и мышц до самых костей. Я полностью погрузилась в его ауру – обычно такую прохладную, а сейчас пылающую огнем. Если он хочет шоу, я устрою ему чертово шоу. Господи, да если он попросит, я ему даже тетку напополам распилю.
Заглянув в расширенные зрачки Харли, я почувствовала, что каким-то образом втягиваюсь в него. Как будто наши руки, обхватившие друг друга, прорастают друг в друга насквозь, до тех пор, пока никакого друг друга уже не будет. Будем только мы.
– Ты именинник, – пропела я хрипловатым многообещающим тоном.
– Так. Стоп. Что, Биби будет делать стрип? – заорал Дейв, привлекая внимание всех вокруг. – А у меня и черная лампа есть! – Дейв устремился к двери, хватая и таща за собой нас с Девой-Готом.
– Что за черт, старик? – спросил Харли, впрочем, скорее удивленно, а не сердито.
– Блин, Биби надо порепетировать!
Едва Дейв успел закрыть за нами дверь, в нее со звоном ударился стакан. Мы захихикали и, спотыкаясь, пошли за Дейвом по коридору в его спальню. Я раньше в ней не была, но, как только он включил свет, все стало ясно. Тут были и черная лампа, и стробоскоп, и диско-шар, и плеер, который, взревев дикой музыкой, тут же превратил логово холостяка в крошечный стрип-бар. Единственное, чего не хватало, – это шеста и пульта диджея.
– Что за девиц ты сюда водишь, Дейв? – спросила я, тыкая его в ребра.
Дейв переглянулся с Девой-Готом, и мне вдруг захотелось проглотить свой вопрос.
– Последнее время так вообще никаких, – ответил он, глядя на нее. А потом, посмотрев на меня, добавил: – Просто принимаю кучу наркоты.
Мы смеялись, пока Дейв не запер дверь и не начал рыться в шкафу.
– Дейв? – спросила я, ловя летящий через всю комнату костюм кенгуру взрослого размера. – Ты че делаешь?
– Ищу тебе костюм, балда. На вот, держи, – ответил Дейв, швыряя мне боа из перьев.
В черном свете это выглядело так, как будто в меня летит лилово-флуоресцентная гусеница, поедающая людей, поэтому я заорала и, словно ниндзя, сбила ее на пол приемом карате.
Наступив на нее, чтобы уж точно убить, Дева-Гот зацепила пальцем бретельку моей майки и заглянула под нее.
– На ней белый лифчик!
«Ну, офигеть. Теперь они оба воображают себя стилистами».
– А трусы? – спросил Дейв, продолжая рыться в ящиках.
Дева-Гот оттянула пояс моих обрезанных шорт.
– Не знаю, но на них белые сердечки.
– Нормально, – отозвался Дейв, расшвыривая через плечо презервативы, свернутые носки и рулоны бумаги. Затем, захлопнув шкаф, он повернулся к нам, торжествующе улыбаясь. Его зубы, светящиеся в темноте, блеснули, исчезли, появились снова – двадцать четыре раза в секунду, благодаря стробоскопу. Он торжествующе поднял над головой желтый хайлайтер, как будто это был чертов Экскалибур. – Дамы, вся эта херня переходит на следующий уровень!
Десять минут спустя я сидела, спрятавшись в шкафу, на мне были только трусики и лифчик, белое боа из перьев и куча светящейся краски. Ни Дейв, ни Дева-Гот не обладали художественными талантами, так что мне пришлось самой писать задом наперед ХАРЛИ, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! на собственном животе. Впрочем, я с тем же успехом могла бы написать там БАБУЛЯ, С ХАНУКОЙ, потому что всем было пофиг. Все мы к тому моменту уже еле языками ворочали.
Дейв, перекрикивая музыку, заорал со своим южным выговором:
– Да-а-а-а-амы и коз-з-з-злы! Вы ждали этого всю свою жизнь! И вот, на радость имениннику, перед вами единственная и неповторимая Бэ-э-э-э-эмби Топотушка!
«Бэмби Топотушка? Господи, Дейв. Ни фига себе».
Под ритмичные звуки следующей песни я вылетела из шкафа, обнаружив, что Харли сидит в изножье кровати Дейва, лыбясь, как идиот, а Дейв с Девой-Готом сидят на той же кровати, прислонившись к стене, в полной отключке. Честно говоря, я была рада, что две трети моей аудитории не обращают на меня внимания. Это помогло мне расслабиться и сосредоточиться на той ее части, которая имела значение. На моем парне. Моем герое. Моем чертовом спасителе, Харли Джеймсе.
С тем же успехом мы могли бы быть единственными людьми где-нибудь на Нептуне. Все было незнакомым, кроме тяги, которую я испытывала к этому человеку со светящимися глазами и зубами. Свет делал все совершенно потусторонним. От быстрого мигания казалось, что время движется в замедленном темпе. Басы били так, что, казалось, под нами сейчас провалится пол. Так чего бы не потанцевать?
Поймав взгляд Харли, я начала крутить бедрами и водить руками по тем частям тела, где должны были быть выпуклости. Расстегнув свой трехкилограммовый лифчик, я дала ему соскользнуть по моим рукам, а затем игриво кинула его Харли в лицо. К счастью, прицелилась я хреново – иначе он мог бы заиметь фингал под глазом.
Приближаясь к нему и извиваясь в такт музыке, я закинула ему на шею свое боа. Потом, быстро поцеловав, я повернулась спиной и потерлась о него задом, как видела в фильме «Шоу-Герлз» как-то поздно ночью.
Харли поймал руками мои бедра, а его пальцы подцепили края трусиков. Я отшвырнула его руки и отступила на шаг, глядя на него через плечо. А потом, нагнувшись до полу, дала последнему предмету своей одежды соскользнуть с меня.
Совершенно голая, я исполнила небольшой тверк, вращая задом, как учил меня Крэйг во время наших танцев закрытия магазина. Снова повернувшись, я поставила ногу на кровать рядом с Харли и отчаянно завертела бедрами. Были только я, ритм и мужчина рядом со мной, то появляющийся, то пропадающий в мерцании стробоскопа. Мужчина, чьи руки привлекли меня ближе. Мужчина, на коленях которого я оказалась. Мужчина, расстегивающий свой ремень.
Ощутив рядом со своим телом другое тело, я вытаращила глаза. Мы не были вдвоем на Нептуне. Мы были в спальне Дейва. Я была голой, у Харли был член наружу, и у нас были зрители.
За плечом Харли я разглядела Дейва и Деву-Гота, которые пялились на нас из-под нависших век с открытыми, жадными ртами. Замерев, я стиснула плечи Харли, внезапно ощущая себя слишком голой. Одно дело, если меня видит Дейв, но еще и Дева-Гот?
Трое – это компания. Четверо –