Читать интересную книгу Обратный отсчет - Роман Канушкин

Чип протянул руку в перчатке:

— Не снимайте. — Он указал глазами на рукавицу. — Михаил Коржава.

И тут же почувствовал быстрое и крепкое рукопожатие.

— Игнат Воронов, — кивнул тот. И больше ни слова.

— Капитан, — проговорил командир экипажа, — все, кто находится здесь, в курсе происходящего. Но там, за закрытыми дверями, — он указал в сторону пассажирских салонов, — мы говорили о контрабандном грузе, из-за которого вынуждены возвращаться домой.

— Вас понял. — И через секунду с улыбкой:

— Ничего, все будет хорошо. Сейчас мы втащим сюда чеченца, и они будут вынуждены все остановить.

Чип продолжал разглядывать этого упавшего с неба сумасшедшего капитана. «Нет, мы не встречались, нет, не со мной… Но возможно, с одним моим очень юным знакомым. Вполне возможно. Только, боюсь, он сам не сможет объяснить где…»

В это время второй пилот докладывал Земле:

— Пассажир на борту. Нет, пока помощник… Сейчас будем принимать главного пассажира. Есть.

— Мне надо подстраховать, — сказал Стилет, — он paнен. Надо им сказать, чтобы десантировали «внатяг», — он не удержится, снесет.

— Я готов, — сказал Чип, поднимая камеру.

— Как только он будет над нами, вам придется спуститься, а мне принять его. Только не прекращайте съемку.

— Никогда, — проговорил Чип. — Фильм должен состояться.

И он снова улыбнулся и вдруг понял, что впервые за несколько лет это была совсем другая, почти забытая им улыбка.

* * *

Мальчик знал, что там, в кабине пилотов, что-то происходит. Возможно, мама тоже о чем-то догадывалась, но она запрещала себе об этом думать. Она обняла мальчика и гладила его по волосам, а мальчик смотрел на огромное красное солнце, движущееся вместе с их самолетом. Уже несколько раз красивая тетя стюардесса делала разные объявления и просила оставаться всех на своих местах, потом вдруг начали разносить минеральную воду и соки, и стюардессы улыбались, а в ответ на шутки пассажиров: «Мы что, падаем?» — отвечали что-то неопределенное: «Да вроде действительно обнаружили какую-то контрабанду», и группа телевизионщиков интересовалась: «А что, кокаин? Так давайте сюда, мы его вынюхаем и закроем вопрос… делов-то». И стюардессы снова улыбались, и мальчик чувствовал, как они все устали, и истеричное, вызванное страхом веселье начало стихать.

Шумный и много пьющий дядя, постоянно говорящий о себе, сосед Чипа, сейчас стал совсем другим — он прикладывал платок ко лбу, но тут же появлялись новые струйки пота, и в его жалующихся глазах была плохо скрываемая незащищенность страха. Сидящая за ним парочка прижалась друг к другу, и девушка спряталась от мира за своими распущенными волосами, уткнувшись лицом в свитер кавалера, он гладил ее голову, но сам при этом имел такой несчастный вид, что мальчик невольно улыбнулся. Напротив сидел какой-то полный иностранец в тяжелых роговых очках, скрывающих половину потного лба, он молча уставился в одну точку, и мальчик подумал, что еще ни разу не встречал человека с таким чужим взглядом; молодая женщина впереди отвернулась к окну; седовласый мужчина, ее спутник, читал газету на английском языке, потом быстро убрал ее и коснулся руки женщины — та вздрогнула, повернулась к нему, попыталась улыбнуться, но мальчик видел, что она вот-вот расплачется. Запах. В салоне первого класса повис очень знакомый мальчику запах, и в довершение ко всему куда-то подевались стюардессы, и их место занял липкий молчаливый страх.

С монотонным и все более непереносимым звуком работали двигатели — что-то еще повисло в воздухе; мальчику показалось, что сейчас кто-нибудь не выдержит и закричит…

Снова раздался щелчок микрофона — будет очередное объявление.

Привычный добрый голос:

— Уважаемые пассажиры, еще раз приносим извинения за причиненные неудобства. Через сорок минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2…

И все. Плотину словно прорвало. Все, что было в воздухе, моментально рассеялось, и страх, еще секунду назад превращавший пространство в липкий кисель, показался таким смешным и нелепым. Тут же раздались возбужденные голоса и какой-то смех, кто-то даже зааплодировал… Снова начали разливать по стаканам и приглашать друг друга выпить. Привычный добрый голос… Но почему-то никто из них не обратил внимание на одну деталь: все сказанное было сказано очень быстро, слишком быстро… Не захотели обратить внимание? Им необходимо, чтобы их обманывали? Вот в чем дело. Им это нужно. Потому что Чудовище вовсе не уничтожено. Оно даже еще не проснулось. И никто не знает, через сколько минут самолет совершит посадку и совершит ли вообще. Лишь только…

На мальчика вдруг снова нахлынуло что-то, какие-то противоречивые чувства, и он в них не успел разобраться. Потому что дверь, ведущая к кабине пилотов, открылась,

ДВЕРЬ? ТА САМАЯ?

