— Примерно так.
Итак, он был женат. Мысль о том, что Мартин любил другую женщину, болью отдалась в сердце Дженнифер. Впрочем, она же не знала о нем практически ничего.
Нет, это неправда. Она знала Мартина. Знала так близко, как очень немногие. Знала, каким он может быть. Ласковым и нежным. Неистовым и страстным. Спокойным и ироничным. Безрассудным и сильным. Пусть ей ничего не известно о прошлом Мартина — так, может быть, даже лучше. Она не собиралась делить с ним будущее, а значит, не стоит делить и прошлое. Значение имеет только настоящее, потому что прошлое — это боль, а ей достаточно и своей боли.
С другой стороны, признала Дженнифер, рассуждать так слишком поздно. Она уже рассказала ему о своем прошлом, о смерти родителей, о собственных психологических проблемах, об обстоятельствах жизни. Она доверилась ему, несмотря на риск. Пора получить что-то взамен.
Существовала и еще одна причина, из-за чего отношение Мартина к деньгам и богатству задело ее. Дженнифер честно и откровенно сообщила ему о себе, но не дала и малейшего повода полагать, будто она взялась за предложенную Фелисити работу ради устройства своей личной жизни. Как ни смотри, а ей все еще приходится работать в двух местах, чтобы свести концы с концами.
— Но я ведь не какая-нибудь охотница за чужими деньгами.
— Ты — нет.
Мартин взял ее за руку.
— Тогда почему мне кажется, что ты считаешь меня именно такой? — спросила Дженнифер.
— Извини. Я просто боюсь.
Она вздрогнула.
— Боишься? Чего?
Дженнифер полагала, что Мартину недоступно это чувство. Чего может бояться такой сильный мужчина, как он? И почему он признался ей в своей слабости?
— Ну прежде всего того, что ты сочтешь меня недостойным тебя.
Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Дженнифер удивленно посмотрела на Мартина.
— Что ты говоришь? Разве есть в мире хоть одна женщина, которой ты был бы недостоин?
Мартин невесело усмехнулся.
— Ты представляешь, сколько получает полицейский?
— Наверное, не меньше, чем официантка. Но, знаешь, я никогда не переживала из-за нехватки денег, не чувствовала себя несчастной. Конечно, порой мне бывало трудно, но…
Она рассмеялась.
— После смерти родителей я поняла, что счастье в нас самих, в нашем отношении к жизни.
— А вот моя бывшая жена всегда считала, что я должен сделать ее счастливой.
Мартин покачал головой.
— Для нее главным было то, сколько денег на моем счету. Самое интересное, что она еще до замужества хорошо знала, какой образ жизни я веду, что могу позволить себе и что нет. У нее ведь тоже никогда не было больших денег. Мне казалось, что у нас с ней есть нечто общее, на чем можно строить жизнь. Например, стремление иметь семью.
Дженнифер стало не по себе, когда он упомянул о семье. Ревность колыхнулась в ней, на мгновение застелив глаза белой пеленой, и тут же отступила, но не ушла совсем.
— У вас были… дети?
Дженнифер едва смогла произнести последнее слово.
Мартин покачал головой.
— Нет. Но я хотел.
Хотел. А хочет ли сейчас? Дженнифер вздохнула и постаралась отогнать непрошеные мысли.
— И что же случилось?
— Не знаю. Мы переехали. Она свела знакомство с людьми, которым удалось устроиться лучше, чем мне…
Он пожал плечами.
— А потом Фелисити познакомилась с Джоном и вышла за него замуж. Это только подлило масла в огонь…
— Но ведь ее чувства к тебе не могли измениться только из-за этого. Твоя жена не стала иной, переехав в другой район и познакомившись с новыми людьми. Значит, причина в чем-то другом.
Не выдержав ее взгляда, Мартин отвернулся.
— Вероятно, ты права. Я так и не узнал, что она за человек. Не хватило времени.
Ему не хватило времени! А вот Дженнифер хватило нескольких дней, чтобы понять, какой он. Добрый, заботливый, внимательный. Она получила от него все, чего ей недоставало в жизни. Нет, чтобы понять человека, вовсе не нужны годы.
Возможно, Мартин не смог раскрыться перед своей женой, но зато раскрылся сейчас, и Дженнифер хотелось думать о причинах. С каждым днем роль Мартина в ее жизни возрастала. Он превратился в опору, без которой окружающий Дженнифер мир грозил рухнуть. Но эта опора была временной: придет осень, и они расстанутся. Что будет тогда? Кем или чем заменить Мартина? Найдет ли она в себе силы жить дальше без него?
— Ты ее любил? — с наигранным равнодушием спросила Дженнифер и, напряженно ожидая ответа, даже не заметила, что прикусила губу.
— Мне казалось, что она меня любит, но, как потом выяснилось, я ошибался. Крессида так и не приняла меня таким, каков я есть. Каким буду всегда. Поняв, что изменить меня не удастся, она отказалась от дальнейших попыток и ушла.
А в его душе остался шрам, подумала Дженнифер, и теперь он настороженно воспринимает всех женщин. По этой причине, старается не заглядывать в будущее. Что ж, его можно понять.
Дженнифер тоже не любила стоить далеко идущие планы, хотя и из других соображений. Она тоже еще до конца не приняла Мартина. С самого начала у нее было желание изменить его, переделать в человека, предпочитающего опасностям и риску стабильность и надежность.
Хочет ли она этого сейчас? Если да, то у них нет никаких шансов на совместное будущее. А без Мартина грядущее выглядело как далекий горизонт в серой дымке тумана.
Мартин погладил ее по руке, и Дженнифер встрепенулась. Разговор вышел за обычные рамки, и теперь каждое слово могло либо открыть какой-то выход из трудной ситуации, либо встать между ними непреодолимым барьером.
Дженнифер требовалось время, чтобы обдумать все возможные последствия нового поворота в их отношениях.
— Ты спросила, любил ли я ее. Наверное, я любил ту женщину, на которой женился, но не ту, которой она стала.
Мартин потер подбородок, нахмурился.
— Теперь я понимаю, что никогда не любил свою жену так сильно, чтобы заставить себя измениться. Стать другим, попробовать подладиться под нее.
Дженнифер покачала головой.
— Нет, Мартин, у тебя ничего не получилось бы. И ты не сделал бы ее счастливой. Деньги не играют в этом никакой роли.
— Может быть.
— Я уверена. Посмотри на мою жизнь. Деньги дали бы мне больше свободного времени, но не изменили бы того факта, что я была молодой одинокой женщиной, воспитывающей подростка. Они не сделали бы меня счастливой. Счастье не купишь ни за какие деньги. Мне было трудно, да, но я не была несчастной.
Дженнифер понимала, что раскрывается перед ним, что это глупо и опасно, но не могла остановиться. Не могла, потому что Мартин хотел знать о ее прошлом, потому что слушал ее с интересом и вниманием, сравнивая ее опыт со своим, соотнося ее жизнь со своей.