он мог предложить членам жюри? Эскизы, наброски, копии? Шесть лет жизни отдано учёбе в ателье Кутюра, и какой с того толк? В 1856 году Эдуард Мане наконец-то решает перерезать пуповину. Не слушая доводов отца, он покидает мастерскую Кутюра и снимает на пару с приятелем небольшую мастерскую на правом берегу. Эта мастерская – запущенное помещение вблизи площади Мадлен. Порядок здесь поддерживает пятнадцатилетний мальчик Александр, ни разу не замеченный в излишней тщательности.
Когда первая эйфория (свобода! самостоятельность!) прошла, Мане стал терзаться сомнениями. Да, Тома Кутюр вёл его в никуда, но без него он попросту в тупике.
И, как обычно, Эдуард сбегает прочь из Парижа: ищет ответы в Амстердаме, Гааге, Дрездене, Мюнхене, Праге, снова едет в Италию. Кто-то навещает друзей и родственников, Мане – любимых художников, точнее, их работы. Религиозные сюжеты, которыми так богато итальянское искусство, наводят Мане на мысль о большой картине «Христос и Магдалина», но после двух этюдов он отказывается от этой затеи. Таланта и страсти здесь явно недостаточно, требуется глубокая вера, а ею Эдуард похвастаться не может. И чем дальше, тем больше его мучает необходимость скрывать от отца свою тайную семью. Но открывать господину Мане правду нельзя: он серьёзно болен, и дурное известие лишь ухудшит его состояние.
Мане ходит в Лувр, как на работу, и неустанно трудится в мастерской – пишет портрет Антонена Пруста и шаржированный автопортрет. Ему хочется заслужить признание друзей и похвалу старших товарищей, все новые работы он представляет на суд Тома Кутюра, но в ответ – ничего кроме придирок и критики. Кутюр считает своего бывшего ученика сумасшедшим, ведь Мане отказывается видеть «последовательность промежуточных тонов» и говорит, что для передачи света достаточно одного тона! Ересь!
В 1858 году один парижский знакомый обещает познакомить Эдуарда с поэтом Шарлем Бодлером – автором непристойной книги «Цветы зла». Дружба возникает с первого взгляда – и до последнего! Бодлер мгновенно угадывает яркий талант в молодом живописце, таком ранимом, воспитанном и выгодно отличающемся от грубой парижской богемы. Мане видит в Бодлере гения. У них много общего: в юные годы поэт тоже ходил в большое плавание, побывал на Маврикии и привёз оттуда ту коварную болезнь, о которой говорил капитан «Гавра и Гваделупы». Сифилис совершает свою страшную работу, но приступы повторяются лишь время от времени…
Эдуард Мане «будет живописцем, тем настоящим живописцем, который сумеет ухватить в современной жизни эпическую сторону; он заставит нас увидеть и понять, как мы велики и поэтичны в своих галстуках и лакированных ботинках», – так считает Бодлер. Мане воодушевлён поддержкой нового друга. В поисках своего пути он в очередной раз натыкается в мастерской на подручного, мальчика Александра, и пишет с него несколько набросков. Александр с удовольствием позирует мсье художнику, его живое, переменчивое лицо ничем не напоминает надутые физиономии профессиональных натурщиков. «Мальчик с вишнями» (1858–1859, Музей Гюльбенкяна, Лиссабон) – так называется одна из первых удач Мане, и это портрет Александра.
До следующего Парижского салона – больше полугода, он наверняка успеет написать что-то выдающееся, картину, которая уложит на лопатки и Кутюра, и академиков, и всех, кто не верил в его способности. Попасть в Салон – главная цель Мане: в конце концов, именно это он обещал своему отцу, позволившему Эдуарду опасное одиночное плавание. Но какой сюжет выбрать? К истории Мане равнодушен, религия его не вдохновляет, воображение и вовсе отсутствует. Случайная встреча с весьма живописным персонажем – старьёвщиком Коллардье – подсказывает идею портрета, каких никто прежде не писал (разве что Веласкес, но его «Менипп» – совсем другая история). Мане не чурается заимствований у любимых мастеров, он присваивает композицию, позы, сюжеты, но всякий раз делает это так свежо и самобытно, что язык не поворачивается обвинять его в плагиате.
Зима 1858–1859 года прошла для Мане под знаком «Любителя абсента» – так будет называться работа, которая «взорвёт» Салон. Дни усердного труда, натурщик, смертельно уставший от беспрерывного позирования и… старательное, почти школярское следование заветам
Кутюра. Мане доволен результатом: пусть даже он слегка покривил душой, зато написал то, что должно понравиться уважаемому жюри. По привычке он показывает работу Кутюру, и тот заявляет: «Я вижу здесь только пьяницу. И создал эту гнусность художник!»
После таких слов ни о каком дальнейшем общении и речи быть не может. И без того скверные отношения Мане и Кутюра прерываются навсегда. Расстроенный Эдуард всё-таки представляет картину в Салон. Он ждёт решения в мастерской, лихорадочно обдумывая новые идеи, когда вдруг понимает, что уже несколько часов не видел Александра. Мальчик куда-то запропастился. Эдуард окликает его, ищет повсюду, и в конце концов открывает дверь кладовой. Там в петле бедняга Александр, он повесился, сунув в рот кусок сахара.
Что заставило подростка покончить с собой – неизвестно, но для Мане его смерть становится страшным ударом. Бодлер впоследствии напишет рассказ «Верёвка», на свой лад переживая трагедию друга. А Мане в отчаянии ищет новое место для мастерской, потому что здесь он не останется ни на минуту. Помещение на площади Клиши ему вроде бы подходит, вот только из стены торчит огромный гвоздь. «Здесь кто-то повесился?» – спрашивает он у хозяев, и те, отведя глаза, подтверждают его опасения. Наконец Мане находит мастерскую на улице Виктуар и получает известие от академиков – «Любитель абсента» отвергнут. К участию в Салоне Мане не допущен, следующее испытание лишь через долгих два года, но как их прожить? Художника не утешает, что вместе с ним жюри отказало множеству других живописцев. Зреет общий бунт, но Мане не готов в нём участвовать. Он считает, что всему виной Тома Кутюр – это он настроил против него академиков! Вот и отец того же мнения: сразу говорил, что не следует учиться у этого выскочки!
К счастью, Эдуард ещё молод, горе быстро забывается, неудачи лишь раззадоривают. Он ищет новый сюжет, но в том-то и проблема, что сюжеты его интересуют постольку-поскольку. Главное – сама живопись. Мане начинает то один, то другой портрет и тут же бросает их, увлёкшись третьим. Просит советов то у Рубенса, то у Веласкеса, пишет «Мальчика с собакой» (1861, частная коллекция), где изображает погибшего Александра. Художник чувствует,