Кандида села у сельского стола, элегантно положив ногу на ногу и покачивая гладкой кожаной туфелькой, и от скуки стала наблюдать за Мэри у плиты. Хозяйка носила потрепанные джинсы, босоножки с линялыми носками и, видимо, старый свитер Стивена, с заплатами на локтях и заметно изъеденный молью. Ее длинные темно-русые волосы были стянуты сзади розовой бархатной лентой, до жути не подходящей к свитеру. Мэри отклонила вежливое предложение Кандиды помочь, сказав, что прекрасно справляется сама, хотя в кухне явственно пахло горелым. Кандида не повторила предложение, она добавила вина в бокал и зажгла сигарету.
— Боже, как вы обходитесь без няни, Мэри?
— Ох, знаете, в Лондоне у нас есть помощь, но это же так весело — приехать сюда на выходные только своей семьей! — Мэри неодобрительно уставилась на дымящийся соусник и вывалила туда загадочное содержимое своего стакана, добавила вина и еще нечто, похожее на полфунта муки. Соусник угрожающе зашипел.
— Но пятеро детей в возрасте до восьми лет! Не представляю, как вы справляетесь!
— Ох, скоро вы сами увидите — они же очень милы! Топот маленьких ножек и тому подобное. Кролик Питер, утка-грязнуля Джемайма. Мыльные ванны. Походы в зоопарк. И вершина всего — мама и куча малышей, — Мэри разговорилась вовсю. — Если бы у нас была постоянная няня, я никогда бы не проводила столько времени с ними. По-моему, очень важно, чтобы родители были вовлечены в этот процесс развития детей, ведь так? И мне очень не хотелось бы затеряться во всяких возвышенных отговорках.
— Возможно, так, — с сомнением согласилась Кандида. Она смотрела на рваную одежду и встрепанные волосы Мэри, на пластиковые кубики и детали конструктора, разбросанные по кухонному полу, на засохшие огрызки сыра, которые Мэри вывалила на стол. Кандида сняла несколько собачьих волос со своего безупречно чистого шерстяного свитера.
— Главное — это расслабиться и радоваться всему, — Мэри откинула лезущие в глаза волосы, другой рукой яростно размешивая содержимое соусника. Ее лицо взмокло от усердия. — Не наполните ли вы мой стакан, Кандида? Спасибо.
— Ну, должна сказать, что я восхищаюсь вами. Для меня было бы тяжело решиться на подобное.
— Но зато так весело! — ответила Мэри. — Сейчас мне противно и подумать о возвращении на свою работу.
— А чем вы занимались до появления детей?
— Ох, всем понемногу. Частично в адвокатской конторе Стивена, частично в магазине «Оксфам» — по полдня два раза в неделю. Ничего непосильного. В «Оксфаме» было весело, потому что люди были приличные и я обновила там всю свою одежду.
Кандида преодолела соблазн сказать, что это совершенно очевидно, так как Мэри все еще носит ее.
— Но когда родился Чарли, я не могла себе и представить, чтобы вернуться на работу. Стивен проявил такую безмерную доброту и понимание, он сказал, что я могу остаться сидеть с ребенком. Я считаю, что нельзя делать хорошо сразу два дела, не правда ли? Поэтому мы решили, что он будет работать, а я — растить детей.
— И вы никогда не жалели об этом?
— Ни на миг. — Мэри поставила на стол большую кастрюлю, наполненную коричневыми комьями и странными плавающими черными кусочками.
— Ну, я восхищаюсь вами, — повторила Кандида. — Не знаю — все эти годы беременности, боль, кормление грудью — я слишком опасаюсь за фигуру…
Каждая из женщин бросила взгляд на талию собеседницы. Живот Мэри выпирал из-под огромного свитера, Кандида, затянутая в облегающие кожаные брюки, была плоской, как доска.
— Да, действительно. Но это компенсируется, — обронила Мэри. — Не позвать ли нам мужчин? Вы не возражаете, если мы поедим на кухне? Так гораздо уютнее… Ужин готов! — выкрикнула она в коридор.
Ужин был готов, но Кандида едва прикоснулась к нему. Стряпня была и клейкой, и подгоревшей одновременно. Кусочки, казавшиеся Кандиде такими подозрительными, оказались горелыми грибами. Картошка была недоварена, а цветная капуста расползлась в тарелке зеленоватой лужицей.
— Ах, беф-бурджинон, знаменитый беф-бурджинон Мэри! — заговорщически подмигнул Кандиде Джек. Мэри вспыхнула, очень польщенная, но тут же пустилась в длительные извинения, пока остальные не начали единогласно уверять ее, что все невероятно вкусно. Джек и Стивен дочиста опустошили тарелки. На десерт Мэри предложила оставшееся от детей малиновое желе, которое она попыталась улучшить перемешиванием со взбитыми сливками и добавлением нескольких веточек мяты. Больше всего оно напоминало детскую блевотину. Кандида, закурившая, чтобы подавить голодное урчание в желудке, изумленно наблюдала, как ее муж это с удовольствием ел, запивая 72-градусным «Сотурнэ», принесенным в подарок.
После отвратительного кофе, оставившего темный осадок на дне чашек, Мэри и Стивен пошли спать.
— Дети встают в шесть даже по воскресеньям, — извиняющимся тоном произнес Стивен. — Вы можете идти спать, когда вам удобнее.
С различными странными ухищрениями, включавшими хождение на цыпочках, сверхосторожное закрывание двери и воздержание от смывания в туалете, чтобы не разбудить детей, хозяева удалились, оставив Джека и Кандиду у камина допивать «Сотурнэ».
Дождавшись, пока затихнет скрипение половиц в комнате над ними, Кандида возвела глаза кверху и, откинувшись, несильно ударилась головой об стену, изображая обморок. Джек засмеялся, они оба зашикали друг на друга и сжались на диване, подавляя хихиканье.
— Никогда! — прошептала Кандида. — Ноги моей больше здесь не будет! Во-первых, я голодна…
— Если хочешь, я принесу тебе шоколада из машины…
— Нет, я лучше выпью вина. Это единственная вещь во всем доме, в которой нет собачьей шерсти или детских слюней.
Джек привлек ее к себе, они сидели, глядя на огонь.
— Ты действительно считаешь, что они так ужасны? — спросил он шепотом.
— Нет — по крайней мере, он. Он вполне приятен. Но Мэри! Что за поденщица!
— Это сейчас, а так она — прекрасная женщина, и очень веселая. Это из-за тяжелой работы по воспитанию и присмотру за детьми. И кстати, она мне кажется красивой.
— Что? Ну, ты сказал это только потому, что она напоминает тебе маму… Боже, она выглядит точь-в-точь, как моя мать. Очевидно, что она моет голову раз в неделю и бывает у парикмахера раз в год. Она совершенно вымотана и печется о своих детях, словно в жизни нет ничего другого… хотела бы я ее поставить на место!