Но, вернувшись домой, оказавшись в объятиях Мартина, вдохнув его запах, она почувствовала, что решимость ее пошатнулась. Война разума и эмоций всегда заканчивается победой компромисса. Человек не может жить в разладе с собой, и заложенная в нем программа самосохранения обязательно найдет выход из любой, даже самой запутанной ситуации.
Еще до того, как вступить в эту связь, Дженнифер знала, что Мартин полицейский, но тогда это ее не остановило. Однако с тех пор ничего не изменилось. Ее все так же тянет к нему. Так почему бы не уступить своим желаниям? Хотя бы до конца лета.
Нет, возразил ей внутренний голос. Ты должна прекратить опасную игру, которая разобьет твое сердце. Тебе нужно думать о себе и о Конноре, о спокойном, обеспеченном будущем. В твоей жизни нет места риску, беспокойству, каждодневной тревоге. Возьми себя в руки, Дженнифер, переступи через эмоции и иди дальше. Не давай воли чувствам, потому что они сильнее любых договоренностей, любых благих намерений!
Но губы Мартина уже искали ее рот, его язык рвался к языку Дженнифер, и все остальное уже не имело значения. Он хотел ее так же, как она хотела его. Мартин нуждался в ней так же, как она нуждалась в нем, остальное было мелким и ничтожным. Он брал ее с горячей, неистовой требовательностью и отдавал себя щедро, без остатка.
Они стремились слиться воедино, стать одним существом с двумя бьющимися в едином ритме сердцами. Желание, страсть, невозможность раздельной жизни стали силой, которая сметала все барьеры опасений, неуверенности, сомнений.
Теперь, зная, какое наслаждение дает близость с Мартином, Дженнифер шла уже знакомым путем. Она просто хотела Мартина. К черту действительность, которая может развести их в разные стороны! Это лето ее фантазий, и она не откажется от него. Жизнь можно считать жизнью только тогда, когда живешь, когда берешь от нее все. Сейчас, в этот миг. Возможно, завтра что-то разлучит их, возможно, они уже никогда не будут вместе, так зачем отказываться от возможности получить то, чего хотят они оба? Дженнифер не могла ждать.
Слова им были не нужны, потому что их глаза выражали все. Дрожащие пальцы Дженнифер никак не могли справиться с пуговицами на рубашке Мартина, но, когда та наконец упала на пол, дело пошло быстрее. Через несколько секунд они уже стояли друг перед другом обнаженные, разгоряченные коротким вступлением.
— Я не могу больше ждать!.. — простонал Мартин.
— Так не жди.
Он шагнул к Дженнифер. Она тоже сделала полшага вперед. В следующий момент их тела сплелись, губы сплавились в жарком поцелуе, желание одного слилось с желанием другого.
Дженнифер знала, что все должно произойти здесь, как знала и то, что Мартин не сможет удержать ее на весу одной рукой. Оторвавшись от его губ, она прошептала:
— Обстоятельства толкают нас к разнообразию.
— Ты нравишься мне все больше.
Мартин разжал объятия и, повернув ее лицом к стоявшему у стены столику, приказал:
— Наклонись.
Дженнифер повиновалась, беспрекословно и с готовностью. Рука Мартина легла между ее ключиц, и Дженнифер наклонилась, расставив ноги и упершись ладонями в мраморную столешницу. Он встал сзади и положил руки на груди Дженнифер. Его дыхание легким ветерком касалось ее волос. Торопя Мартина, Дженнифер повела бедрами и тут же вскрикнула — он вошел в нее резко, одним мощным ударом, и застонал, прижимаясь к не тронутым загаром ягодицам, стремясь проникнуть еще глубже. Загрубевшие пальцы сжали соски, и Дженнифер замотала головой, сдерживая стон. За первым ударом последовал второй, третий… Мартин задавал ритм движению, и они будто превратились в один отлаженный механизм, в секс-машину.
Да, это был секс в чистом виде. Секс, без которого отношения мужчины и женщины становятся пресными и сухими, как лишенные соков деревья. Секс, в котором желание обладать уравновешивается желанием отдать. Секс, который дает выход всему, что накопилось: тревогам, беспокойству, злости, томлению страсти.
Дженнифер первой достигла пика — по ее телу пробежала дрожь, ноги вдруг стали ватными, а перед глазами поплыли круги.
Она, наверное, упала бы, но Мартин поддержал ее обеими руками и тут же догнал несколькими быстрыми толчками.
Он повернул Дженнифер к себе лицом, заглянул в затуманенные глаза и, не говоря ни слова, увлек наверх.
Они лежали на кровати в ее комнате, с еще влажными после душа волосами, усталые, немного смущенные, думая о своем.
Мартин корил себя за то, что ушел от действительности, что так и не сказал Дженнифер о том, какой опасности подверг ее. Увидев Дженнифер живой и невредимой, он забыл обо всем на свете. Ему нужно было убедиться в том, что она жива, избавиться от страха и беспокойства. Он это сделал, и теперь подошло время для серьезного разговора. Но…
Пока они в особняке, им ничто не угрожает. Пока он не рассказал ей о Сантьяго, пока не увидел в ее глазах разочарование и недоверие, все в порядке. И, черт возьми, ему хотелось продлить прекрасное состояние безмятежности, ощущение близости и удовлетворенности.
Мартин тронул Дженнифер за плечо.
— Пойдем в бассейн?
Она негромко рассмеялась.
— Мы совсем забыли о том, для чего я здесь.
Он усмехнулся.
— Для того, чтобы поскорее вернуть меня к нормальной жизни. Этим мы и занимаемся. А у тебя сегодня, выходной.
Они накинули халаты и, захватив полотенца, отправились к бассейну. Мартин включил освещение.
— Хочешь поплавать?
Дженнифер кивнула.
— Немного. Твоей сестре можно позавидовать. Прекрасный дом, бассейн… Наверное, когда говорят о богатых, то имеют в виду людей вроде нее.
— Наверное.
Мартин опустился на скамейку.
— Хорошая жизнь, если можешь себе ее позволить.
От нее не укрылся сдержанный холодок в его голосе. Похоже, Мартин чувствовал то же, что и она: Вся эта роскошь была чужой, отданной ему лишь во временное пользование.
— Мартин?
— Что?
Дженнифер знала, о чем хочет спросить, но не могла сформулировать вопрос так, чтобы не задеть его гордость, не оттолкнуть.
— Почему деньги для тебя такой чувствительный пункт?
Он повернулся к ней.
— Ну, если от тебя уходит жена, которой ты не смог подарить ко дню рождения жемчужное ожерелье или новенький спортивный автомобиль…
— …То всех женщин надо красить одной краской? — закончила она за него.
— Примерно так.
Итак, он был женат. Мысль о том, что Мартин любил другую женщину, болью отдалась в сердце Дженнифер. Впрочем, она же не знала о нем практически ничего.
Нет, это неправда. Она знала Мартина. Знала так близко, как очень немногие. Знала, каким он может быть. Ласковым и нежным. Неистовым и страстным. Спокойным и ироничным. Безрассудным и сильным. Пусть ей ничего не известно о прошлом Мартина — так, может быть, даже лучше. Она не собиралась делить с ним будущее, а значит, не стоит делить и прошлое. Значение имеет только настоящее, потому что прошлое — это боль, а ей достаточно и своей боли.