малейших подозрений, всем своим поведением Авдотьев показывал, что не умеет пользоваться даже примитивным кнопочным телефоном, не говоря уже о сенсорном экране. Все что он мог держать в руках и применять по назначению – сварочный аппарат. Пользуясь своей юродивой неприкаянностью, Коля Авдотьев, тем не менее, исправно шпионил в пользу ООО «Орфей» и лично для Никиты Вайнштейна. Он регулярно передавал Вайнштейну фотографии склада и докладывал общую обстановку на фабрике – что делают, в каких количествах, какие именно модели и куда конкретно их отправляют, кого увольняют, кого набирают на работу, иногда Авдотьеву становился известен заказчик и количество отгруженного товара. За эту весьма ценную для конкурирующей фирмы информацию Никита исправно и щедро платил сварщику Коле, а тот, не будь дураком, держал язык за зубами. Так продолжалось не один месяц и благодаря сварщику Коле, а также тому, что позапрошлом году ООО «Орфей» переманило к себе люксэлитовского начальника отдела сбыта Владимира Нильсена, руководство фирмы «Орфей» смогли получить нескольких крупных клиентов, вовремя опередить «Двери Люксэлит» в кое-каких финансовых делах и, вообще, очень умело и хитро играть на опережение. Но на прошлогодние ноябрьские праздники случилось страшное – Коля Авдотьев насмерть отравился суррогатным алкоголем, поток разведывательных данных прервался, а сама смерть сварщика была окутана загадочным ореолом. Как будто бы Авдотьева отравили умышленно, и кроме как генеральному директору ОАО «Двери Люксэлит» Даниилу Шепетельникову этого сделать было некому. Во всяком случае следственный комитет в определенной мере пригляделся к генеральному директору и Даниил Даниилович проходил по делу об отравлении Авдотьева как главный свидетель. Но Авдотьев работал тихо и чисто, не вызывая подозрений и причин для убийства не было совершенно никаких, к тому же Вайнштейн хоть и считал господина Шепетельникова редкостным мерзавцем и человеконенавистником, но не до такой степени, чтобы брать на себя грех душегубства. Как бы то ни было, Никита остался без полезного разведчика, а между тем по слухам, положение в ОАО «Двери Люксэлит» сильно ухудшилось, бродит молва о проблемах с заказами, да к тому же рабочим второй месяц не выплачивают зарплату. Совет директоров ООО «Орфей» радостно потирали ручки и для выполнения увеличившегося плана набирали третью рабочую смену с переходом на ночной график, но тем не менее поручили Никите любым способом выяснить истинное положение дел на «Дверях Люксэлит» и если все действительно так плохо, как говорят, то для предприятия «Орфей» наступает золотое время. За неимением Коли Авдотьева главному менеджеру пришлось самому проникать на конкурирующую фабрику. «Этот Шепетельников тот еще жук навозный, – нравоучал его Владимир Нильсен, – Я с ним поработал, врагу не пожелаю! Никто не знает, что у него в башке варится, личность отвратительнейшая! Очень мутный тип. Хуже моего соседа по лестничной площадке, а мой сосед по лестничной площадке редчайший ублюдок! Нужно проникнуть в «люксэлитовский» цех, что бы только никто не знал. Если Данилыч узнает – тебе не жить, мы тебя не отмажем. Будь осторожен, Никитос, не попадись».
Вайнштейн старался следовать совету Нильсена.
– Ты Леву не видел? – раздалось за его головой и Никита чуть не выронил планшет, за его спиной стояла женщина. Все в ней было круглое – круглый живот и большие круглые титьки, округлые бедра и ладони, круглое лицо с круглыми губами, глазами и кончиком носа. Подводкой нижних ресниц и век тетенька придавала своему взгляду некую наивную выразительность, такой способ нанесения макияжа зачастую используют в клоунаде. Круглые ушки с висевшим в них круглыми сережками-кольцами. Из-под круглой зимней шапки выглядывали кругляшки волос.
– А? – как он мог проглядеть человека за спиной? Никита мгновенно убрал планшет и пообещал сам себе, что впредь будет внимательней к окружающей действительности и за станет слепо зацикливаться на фотографировании. – Что?
– Леву не видел? – повторила баба, топая сапогами, чтобы сбить с них снег. Она только что вошла с улицы, от нее пахло табаком и духами с немодным запахом. Значит, когда он проникал в цех, она сидела в курилке, и, докурив пошла следом. Никита признал за собой косяк, его самоуверенность немного остыла, а возникший перед глазами Владимир Нильсон предостерегающе погрозил указательным пальцем.
– Какого Леву? – спросил Вайнштейн.
– Нилепина, – баба думала, что перед ней один из рабочих. И ее не смущало то, что она прежде ни разу его не видела. Разве всех в этом цехе запомнишь?
– А? Нилепина? Да, он там, – Вайнштейн понятия не имел о ком идет речь, но указующим перстом отправил бабу максимально подальше от себя.
– Где?
– Там… У… компрессорной. Вроде, там был.
Тетя ушла.
Вайнштейн выдохнул.
08:49 – 09:08
– Он точно так сказал?
– Точно. Я помню.
– Что ты помнишь?
– Что он так сказал.
Нилепин и Пятипальцев смотрели друг на друга с настороженностью. Нервы у обоих были натянуты как струны.
– Что он сказал? – допытывался Пятипальцев у Нилепина.
– Да, блин… – молодой рабочий уже с некоторой долей неуверенности почесал затылок. – Он сказал, что… говорил, что…
– Лева, ты не в школе перед доской отвечаешь! Говори нормально, братан.
– Он говорил, что сказал своей жене, что поехал не сюда на работу, а к дружбану своему чинить его «Ниву».
– То-есть, его мымра скандальная не знает, что он здесь? – уточнил Пятипальцев.
– Получается, что не знает.
Оба рабочих некоторое время смотрели на лежащего коллегу с почерневшими ладонями, потом вновь переглянулись между собой.
– Ты уверен? – спросил Нилепин.
– У тебя, братан, есть другое предложение? – в свою очередь задал вопрос Пятипальцев и не получил никакого ответа. Молодой Лева Нилепин был слишком возбужден и обескуражен, чтобы генерировать какую-бы то ни было разумную идею. – Пойми, Лева, это единственный вариант! Действуем по моему плану.
Двое мужчин еще некоторое время в нерешительности переминались с ноги на ногу, перекидывались быстрыми неуверенными взглядами, но, в конце концов собрались с духом и взвалили безжизненное тело своего неудачливого коллеги на пневматическую тележку – рохлю. Потом они несколько раз подкидывали монетку с тем чтобы решить кто из них повезет рохлю, монетка все время выпадала так, что кто-то из них обязательно не соглашался и им приходилось перекидывать заново. Плюнув на бесполезный жребий, Юрка Пятипальцев объявил себя умудренным годами, аргументируя это тем, что он старше и пользуясь этим преимуществом назначил возничем Леву Нилепина.
Молодой рабочий не стал спорить, затянувшаяся канитель с телом Августа Дмитриева начинала его раздражать и единственным желанием его было поскорее с этим кончить и умыть руки. Взявшись за ручку телеги, он повез ее к выходу, громыхая колесами по выбоинам в бетонном полу. Лицо его потеряло былой задор и вечную радость жизни, так