ЛЕСС. Не была ли вся ситуация в Венгрии в отношении депортации евреев своего рода диктатом со стороны Германии, которому венгерские инстанции должны были подчиниться?
ЭЙХМАН. Господин капитан, но я - ха-ха-ха, позволю себе сказать - я никогда не находил, что это был диктат. По меньшей мере, до уровня статс-секретаря я такого не видел. Скорее уж наоборот.
ЛЕСС. Я показываю вам теперь выдержку из материалов судебного следствия в Народном суде Венгрии на процессе по делу Стояи и его сообщников в апреле 1946 г. Здесь имеется такая фраза, я цитирую: "Во время допроса Стояи рассказал, что Эйхман сообщил венгерскому правительству детали, относящиеся к решению еврейского вопроса в Венгрии". Хотите высказаться об этом?
ЭЙХМАН. Так точно. Я понимаю этот текст так, что тогдашний премьер-министр решил все дело вместе с Кальтенбруннером и имперским уполномоченным по Венгрии группенфюрером СС Везенмайером на высшем уровне. Стояи сказал, что Эйхман сообщил детали, относящиеся к решению еврейского вопроса в Венгрии. Далее Стояи сообщил, что Кальтенбруннер хотел, чтобы еврейский вопрос в Венгрии решался по германскому образцу. Это то самое, что говорю я, господин капитан. У меня был тогда приказ позаботиться о том, чтобы Венгрию прочесали с востока на запад. Мне не надо было определять детали, потому что венгерская жандармерия получила приказ, что ей делать, по инстанции, от Эндре. Моя деятельность в Венгрии была, как я уже позволил себе заметить, скорее сдерживающей, потому что Главное управление делами и хозяйством СС возражало против этих - скажем так - способов и темпов проведения акции.
ЛЕСС. Сообщая о деталях, вы упоминали, что евреев везут в лагеря уничтожения? В Освенцим?
ЭЙХМАН. В Освенцим? Конечно; но под венгерским правительством, которое я об этом информировал, следует понимать, разумеется, статс-секретарей Ласло Эндре и Ласло Бать.
ЛЕСС. Когда эшелоны прибывали в Освенцим, то перед тем, как депортированные поступали в лагерь, разве не проводилась "селекция", после которой большая часть попадала в газовые камеры?
ЭЙХМАН. Да, господин капитан, но ведь там требовались только пригодные для работы. Я с самого начала был того мнения, что из Венгрии надо везти только трудоспособных. Однако здесь я убедился, что из Венгрии шли эшелоны с евреями, нетрудоспособность которых была очевидна. И поэтому приехал Гёсс...
ЛЕСС. Если бы все они были пригодны для работы, их бы не подвергали селекции.
ЭЙХМАН. Конечно нет. Но кто пригоден, а кто нет, решал не я. Мне надлежало решать - до какого возраста. Я ведь эти директивы не сам сочинил, я их получил, как я уже несколько раз объяснял, сверху, от рейхсфюрера СС и начальника германской полиции через начальника... начальника полиции безопасности и СД.
ЛЕСС. В лагеря уничтожения эвакуировали большое число многодетных семей?
ЭЙХМАН. Я... я этого не знаю, господин капитан. Я этого не знаю. Не хочу казаться глупее, чем я есть. Из документов, которые я здесь видел, из того факта, что жаловался комендант Гёсс, вроде бы следует, как я подозревал и раньше, - ясное дело, эти ребята сгоняли всех в одну кучу.
ЛЕСС. Не была ли вся эта терминология насчет использования на работах своего рода маскировкой? Чтобы скрыть настоящую цель?
ЭЙХМАН. Нет, нет, нет. Во время Венгрии... венгерское дело, господин капитан, уже нет. Нет, нет!
ЛЕСС. Только раньше?
ЭЙХМАН. Если и было, то... Раньше всегда говорилось про работоспособных - только заграницей. А в генерал-губернаторстве и в оккупированных восточных областях, это я знаю, там такого различия не было.
ЛЕСС. Я показываю вам документ обвинения 11-го Нюрнбергского процесса военных преступников. Это телеграмма из Будапешта от 17.6.1944 г. В строке "евреи" здесь значится: "Общее число отправленных в рейх 326.009".
ЭЙХМАН. Число, если его приводит имперский уполномоченный по Венгрии Везенмайер, должцо соответствовать. Значит, он получил его от меня или от кого-то из моих людей.
ЛЕСС. Был ли в Венгрии закон, который легализовал депортацию евреев в Германию и оккупированные Германией восточные области?
ЭЙХМАН. Венгерский закон, чтобы... Господин капитан, сегодня я уже не могу на это ответить. Потому что... моя... правильнее сказать, легальная деятельность германских ведомств в Венгрии заключалась в следующем: во-первых, отдача приказов, которые я получал, а во-вторых... ну, что все работы, которые с этим были связаны, проводились через статс-секретариат венгерского министерства внутренних дел.
ЛЕСС. Существовал ли в Германии, Австрии, Богемии и Моравии такой закон, на основании которого разрешалось бы депортировать в концентрационные лагеря массу евреев, цыган и неевреев?
