<1935–1937>
Дактиль
Девушка с рыжими косамиХодит в тени под откосамиГромко стучит каблучокЮноша, сидя на стуле,Бросив кинжал и две пули,Держит вязальный крючок.
<1935–1937>
«Люблю порой смотреть в окно…»
Люблю порой смотреть в окноИ наблюдать других людей заботыЛюблю порой смотреть в окноТем самым уклоняясь от работы.
Я долго, пристально смотрюВ лицо молоденькой еврейкиСтараясь прочитать в чертах её лицаЗаконы женских чар
«Да, я поэт забытый небом…»
Да, я поэт забытый небом<3абытый небом> с давних пор.А были дни, когда мы с ФебомГремели вместе сладкий хор.А были дни, когда мы с ФебомГремели вместе сладкий хор.А были дни когда мы с ГебойНосились в тучах над водой.И свет небес летал за ГебойИ гром смеялся молодойИ гром гремел летя за ГебойИ свет струился золотой.
<1935–1937>
«Шёл Петров однажды в лес…»
Шел Петров однажды в лес.Шел и шел и вдруг исчез.«Ну и ну, — сказал Бергсон, —Сон ли это? Нет, не сон».Посмотрел и видит ров,А во рву сидит Петров.И Бергсон туда полез.Лез и лез и вдруг исчез.Удивляется Петров:«Я, должно быть, нездоров.Видел я: исчез Бергсон.Сон ли это? Нет, не сон.»
1936-37
1938
«Гнев Бога поразил наш мир…»
Гнев Бога поразил наш мир.Гром с неба свет потряс. И трусне смеет пить вина. Смолкает брачный пир,чертог трещит, и потолочный брусломает пол. Хор плачет лир.Трус в трещину земли ползёт как червь.Дрожит земля. Бог волн срывает вервь.По водам прыгают разбитые суда.Мир празднует порока дань. Сюдаждет жалкий трус, укрыв свой взорот Божьих кар под корень гор, и стонвой псов из душ людей как сорнесет к нему со всех сторон, —сюда ждёт жалкий трус удар,судьбы злой рок, ход времени и пар,томящий в жаркий день глаз, вид, зовущий вновьзимы хлад, стужами входящий в нашу кровь.Терпеть никто не мог такой раскол небес —планет свирепый блеск, и звёздный вихрь чудес
<конец 1937>
«Зима рассыпала свои творенья…»
Зима рассыпала свои творенья.Пушистый снег лежит среди дубров.На санки положив поленья,везет их под гору Петров.За ним собака в кожаном ошейникебежит, сверкая белым зубом.И вот папаха на мошейникеуже горит под старым чубом.Петров конечно рад ужасно,смеется, воет, стонет, плачет,потом, как стройный бог, прекрасночерез веревку с криком скачет.Мошенник вышел из-под дубаи говорит Петрову грубо:«Кому ты здесь ломаешь спину?Иди туда, куда идёшь,не то тебя коленом двину,тогда костей не соберёшь.»
<начало 1938>
«Но сколько разных движений…»
Но сколько разных движенийСтремительно бегут к нему навстречуК нему спешит другой помощникИ движется еще одна колесница.
Открывается окноСмирно подходит к немуслон. Вот он призрачныйголубчик. Вот онпризрачный голубчик.Вот он призрачныйголубчик. Вот онпризрачный голубчик.Вот он страданьяполный день. Нет пищи,нет пищи, нет пищи.Есть хочу. Ой ой ой!
Хочу есть. Хочу есть.Вот моё слово.Хочу накормить моюжену. Хочу накормитьмою жену. Мы оченьголодаем.Ах сколько чудныхесть вещей! Ах сколькочудных есть вещей!Вино и мясо. Вино и мясо.Вино приятнее каши.Бля, бля, бля!Вино приятнее каши.Берим бериг чериконфлинь!Мясо лучше теста!Мясо лучше теста!
Я ем только мясо и овощи.Я пью только пиво и водку.Чя́ки ря́ки!Я не люблю русских женщин.А русская женщина, да ещё похудевшая,да ещё похудевшая,фириньть перекриньть!Да ещё похудевшая, —это дрянь!Фу! Фу! Фу!Это гадость!Я люблю полных евреек!Вот это прелесть!Вот это прелесть!Вот это,вот это,вот это прелесть!Нахально веду себя я,я веду себя пренахально.(Перепрыгни через бочку!)Я веду себя нахально.Чя́ки ря́ки!Я люблю есть мясо,пить водку и пиво,есть мясо и овощии пить водку и пиво.Фириньть перекриньть!Я хочу есть мясои пить водку и пиво!Вот как!(Перепрыгни через бочку!)
3 января 1938
«Красиво это, очень мило…»
Красиво это, очень мило:Отнять у женщины часыИ подарить на память мыло,Духи, цыгарки и усы.
13 марта 1938
«Меня закинули под стул…»
Меня засунули под стул,но был я слаб и глуп.Холодный ветер в щели дули попадал мне в зуб.
Мне было так лежать нескладно,я был и глуп и слаб.Но атмосфера так прохладнакогда бы не была б,
я на полу б лежал беззвучно,раскинувши тулуп.Но так лежать безумно скучно:я слишком слаб и глуп.
23 апреля 1938
«Да что же это в самом деле?..»
Да что же это в самом деле?..Такая вялость в теле,Мучительно ежесекундно чувствовать своё бессилиеСтихи совсем не сочиняются.И каждый день мои порокиС утра нахально начинаются.Нет, жили иначе пророки!Морщины изрезали мои руки.Я целый день по комнате брожу от скуки.Во мне не стало силы волиЯ начал пухнуть от душевной боли.Оставте меня сознания мухи!
9 мая 1938
Смерть дикого воина
Часы стучат, Часы стучат,Летит над миром пыль. В городах поют, В городах поют,В пустынях звенит песок. Поперек реки Поперек рекиЛетит копье свистя. Дикарь упал, Дикарь упалИ спит, амулетом блестя. Как легкий пар, Как легкий пар,Летит его душа. И в солнце-шар, И в солнце-шарВонзается, косами шурша. Четыреста воинов, Четыреста воинов,Мигая, небу грозят. Супруга убитого, Супруга убитогоК реке на коленях ползет. Супруга убитого, Супруга убитогоОтламывает камня кусок. И прячет убитого, И прячет убитогоПод ломаный камень, в песок. Четыреста воинов, Четыреста воиновЧетыреста суток молчат. Четыреста суток, Четыреста сутокНад мертвым часы не стучат.
27 июня 1938
«Ума своего недостойный внук…»
Ума своего недостойный внукДавно окруженный порокамиКлючом отопри вдохновенья сундук,Упомянутый в стари пророками.Только где этот ключ:В небесах между тучьИли в море под хладными волнами?Или в чёрных горах,Или в тёмных дарах
28 июня 1930
«И вдруг из пола вылезает страшный дух…»
И вдруг из пола вылезает страшный духИ, указав на нас коленом, «Который, — говорит — из двух?»Тогда Хлипатский подбегает к нерастворенному окнуИ хочет прыгнуть вниз на камни, но я кричу: «Не прыгайте — всплакну!»
<28 июня 1938>
«Гремит вина фиал…»