просто будет отпущен. Слишком много знает. В лучшем случае хозяева «Свечи» сделают вид, что освободили, а затем устроят охоту — неплохое развлечение на закуску.
Но куда ему деваться в малознакомой стране? А выживший местный парень — настоящий подарок для человека без документов и без денег, к тому же с отличной от аборигенов внешностью. Минуты, затраченные на последнюю схватку, возможно, дадут им небольшую фору. Сафаров поддержал шатающегося Леньку и повел его к зданию ресторана. За ними никто не увязался. Слишком захватывало происходящее на ринге.
— У вас тут аптечка есть? — спросил он первого встреченного на пути мужчину в наряде официанта.
— Пошли… вон там, — испуганно посмотрел тот на двух грязных и окровавленных людей и поспешил вперед.
— Эй, друг, а ты ему штаны и рубашку не найдешь?
— Посмотрю сейчас.
В небольшой комнатке стояла кушетка, покрытая одеялом и сверху клеенкой, стол из нержавейки и застекленный медицинский шкаф, над раковиной висело зеркало. Сафаров усадил собрата по несчастью, или, напротив, по счастью? На кушетку, оглядел себя. Ничего, сойдет. Он умылся и стал вытираться. Сзади донесся глухой стук. Этого еще не хватало! Парень отключился. Мурад вернул его на кушетку, нашел на шее пульс и содрал одежду. Левое предплечье у Леньки было разворочено до кости, на груди изрядный разрыв, ноги покусаны. Сафаров облил раны перекисью водорода, намазал вокруг йодом, щедро выдавил из тюбика мазь «Левомиколь». Как смог перевязал. Набрал в шприц глюкозы и ввел в локтевую вену. Официант принес одежду. Вместе они обрядили пострадавшего.
— Еще просьба: пожрать найдешь?
— Да, да, сбегаю на кухню, принесу.
— С собой нам заверни…
Пора было уходить. И лучше без свидетелей. Мурад похлопал по бледным щекам, плеснул в лицо воды, парень нехотя открыл глаза, зашевелился. Сафаров нашел в одном из ящиков стола целлофановый пакет. Быстро сунул в него бинт, лейкопластырь, мазь, большие ножницы, прихватил флакон с настойкой корейского женьшеня и невесть как здесь оказавшийся длинный гвоздодер.
* * *
Остался последний из гладиаторов. И тут выяснилось, что бились уже все алабаи. Мало того, Тамерлан, эта замухрышка, наотрез отказался повторно выводить какую-либо собаку на ринг. Не помогли и угрозы. «Пусть сами выводят, я не буду, хоть стреляйте», — твердил своим противным голосом хромец. Обескураженный Джафар только руками виновато развел.
— Ну что, просто так его шлепнуть? — предложил Портнов.
— Нет, не годится, это нарушение традиции, — не согласился Заседин. — Тогда и этого, Тамерлана, надо застрелить вместе со всеми его псами… да и тебя не помешает…
Он еще не отошел от неудавшегося покушения на себя. Сменивший острый приступ страха гнев, возобновившийся азарт и повышенный уровень алкоголя создавали в мозгу слабо контролируемую бурю. Аркадий Николаевич сначала решил было действительно прикончить якубовского уродца, но вдруг что-то вспомнил и повернулся к Мызину:
— Эй, Юрик, а ну-ка тащи сюда твоего серого.
— Зачем?
— Как зачем? Будет драться!
— Да вы что, Аркадий Николаевич! То ж звери, а у меня обычный домашний пес. Он на человека не натаскан, и драться не станет.
— Не мели чепухи! Собака, она и есть собака.
— У вас вон охотничьи есть.
Спор происходил на глазах свиты. Гнев Заседина нарастал, окончательно устанавливая «генеральский» цвет лица. И вторично терять его сегодня он не собирался.
— Что, жаба задавила? Ну, сколько тебе за него? Десять штук, двадцать?
— Принц не продается.
Заседин приблизился к Мызину и, глаза в глаза, прошипел, окутывая его амбре перегретого самогонного аппарата:
— Обнаглел! Твое мнение здесь никого не интересует! Быстро за собакой!
С таким Засединым спорить было самоубийственно. Юрий посмотрел в сторону Портнова, но тот отвел глаза. По бокам Мызина уже выросли два телохранителя шефа.
* * *
Мастиф дремал в небольшой комнатке, куда его определил хозяин. Сразу, как только его заперли здесь, Принцу стало немного скучно: помещение маленькое, он большой, что здесь делать? Непонятно. Принц оперся передними лапами в дверь, потом зубами потянул ручку: живя в квартире, он прекрасно научился справляться с дверьми, но эта не поддалась. Тогда он в полголоса полаял. Никто не пришел. Как и все солидные и крупные собаки, Принц предпочитал молчание. А если подавать голос, так лишь по поводу. Например, можно взлаять при встрече хозяина, грозно одернуть железным гавом не-понравившегося человека или непочтительного пса, дурашливо потявкать на свою малую подружку Катьку. И Принц перестал зря сотрясать воздух, он лег на пол и стал ждать. Вскоре издалека послышались шаги хозяина. Пес мог отличить их на слух в толпе из сотни людей. Хозяин принес две миски, которые Принц на радостях едва не опрокинул вместе с человеком. Но после окрика несколько успокоился. Продолжая непрерывно вилять хвостом, он уплел содержимое первой миски — вкусно, другая была с водой. Заправившись, Принц испытал вполне естественный позыв, но хозяин уже ушел, а дверь опять не открывалась. Не отваживаясь нарушать дисциплину, мастиф покрутился в тесных стенах и снова выразил негодование коротким всплеском обиженного лая. (Именно его слышал Заседин, когда они с Юрием Мызиным разбирались в находках портновских разведчиков.) Никто на зов не явился. Что поделаешь, надо потерпеть. Рано или поздно хозяин вернется и выведет его.
Вообще Принц верил людям безгранично. Все положительные эмоции в его жизни были связаны с ними. Он любил общаться с хозяином, дурачиться с Катькой. На улице, если они были вместе, держался ближе к девочке, чувствуя ее беззащитность, и всегда был готов постоять за подружку. Взрослых членов семьи уважал и слушался. Понимал — они старше, умнее и зла ему не желают. Соседей не пугал, напротив, кого знал — приветствовал небрежными колебаниями хвоста. Наверное, уживчивости помогал и счастливый характер — Принц был законченным оптимистом. Ведь каждая собака, как и человек, отличается своим характером. В значительной степени он определяется опытом жизни и зависит от среды и воспитателей. Принцу определенно повезло и с тем и с другим. Так что нрав у него был легкий и совсем незлобивый для такой серьезной псины. Мастиф улегся перед дверью и вскоре задремал. Разбудил его звук шагов. Это возвращался хозяин.
* * *
Не сумев переубедить упрямого как пень старого саксаула калеку, Джафар поначалу расстроился, но тут же спохватился: а где же Сафаров? Алтыбеков заметил, как некоторое время назад он потащил соперника Хивы к зданию ресторана.
«И за ними никто не пошел! — осенило его. — Уйдет, гадюка. Им что, пьяным скотам? А мне потом дядя голову