– Такое ощущение, что ты следишь за мной, – прикусываю изнутри щеку, ощущая, как рот наполняется металлическим привкусом, – и когда считаешь, что я счастлива, спешишь причинить мне боль!
*Радикальный стиль – несет в себе провокационный характер. Запоминается духом бунтарства, когда все прежнее, традиционное отвергается. На смену ему приходит «несерьезное» отношение к миру.
Глава 55
Катя
Ведь я почти себя убедила, что все кончено. Как он может быть таким жестоким?!
Зрачок Дицони расширяется. Поглощает тьмой. Кажется, понимает, что я уже приняла решение и все его слова и уловки впустую.
– Я люблю тебя, – швыряет в меня припасенным козырем.
С видимой легкостью отбиваю его. Распадаюсь при этом внутри на острые осколки. Этот звук ни с чем не спутать! Звук разбитого сердца. Неровные края кромсают так, что душа заходится в агонии. Только по мне не скажешь, как больно, когда с губ срывается холодное:
– Сочувствую.
Стэфан дергается, как от удара, внимательно вглядывается в моё побледневшее лицо. Впервые в его глазах мелькает растерянность. Да, Стэфан Дицони. Я тоже умею играть жестко! Надменный подбородок каменеет. Задела-таки гордость.
– Если ты меня любишь, как говоришь, то оставь в покое! – жалкий звук дрожи в голосе почти готов сорваться с губ. Боюсь этого, поэтому кричу истерично. – Дай мне дышать!
Разбиваю свой некогда тщательно возведенный по кусочкам-кирпичикам мир – это последняя, безнадежная попытка не дать ЕМУ уничтожить меня. Камня на камне не оставляю! Сжимаю с силой кулаки – так, что овальные ногти впиваются в нежную кожу. Как же все это невыносимо!
Страдаешь, мечтаешь о чем-то, а потом это оказывается фальшью, сизым дымом. Не позволю больше себя окутывать лживой паутиной! Делаю шаг назад, разрывая этот порочный круг. Такое просто движение, а сердце кровью обливается. Оно еще помнит во всех подробностях нежные слова, взгляд, руки. НО разум уже понимает: все ложь.
– Что тебе надо от меня? – горжусь собой, потому что голос звучит безразлично… почти.
Наступаю прямо в лужу, но не замечаю этого. Сейчас я веду две ожесточенные войны – с Дицони и… со своим разумом. Последний борется с глупым сердцем.
– Все, чего я хочу, чтобы ты была счастлива, Катя, – длинные черные ресницы на мгновение прикрывают необычные глаза. – Мне просто жаль, что ты счастлива без меня.
Что это? Уловка? Каждым словом целенаправленно и монотонно загоняет в мое сердце раскалённые добела иголки. Одну за одной. Нисколько не жалея, забивает их, словно тупые гвозди, в мою душу.
Врет! Не жаль ему. Глаза, поза Стэфана Дицони – все говорит о том, что он не оставит все ТАК. У него глаза человека, который никогда не сдается.
Отворачиваюсь, переходя на быстрый шаг. Я чувствую, как он идет сзади. Каждые три моих шага, как один его.
– Катя!
– Нет! – огрызаюсь. Защищаюсь, как маленький зверек, по пятам, которого идет крупный хладнокровный хищник. Жаждет моей крови. Моей жизни. Всей меня! Просто по прихоти, просто во имя мести моему отцу. – Оставь меня в покое!
– Лапочка…
– Ненавижу!
Резко останавливаюсь. Дышу так тяжело, будто за мной дьявол гонится. Поворачиваюсь, глядя страху в глаза. Красивые глаза…
– Тогда ответь мне только на один вопрос, – не могу понять, что именно льется по щекам. Капли дождя? Слезы? – Только один! Честно, – убираю от лица прилипшие влажные пряди волос. – Ты женат?
Уголок рта Стэфана дергается, и он на секунду отводит глаза. Но, когда мы вновь встречаемся взглядами, я вижу в них ответ. Все кончено.
– Прости, – как заворожённая, смотрю на четко очерченные губы, когда Стэфан с трудом покаянно произносит. – Давай поговорим. Я просто хочу, чтобы ты поняла.
– Понять – значит наполовину оправдать! – сжимаю пальцы с такой силой, что костяшки белеют. – Никогда!
Я безумно люблю Стэфана Дицони, но и себя не на помойке нашла. Нет оправдания его поступку. ОН ПРЕДАЛ!