ЭЙХМАН. Да, это приказ фюрера и рейхсканцлера. Я лично его не... я получил приказ не от него, а от начальника герман... от рейхсфюрера СС и начальника германской полиции, который, поскольку дело относилось к области безопасности, передал его шефу полиции безопасности и СД, от которого я и получил по служебным каналам, в пределах моей деят...
ЛЕСС. Когда я говорю "закон", то имею в виду то, что содержится в своде законов, публиковалось в имперском бюллетене или иное постановление такого же рода.
ЭЙХМАН. Это же не... Этого же не требуется. Имперский закон не нужен, господин капитан. Ведь существуют указы. Существуют приказы. И ведь считалось... не только считалось, это был непреложный факт, что "слово фюрера имеет силу закона", - на это ссылались. Приказы, которые отдает командующий, генерал, - они ведь тоже не печатаются в сборнике законов.
ЛЕСС. Значит, было... Это было под грифом "государственная тайна"?
ЭЙХМАН. Государственная тайна, так точно!
ЛЕСС. Был ли в Германии закон, легализовавший массовое умерщвление газом и массовые расстрелы евреев, цыган и неевреев?
ЭЙХМАН. Был приказ Гитлера, о котором мне, например, сообщил однажды сам начальник полиции безопасности и СД обергруппенфюрер Гейдрих, как я об этом уже рассказал на допросе. И у меня не могло быть сомнений, может ли фюрер и рейхсканцлер Германской империи отдать такой приказ. И обергруппенфюрер Гейдрих тоже не позволил бы себе такого.
ЛЕТОПИСЕЦ. Такими свирепыми, как их описывает Эйхман, венгерские жандармы, конечно, не были, но нельзя отрицать, что настроены они были по отношению к евреям не слишком дружественно. А глава государства адмирал Хорти вряд ли так уж противился тому, чтобы путем принудительных мер в области экономики лишить еврейских граждан своей страны законной защиты. Но только вынужденно, под давлением Гитлера, он разрешил немцам брать их на принудительные работы. А когда ему стало ясно, что большинство депортированных сразу по прибытии в лагерь убивают, он постановил 26 июня 1944 г. прекратить депортацию и освободить от должности статс-секретарей Эндре и Бать, поставщиков Эйхмана в венгерском министерстве внутренних дел. А без венгерских жандармов немецкие охотники за евреями были практически беспомощны - они лишались исполнителей. Кроме того, Хорти потребовал от правительства рейха, чтобы оно отозвало в Германию гестаповцев, особенно - оперативную группу, "зондеркоманду" Эйхмана. Гиммлер, казалось, пошел на уступки: 25 августа он запретил дальнейшую депортацию евреев из Венгрии в рейх, т.е. в Освенцим, а 28 сентября 1944 г. издал приказ о роспуске "зондеркоманды" Эйхмана. Но тот мог не торопиться, зная, что он и его люди скоро понадобятся снова. Гиммлер хотел, прежде всего, хоть немного смягчить впечатление от происходящего с венгерскими евреями. От человека, которому было дано такое поручение, не должно было пахнуть трупами. Таким был штандартенфюрер СС Курт Бехер, занимавшийся в штабе германского начальника СС и полиции хозяйственными делами. Еще в мае 1944г. он отличился в Венгрии "ариизацией" машиностроительных заводов "Манфред Вайс".
ЛЕСС. Штандартенфюрер Курт Бехер имел полномочия воспрепятствовать депортации евреев из Венгрии?
ЭЙХМАН. Господин капитан, с Бехером... с Бехером я сначала не совсем... Если это интересно, то я могу коротко описать - дела этого Бехера!
ЛЕСС. Пожалуйста, разумеется.
ЭЙХМАН. Бехер пришел ко мне - я его раньше не знал - в первые же дни в Будапеште. Сказал ли он мне уже тогда, что у него специальное поручение Гиммлера, этого я не помню. Он, мол, должен проталкивать здесь хозяйственные дела войск СС, и мы постоянно совещались тройкой: д-р Кастнер, Бехер и я. Лейтмотив этих обсуждений был всегда один: контингента евреев для отъезда в Палестину, а Бехер, в соответствии со своим заданием, настаивал на каких-то вознаграждениях за это. Несколько раз д-р Кастнер как-то пробивал небольшие группы; кажется, он даже сказал мне, что у него спрятаны в разных местах евреи и чтобы германская сторона имела в виду, что венгерская жандармерия не выдаст эти места гестапо. Однажды, будучи в Берлине, я доложил группенфюреру Мюллеру о Бехере, поскольку Бехер не раз... ну, скажем... э-э... демонстрировал такие полномочия, которые никак не соответствовали его принадлежности к войскам СС. Ведь немыслимо, чтобы служащий войск СС присваивал себе полицейские полномочия. Мюллер не сказал мне ничего конкретного, он хотел сам поговорить с ним. Я так и сказал Бехеру, но, наверное, он туда не пошел. Только когда меня вызвали вместе с Бехером к рейхсфюреру, я сразу понял: ясно как дважды два, что он действует в Венгрии по приказу Гиммлера. С течением времени учреждение Бехера в центре Будапешта все расширялось.