И за ней мальчик увидел нечто, заставившее его поддаться общей радости. Мальчик вздрогнул, и лицо его тут же расплылось в улыбке. Да, мальчик поддался общей радости. Но объявление, сделанное стюардессой, здесь абсолютно ни при чем, и улыбнулся он совсем по другой причине. Сначала мальчик увидел рядом с Чипом («Я режиссер, снимаю разные ролики… Помнишь тот, про шоколад? Зови меня просто Чипом») угрюмого бритого человека, которого мальчик почему-то испугался — ему показалось, что он видел этого человека по телевизору, только… это были репортажи с войны и мама запрещала смотреть их, сейчас он что-то тихо и неторопливо говорил, а Чип только кивал, а потом Чип улыбнулся, и его лицо словно осветилось… Потому что рядом с ним появился еще один человек. Мальчик видел расстегнутую брезентовую куртку, под которой он обнаружил своим быстрым детским взглядом настоящий пистолет, потом куртка запахнулась, и сердце мальчика начало биться намного быстрее. Этот человек повернулся и мельком взглянул на него. В следующую секунду он отвел взгляд в сторону. Вот тогда лицо мальчика расплылось в счастливой улыбке. Он нашел его. Он его встретил. Дверь открылась сама, в нее не надо было ломиться. Он его нашел — ЧЕЛОВЕКА С СЕРО-ГОЛУБЫМИ ГЛАЗАМИ.

Птица с черными крыльями и женским лицом

Четверг, 29 февраля

16 нас. 03 мин. (до взрыва 00 часов 57 минут)

…349584381697523919452863514121684391694527148389548618506738519234562537Б145286753К51264751280929564Р21452789…

И так без конца…

Соболь уставился на экран монитора — девятый файл, бесконечный ряд цифр, иногда перемежающийся беспорядочными буквами. Никакой зависимости между буквами установить не удалось. Цифры, если бы не существовало кое-где мешающих буквенных вкраплений, еще можно было разбить на группы. Они в принципе так и поступили — старый, еще Второй мировой войны, способ передачи шифрованных сообщений. Получили какие-то куски допотопных донесений из хрестоматийных шифровальных учебников, любой приличный криптограф проходил все это в первом классе. Всем известные азы — просто шутка профессионалов. Проблема заключалась в другом — все эти взятые из школьных учебников шифрованные донесения не несли никакой смысловой нагрузки. Это была галиматья какая-то, причем в отдельных местах цифры были кошмарно перепутаны, иногда вместо нужных цифр стояли буквы — просто недопустимая, невозможная небрежность, конечно, при условии, что этот девятый файл действительно содержит какую-то важную информацию.

Соболь нахмурил брови. «Дед уперся, дай ему этот девятый файл, а здесь какая-то неимоверная галиматья, которой придана видимость некоторого смысла. Мы зря тратим время, наше ускользающее время, которого остается все меньше. Разгадка есть, но она где-то совсем в другом месте».

Соболь снял телефонную трубку, набрал номер шифровальщиков и поинтересовался, нашлась ли какая-нибудь закономерность между буквами. Получив отрицательный ответ, он проговорил:

— Что и требовалось доказать. Нас водят за нос. Это какая-то бессмысленная и бесконечная галиматья. Нас просто водят за нос.

Но все же лейтенант Соболев снова запустил программу — стали появляться новые цифры и редкие буквы… «Бесконечность плюс бесконечность — все равно будет бесконечность, а хрен на рыло плюс хрен на рыло — все равно будет… Нет, секундочку, будет два хрена на рыло. Два».

— Рано радуешься, Василиса Прекрасная, — прохрипел лейтенант Соболев голосом из мультфильма, — Иван Царевич СПИД поймал!…

"Нас водят за нос. Хорошо, можно попробовать с этим всевозможные математические действия, если что-нибудь изменится, тогда… Но по-моему, мы заглатываем крючок некой видимости якобы имеющегося смысла, мы будем расшифровывать абсолютную дребедень, чего от нас и хотят ребята, а тем временем поезд ушел, денежки тю-тю, гуд-бай, Америка, до свидания, мама!

Может, нехорошо так говорить, когда от этого зависят жизни трехсот человек, но тратить время на полную галиматью не лучше".