Читать интересную книгу Новый Мир ( № 10 2008) - Новый Мир Новый Мир

Надя (в зал) . К ним подходит Художница.

Художница (Кириллу). Кирилл! Рада, что ты нашел время…

Надя (в зал) . Люди устремляются к столу за едой и разделяют Аню и Кирилла. Аня сама отходит подальше от него, держа в руках спортивную сумку, и натыкается на Култакова.

Култаков. Аня! А я никак тебе не позвоню, свинья! Спасибо тебе за ту статью в “Независимой”! Ты очень меня поддержала! (Замечает сумку.) Ты куда с такой тяжестью?

Аня. Наверное, уже домой.

Култаков. На машине?.. Нет? Я подвезу!

Надя. Аня едет в машине рядом с Култаковым. Машина — дорогая, красивая, как космолет, мигающая всякими приборчиками. На заднем сиденье — ролики в сумке. Аня вспоминает, как однажды Култаков уже подвозил ее домой после какой-то встречи одноклассников через десять лет. Шурка играла во дворе, подбежала, поздоровалась. Машина явно произвела на нее неизгладимое впечатление, но без тени зависти — вот ведь правильный ребенок! — она пожала маленькой ручкой огромную лапу Култакова: “Поздравляю вас с такой машиной!” Типа — какой вы молодец, а не типа — как жалко, что у вас есть, а у нас нет.

Култаков. Вот на Маринку денег не жалко. Она — друг.

Аня. Она — художник.

Култаков. Это — второе. Художников много, а друзей у меня уже много не будет. Есть время камни разбрасывать, и есть время камни собирать.

Аня. То есть в нашем возрасте друзей уже не завести?

Култаков. Практически — нет. Вот кто со школы остался. С института там…

Аня. Но бывают же ситуации, когда возникают люди, с которыми вдруг ты проходишь огонь и воду, понимаешь?

Култаков. Неправда это, это значит, что в сорокалетнем возрасте, если с кем-то вдруг ты проходишь огонь и воду, значит, у вас просто на какое-то время есть общие интересы.

Аня. После этого, что, не могут возникнуть человеческие отношения?

Култаков. Могут, но не так, как раньше, когда ни любовь, ни дружба ни на чем не основаны… то есть в любви-то не должно быть никакого интереса, она должна быть сама по себе. Так же и дружба, а тут получается-— как, ну, блин… я встречаю кого-то, я по роже вижу, что человек пьет… и дело даже не в чем одет, а когда стирался. Я даже вопросов не задаю типа: “Работаешь?” — мне-то все ясно. “А ты какими судьбами? А у тебя машина хорошая”. Я-то знаю, что она хорошая. И вижу, что это его злит. Потому что гораздо легче человеку, когда тебе плохо, а он — на коне и на помощь приходит в трудную минуту. Потому что каждый в этом для себя самого свою значимость увидеть хочет и так далее. А вот порадоваться за чужую радость — это, конечно, сложнее. Когда у кого-то радость, зависть сразу — как же так, почему у меня такого нету? А мне иногда открытым текстом говорят, я так думаю, что иной раз и сглаживают, открытым текстом-— мол, как же так, почему это у тебя — и все получилось? А что у меня получилось? Ну, есть все. В смысле — материально.

Аня. А счастье?

Култаков. Помнишь, в школе в младших классах. Анкетки там, что ты собираешь, с кем ты дружишь, кого за косичку дергаешь, в общем, такая хрень, вопросы. В общем, это у меня мать была жива, и мне было лет девять-десять-одиннадцать, когда эти анкетки-то были. И там был такой вопрос: “О чем ты мечтаешь, чего ты хочешь?” А это был… не то май месяц, уже заканчивался. Мне так было хорошо, и почему-то мне пришла такая мысль. Не надо взрослым становиться. И я написал — всегда оставаться мальчишкой. Меня еще и не поняли. А что, ты можешь в девчонку превратиться? Но я-то имел в виду, чтобы остаться ребенком. И вот это ощущение сладкого детства, оно было всегда. А потом стали приходить мысли, что это может закончиться. Ну, гонять в футбол, лазить по деревьям, трясти яблоки. У меня было ощущение, что это вот уже заканчивается. Оно в принципе заканчивалось. Кайф закончился после школы, я в институте ничего не получил такого вот.

Аня. То есть в школе было все счастливей, чем в институте?

Култаков. Вообще прям вот просто, светлое, прям такое — школа… а в институте... Там такого света, наверное, не было. А вот детство я вспоминаю — светлое. По внутреннему состоянию своему. Потому что институт — от сессии до сессии…

Аня. А дружбы всякие студенческие? У тебя же Первая жена, ты же с ней учился?