– Я никогда этого не пойму, Стэфан, и не приму.
Усмехается криво, запустив пальцы в черные, как смоль, волосы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Дерьмо! Какое же дерьмо эта поганая жизнь!
Отчаянье в его голосе посылает вдоль моего позвоночника импульс. Я рвано втягиваю воздух.
Запрокинув голову, Дицони прикрывает глаза. Подставляет лицо прямо под хлесткие капли дождя. Ведет себя так, будто не он, а я его предала! Да как он смеет?! Вновь смотрит на меня. Чувственные губы поджимаются.
Я же, как дурочка, пялюсь на блестящие в темных волосах капельки и мечтаю запустить в шелковистые пряди пальцы. Ощутить их прохладу и гладкость. Подушечки пальцев колет от дикого желания коснуться. Не могу смотреть ему в глаза! Боюсь, что сдамся.
Будто чувствуя мое отчаяние, Стэфан делает шаг вперед. Красивый. Гордый. Так близко.
– Помнишь, мы спорили, кто любит больше?
Приоткрываю губы, качая головой. Нет! Нет! Зачем он ЭТО делает?! Как отчаянно не сопротивляюсь, меня будто в черную воронку безжалостно засасывает в прошлое:
… – Стэфан, за что ты меня любишь?
– За твою красоту, ум, стиль, чувство юмора, любимая, – сразу же находится Стэфан, за что получает мою благодарную улыбку. – А ты за что меня любишь?
Лукаво блестя глазами, мило усмехаюсь:
– За твой безупречный вкус!
Стэфан, улыбнувшись, обхватывает мое лицо ладонями. Ласкает взглядом.
– Спорим, я тебя больше люблю?
Прикусив губу, качаю головой.
– Нет, Стэфан, я больше!
Прикрыв глаза, чувствую, как по щеке скользит крупная слеза. Нет сил даже смахнуть ее.
– Так вот, я был прав, Катя.
Его слова заставляют распахнуть глаза. Только через дымку слез почти не вижу лица Стэфана, лишь очертания. Задыхаясь, глотаю рыдания. Разве он не видит?! Мне больно! Я не игрушка.
– Прощай, – выдыхаю сипло, безжизненно.
Отвернувшись, почти бегу к припаркованной машине, где стоит темным пятном Даниил, держа над головой огромный черный зонт.
Главное, не обернуться! Отказываюсь видеть, как разлетается на осколки мир, в который я так верила. Знаю, человек, которого я люблю, никогда не будет только моим мужчиной. Обладать Стэфаном Дицони всецело можно только короткое время.
Внутри будто что-то умирает с каждым торопливым шагом. Я боюсь… Себя! Боюсь, что сдамся. Скорее уехать. Прочь! Я не имею права. Ведь там, в другом городе, живет маленькая рыжая девочка, и я не имею права лишать ее отца ради своего ребенка!
Юркнув в открытую для меня Даниилом дверь, закрываю лицо ладонями. Рыдаю в голос. Кусаю губы до крови, тыльной стороной ладони вытирая не то слезы, не то капли воды со своих щек, губ… Нет! Это не слезы. Вру сама себе безбожно. Почти с отчаяньем и надрывом убеждаю себя в том, что это все дождь. Я свои дожди переживу и не нужно мне договариваться с совестью – не договорюсь. Назад пути нет. Я не имею права рушить чужую семью! Я должна была прогнать его – так будет правильно.
Глава 56
Катя
Пять месяцев спустя
Отодвинув раздвижной столик, убираю с колен принесенные стюардессой более часа назад плед и подушку. Может, всё-таки надо было согласиться на тапочки? Ноги так гудят от долгого положения в одной позе, что сил нет!
Несмотря на то, что Илья разложил мое кресло в удобное положение и даже попросил подставку для ног, конечности нещадно ноют. Хорошо, что мы сидим в носовой части. Здесь меньше всего ощущается болтанка и турбулентность.
Тяжело вздохнув, одним нажатием кнопки убираю электромеханические шторки, чтобы открыть иллюминатор. От вида пушистых белых облаков в желудке почему-то все сжимается и чуть ниже диафрагмы начинает подниматься безжалостная волна тошноты.
Проклятье… Эти ощущения ни с чем не спутать! Токсикоз. Проклятая анемия! Все из-за нее. Не знаю даже, откуда она у меня взялась! Анализы показывают ужасный дефицит железа, да еще и фолиевой кислоты.