class="p1">— Да собственно, вот… — Мандельштам достал из папки несколько листов бумаги. Они, в отличии от мундира, были в идеальном состоянии. — Вам на подпись.
— Что это?
— Денежное вознаграждение, причитающееся нашей дивизии и авиационному отряду полковника Чкалова. Мы действовали совместно, так что всё проходит по одной ведомости.
Фрунзе не поверил своим глазам. Закрыл их, крепко зажмурившись. Снова открыл. Пересчитал количество цифр, тыкая в каждую пальцем. Нет, ничего не уменьшилось.
— Вы точно уверены, господин поручик, что это денежное вознаграждение, а не годовой бюджет Франции?
— Французы у меня не заказывали расчёт своего бюджета, — обиделся Мандельштам, и от обиды совсем забыл о чинопочитании и субординации. — Михаил Васильевич, здесь нет никакой отсебятины, всё в строгом соответствии с законами, указами и инструкциями. Вот тут вот отдельно указана доля империи, компенсация за использования казённой техники и вооружения, учтены расходы на питание во время операции. И подсчитана доля самого Экспедиционного Корпуса, само собой.
На этом листочке цифры тоже внушали почтение.
— И что же, теперь каждый морской пехотинец из Восьмой штурмовой станет миллионером, Иосиф Хацкелевич?
— Не все, но многие. Я, например, не стану, так как не принимал непосредственное участие в боевых действиях.
Вася тоже заглянул в документ, и увиденное ему понравилось. Судя по всему, его невесты станут обладательницами весьма солидного приданого, да и сам он сможет безболезненно вложиться в развитие конструкторского бюро Поликарпова, построить пару авиационных заводов, и войти в долю к инженеру Найдёнову для производства хороших авиационных двигателей и прекрасных автомобилей повышенной проходимости и комфортности. И не нужно будет выпрашивать жалкие миллионы у отца и деда. Они, конечно не отказывают, но…
— Надеюсь, господин поручик, вы не потребуете всю сумму наличными? — уточнил Фрунзе.
— Немного наличных рублей не помешает, а остальное переводом через банк, ваше превосходительство. Кстати, рекомендовал бы избавиться от фунтов — в свете последних событий их курс сильно упал, и будет падать ещё долго.
— В Петербурге разберутся. И вот ещё что… доля моряков, что будут перевозить золото и валюту в Россию, вами учтена?
— Ой вей, а им-то за что? — Мандельштам всплеснул руками и уронил папку. — Водоплавающим от казны жалованье положено, и неплохое, между прочим, жалованье. Они вообще извозчики! Вот вы, совершив подвиг в лихой сабельной атаке, не требуете дать коню орден? И здесь примерно то же самое.
— Логично, — согласился Михаил Васильевич, вздохнул тяжело, и подписал документ. — Чёрт с вами!
Обрадованный и окрылённый поручик Мандельштам ушёл, пообещав связаться с моряками самостоятельно, но никакого отдыха у Михаила Васильевича не получилось. Тут же заявились баски, решившие не тянуть с ответом целую неделю. Они принесли с собой трёхвёдерный бочонок какого-то жутко редкого и дорогого вина, и предложение восстановить древнее королевство Наварра в составе Российской Империи. На троне хотели видеть капитана Красного или самого генерала Фрунзе в случае отказа наследника российского престола.
Вино командующий забрал, а с остальным послал просителей к чертям собачьим, в вежливой и доходчивой форме напомнив, что вариант с геноцидом тоже его вполне устраивает. Геноцид не устраивал уже басков, и после короткого совещания шёпотом их старейшина осторожно поинтересовался мнением Михаила Васильевича по поводу незаконно оккупированной французами Аквитании. Ещё попросил денег и оружия.
Французов Фрунзе тоже не любил, поэтому выразил озабоченность судьбой Аквитании, а насчёт остального ответил так:
— Господа, но у вас есть деньги и оружие. Насколько я знаю, в прошлом году вами был взят беспроцентный кредит всё в той же Франции под обязательство потратить его на закупку винтовок Лебеля. Но вы потратили половину денег на более дешёвые австрийские Манлихеры в количестве двухсот тысяч штук, а вторую половину разместили под хорошие проценты в «Банк оф Нью-Йорк». Отдавать кредит, я так понимаю, не собираетесь?
— У вас прекрасная разведка, ваше превосходительство. Значит, и ответ на свой вопрос вы знаете заранее.
Разговор шёл на французском языке, который все присутствующие знали на приличном уровне, но генерал-майор Есенин, с нетерпением посматривающий на бочонок редкого вина, заметил по-русски:
— Тоже мне бином Ньютона! Там и разведка не нужна — мятеж Франко финансировался из Парижа и Лондона, но лягушатникам не нужен сильный сосед под боком, и они решили его немного ослабить всего-то за жалкие несколько десятков миллионов франков. Потому и отдавать не обязательно.
Фрунзе пояснил ничего не понявшим баскам:
— Господину генералу надоело ваше непостоянство, и он предлагает вас повесить.
— Нас нельзя вешать, мы послы.
— Послы несуществующего государства?
— Тогда парламентёры.
— Вы потенциальные предатели, готовые ударить в спину любого за тридцать сребреников, — уже на французском сказал Есенин.
— Мы принесём клятву верности под священными дубами Басконии! Эту клятву невозможно нарушить!
Чернявым и похожим на армян баскам блондин Есенин казался существом высшего порядка, и они его откровенно боялись на генетическом уровне, если есть сейчас такое понятие.. Как их предки боялись блондинов на драккарах, с удручающей регулярностью приплывавших пограбить прибрежные города и деревни.
Шифровальщик, в случае важных новостей имеющий право войти в кабинет командующего без стука и доклада,появился с самым мрачным видом и молча положил перед Михаилом Васильевичам листок бумаги. Фрунзе прочитал и передал Есенину. То тоже прочитал, и отдал листок Красному. Во время вынужденной паузы повисла какая-то тягостная тишина.
Сам командующий её и нарушил:
— Ну вот, господа, — обратился он к баскам. — Ваш вопрос снялся сам собой, но полуостров Ямал придётся ещё заслужить.
— А что случилось, ваше превосходительство?
— Ваш народ сам сделал свой выбор — войска генерала Франко вошли в Басконию не встречая сопротивления, и баскская вооружённая милиция массово переходит на сторону франкистов, записываясь добровольцами в регулярную армию мятежников. На улицах городов начались массовые гуляния. Празднуют люди, мать их…
— Этого не может быть!
— Хотите сказать, что я вас обманываю? — прищурился Фрунзе. — Увы, господа, но это не так.
— И горе побеждённым, — добавил Есенин. — Надеюсь, ни у кого нет сомнений, кто в этой войне станет победителем?
Глава 16
Недалеко от Мадрида. Дворец Эскориал
— Победа, мой каудильо! — влетевший в кабинет молоденький адъютант лучился радостью и восторгом. — Блистательная победа вашего военного гения!
— Вот как? — генерал Франсиско Франко поднял на адъютанта красные от хронического недосыпания глаза. — И что там великого случилось, лейтенант, если вы