Култаков. Ну да, учился я с ней, но и чего? Что значит — первая любовь? Как в детстве, уже никогда не было. Причем это закончилось все на выпускном прямо. И тут я уже начал грустить… потому что — что дальше-то? А я просто не представлял, что дальше. Для меня школа была-— десять лет мышиной возни хорошей. Мне как-то даже школу прогуливать не надо было, я, наоборот, даже всегда хотел в школу пойти. А в институт я вообще почти не ходил, я прогуливал… вот, знаешь. Сейчас девочка у меня была. Восемнадцать лет. Ну, закончилось уже, правда. Она только после школы. Как к школьнице потянуло.

Аня. А чего закончилось?

Култаков. У меня времени столько нет. Интересно было, а сейчас мне что-то неохота, ничего не интересно.

Аня. Надоело?

Култаков. Надоело-то сразу — с первого раза. Хотя, конечно, все же разные. Молоденькая — не молоденькая, все люди разные.

Аня. Она тебя любила?

Култаков. Ну, потому что мне… Мне не хватает двадцать четыре часа. А у нее их — сорок восемь в сутки, у нее вагон времени впереди. Она может жить медленно, а я не могу жить медленно. Понимаешь? Я не могу опоздать на пять часов. Я не могу приехать и просто тупо сидеть в машине. Чего я жду-то? А ей надо, у нее там технология какая-то ухода из дома, ей надо выждать. Или ей надо куда-то поехать там. Например, на каток на коньках покататься, но почему-то в Мегу. А там каток такой — десять метров в диаметре. Ну почему на нормальный не поехать? Поехали? Я вот ща не могу, говорит, давай вечером, например, или я говорю, знаешь, вечером, вот вечером я точно не поеду. Мне надо поздно работать. Поехали вместо работы. Ну, знаешь! Но ненадолго меня хватает. А потом если назад обернусь… и я думаю, блин, Андрей, ничего отвратительней в твоей жизни не было. Хоть у нее под микроскопом ни одной морщины не найдешь. Такое ощущение... ощущение, что в грязи извозился. Почему-то… Да она и сейчас будет смотреть снизу вверх… а у меня ощущение, что я в грязи извалялся. Не знаю — почему. Да потому что мне есть с чем сравнивать.

Аня. По чувствам или по чему?

Култаков. Вообще по всему, по мозгам хотя бы. Прикольно, но хватит уже… эта моя постоянная, она подход ко мне имеет и все. Может, мне с ней скучно, но она подход ко мне имеет. А вот кто-то не имеет, хотя, может, с ней и не скучно. И я не знаю, как мне надо. Понимаешь, там эсэмэски по малолетству… я их сроду не писал, а тут мне на них отвечать пришлось! Вот, урод, блин, тебе заняться больше нечем, придурок? Эсэмэски-— потому что говорить не о чем. Как мне это объяснить, что мне это никак не надо, что мне с ней не надо говорить. Не о чем говорить. Что интересного она может мне поведать? Да если лежать, то можно вообще не говорить. Мне молчать нормально. Для тех, кто понимает, и молчать нормально. Вот и все. Чтобы меня понять, на меня можно вот просто посмотреть для тех, кто знает. Мне ничего не надо говорить. Не, а здесь-то, ну да, конечно, это прикольно. Я не говорю, что это плохо. Я устал, честно говоря, время свое убивать, просто впустую убивать.

Аня. А не мучился ты, когда бросил? Ну, вообще, чувства вины нет?

Култаков. У нас там, в классе, помнишь, толстый был? И как-то он идет из школы. А у нас снежки, и мы бежим, а он идет себе. И вот мы его оббегаем и снежками в него. И дальше побежали. А я чего-то поймал его взгляд, и мне так стало как-то... стыдно. Снежком кинул, и глазами встретились, если бы не встретились, я бы и не допер, а тут вот такое… оно у меня осталось… и я, когда смотрю на кого-то такого беспомощного, вообще смотрю на животных, которые уже мертвые и которым ничем помочь нельзя… это вот отсюда все идет (показывает на грудь).

Аня. А я думала — ты из нас самый удачливый.

Култаков. Колбасит меня. Где-то полгода назад с женщиной одной расстался. Знаешь, это вот любовь была.

Аня. И полгода колбасит?

Култаков. Ну… восемь лет жизни угробил своих-то, и ей-то ничего не дал. А нормальная баба там вообще, в таком общечеловеческом смысле. Вот посмотришь собаке в глаза, щенку, и подумаешь, как же тебя можно обмануть-то? А женщину можно, выходит. Я же обманул. Я не оправдал надежд и так далее. А как мне? Свою угробить жизнь?

Аня. Она замуж за тебя хотела?