Лубна поежилась и, выключив компьютер, повернулась ко мне: – О Рафи знаете? О том, что произошло вчера вечером?
– С ним что-то случилось? Я пытался до него дозвониться, но его телефон выключен.
– Его избили, – мрачно сказала Лубна. – Телефон он, видимо, потерял. Сейчас Рафи в больнице.
Я оторопело молчал.
– Я была в шоке. Мне позвонили поздно вечером. Человек, известивший меня, посчитал это бандитским нападением вроде тех, что происходят в Риме и Неаполе. Там расистская шпана целенаправленно преследует мигрантов. Все это выглядело кошмаром, поскольку здесь такого не бывало, и этот случай стал бы первым.
– Значит, не расисты?
– Видимо, нет. Утром сюда заглянул сосед Рафи и рассказал совсем иное.
– Понятно. – Я не знал, стоит ли приставать с расспросами. – Об этом можно поговорить?
Лубна посмотрела на часы.
– Я не прочь, только сейчас нет времени, у меня назначена встреча. Лучше вам повидаться с тем соседом, зовут его Билал. Я сказала ему о вашем фильме, он готов дать интервью. Идемте, я вас познакомлю, он работает неподалеку.
Рядом с конторой Лубны прямо посреди улицы расположился небольшой рынок – прилавки под полотняными навесами, предлагавшие цветастые овощи, фрукты, травы и прочее. На видном месте стояли чаны с водой, в которых плавали маленькие белые кругляши – fondi di carciofi, очищенные артишоки.
Живописно разложенный товар создавал впечатляющую картину местных даров природы, хотя почти за всеми прилавками стояли бенгальцы.
Билал оказался рослым, широкоплечим парнем лет за двадцать, на выразительном смуглом лице которого выделялись яркие глаза и острый нос. Одетый в джинсы и полосатую футболку “Ювентуса”, он сидел в пластиковом кресле, казавшемся для него маловатым. По одну сторону от него стояло ведро с артишоками, по другую – корзина с кожурой, а между ног – чан с водой, в который он, ловко орудуя ножом, бросал очищенные кругляши цвета слоновой кости.
Представив нас друг другу, Лубна поспешила на свою встречу. Билал показал на свободное кресло рядом с собой и, не прекращая работы, начал рассказ.
Вчера вечером позвонили из ресторана и попросили Рафи срочно подменить мойщика посуды. Он согласился, работал допоздна. Возвращаться в Местре, где на паях он снимал комнату, не было смысла – не осталось бы времени на сон, поскольку спозаранку его ждала работа на стройке. Рафи решил переночевать в заброшенном складе на краю Каннареджо, который в прошлом году обнаружил и показал друзьям Билал.
Ночью тот квартал пустынен. Рафи шел по безлюдной улице, когда на него напали двое, выскочившие из темноты. Бесчувственного, его нашел прохожий, который вызвал катер “скорой помощи”, доставивший Рафи в больницу. Сейчас он там, друзья еще не успели его проведать.
– Что это было, ограбление? – спросил я.
– Да, они забрали все деньги, – кивнул Билал. – Сумма была изрядная. – Он глянул по сторонам и понизил голос: – Понимаете, недавно Рафи взял большую ссуду, но пропустил две выплаты. Наверное, те двое хотели только припугнуть, но он, видать, дал сдачи, и его избили до полусмерти.
– Зачем он взял ссуду и у кого?
Билал перешел на шепот:
– Кредитором был scafista, контрабандист. Рафи взял деньги для своего друга. Из Бангладеш они выехали вместе, но на турецкой границе потеряли друг друга – там такое не редкость, коли сломя голову мчишься по крутым склонам. Тамошние пограничники палят по всему, что движется. Рафи повезло, он проскочил, а вот друг его поранился, ему пришлось вернуться в Иран. Позже он сумел перейти границу, однако в Турции застрял надолго. Некоторое время назад он позвонил Рафи и сказал, что договорился с местным далалом, тот вывезет его другим путем. Далал устроит ему место на катере при условии немедленного расчета. Рафи стал искать кредитора, и кто-то свел его с итальянским контрабандистом, согласным на выплату частями. Рафи осилил первый платеж, а второй и третий просрочил. Ну и вот…
– Рафи упоминал имя друга?
– Нет, ни разу. – Билал бросил взгляд искоса и пожал плечами. – Мы остерегали его связываться с контрабандистами, они люди опасные. Но что он мог сделать? Рафи был в отчаянии, и я его не виню. Когда вместе с другом затеваешь такое и тебе везет, а ему нет, это ужасно. Ты себе места не находишь и сделаешь все, чтобы помочь.
Сильное волнение, звучавшее в его голосе, меня удивило.
– Томаро бойечхило наки, и с вами так было?
Билал кивнул, уставившись на нож в своих руках.
– Да. Бангладеш я покинул вместе с другом. Его звали Кабир, мы были из одной деревни в окрестностях Фаридпура. С детства дружили, вместе играли и ходили в школу, друг за друга стояли горой.
Несколько лет назад в моей семье возник раздор из-за земли. Один мой дядька якшался с политиками, сыновья его были местными боевиками правящей партии. Уже давно они, пользуясь своим положением, пытались оттяпать то, что по праву принадлежало моему отцу. Всякий раз после наводнений, которые случались все чаще, родичи смещали границы наделов. И если мы возмущались, они нам угрожали.
Однажды вспыхнула драка. Родственнички набросились на нас с отцом, но Кабир пришел на помощь и сбил дядьку с ног. Выходило, мы бунтуем против власти. Нам с Кабиром удалось скрыться, но отныне мы считались в бегах. Дядька с сыновьями неотступно шли по нашему следу. Благодаря партийным связям у них повсюду были приспешники. По состряпанному делу за нами гонялась даже полиция.
Побегали мы с год и поняли, что в Бангладеш нас рано или поздно прикончат. Один мой родич свел с далалом, готовым за триста пятьдесят тысяч така переправить нас в Эмираты. Это были огромные деньги, но мы как-то сумели собрать нужную сумму, и далал выдал нам по бумажке, сказав, что это “транзитная виза”. Он отвез нас в Читтагонг, где мы сели в самолет до Шарджи. И лишь там выяснилось, что мы не можем покинуть аэропорт. – Билал горестно усмехнулся. – Откуда нам было знать? Нам, восемнадцатилетним деревенским простакам, прежде никогда не летавшим на самолете.
День за днем мы торчали в аэропорту, все больше приходя в отчаяние. У нас было всего пятьдесят американских долларов, десять мы истратили на тридцатиминутную телефонную карту. Дозвонились до нашего далала, и он сказал, что у нас два варианта: вернуться в Бангладеш или через Судан пробираться в Ливию. Сейчас там война, но это ничего, туда уже уехало много бенгальцев.
Что нам оставалось делать? Возвращаться было нельзя, и мы выбрали второй вариант, сказав себе: хуже, чем дома, не будет.
На другой день мы сели в самолет до Хартума. Там было много