получил свою.
Один из тех, кто сейчас держал подготовленный к стрельбе Макаров, шагнул к расстрелянной пятнашке.
— Что тут у нас? — серьёзным тоном спросил он и, практически отталкивая Жигуля, нагнулся к Радисту.
— "Стеклянные" напали, — "московский" переговорщик наконец опустил рацию и подошёл к ним. Народник закончил осматривал Радиста и принялся ходить по улице, осматривая следы побоища.
В это время вторая четвёрка погрузилась обратно в машину и, не говоря ни слова, развернулась и уехала восвояси. Оставшиеся убрали оружие и скучковались у капота, начав обсуждать что-то своё. Теперь их мало интересовали сталкеры со своими разборками.
Купец, между тем, припарковался вдоль дороги и подошёл к Радисту.
— Я уж думал, всё, — облегчённо сказал Купец.
— Не дождёшься, — подмигнул Радист.
— Да, нужно гораздо больше двух пацанов с хлопушками, чтобы тебя угомонить, — Купец сжал кулак и коснулся им здорового плеча Радиста. Тот покивал.
К ним подошёл ознакомившийся с ситуацией народник и жестом руки показал Радисту подняться. Тот сначала посмотрел на Жигуля и, получив одобрение в виде кивка, с помощью Купца, поднялся.
— Слушай сюда, деревня, ещё один выстрел от кого-то из вас и можете здесь больше не появляться.
— Мы будем отстреливаться в ответ. При любом раскладе, Игорь, — хладнокровно заявил Жигуль из-за спины народника.
— Ты будешь делать то, что я скажу. И если я говорю молча броситься под пули, ты бросишься под пули. Не зли меня, Гарегин, — всё это время Игорь говорил, чуть повернув голову, теперь он развернулся к Гарику, — а то даже Кипарис тебе не поможет. Тебе тогда никто не поможет, — приподняв брови, спокойно закончил Игорь.
— Ещё что-нибудь скажешь? — наклонив голову, спросил Жигуль.
— Не нарушайте порядок, ребята, и всё у вас наладится, — подытожил народник и спокойно пошёл к своей машине. Лишь Гарик не провожал его глазами.
— Вот кому не помешало бы обойму в грудь, — отвернувшись, прошептал Радист. Народники сели в машину и уехали вслед за своими товарищами.
— Не помню, чтобы Игоря повышали, — заметил Купец.
— Он всегда таким был. Точнее, стал, как только получил себе троих человек под командование, — встрял "московский", который до сих пор стоял с рацией в руке. — Радист, для тебя подготовили палату в медпункте. Скорее всего, завтра выпишут.
— Да там делов на час, край. Уже сегодня смогу выписаться.
— Это не ко мне, — уверенно ответил "московский", — с доктором поговоришь.
— Лапоть что ли приехал сюда? — усмехнулся Жигуль, а за ним и "московский". Радист шутки не понял.
— Медпункт знаешь? — "московский" перевёл взгляд на Купца. Тот кивнул. — Радист, как видишь, 300. Едешь аккуратно. О вас предупреждены, операционная готова. Развернись вон там, — боец указал участок дороги с двумя парковочными незанятыми местами около домов.
Со свистом тронувшись, Купец развернул девятку и поставил так близко к Жигулю, как смог, затем перегнулся через весь салон, открыл и толкнул наружу дверь. Радист сел на переднее сидение, Жигуль — на заднее.
— А ты не говорил, что тебя зовут Гарегин, — усмехнулся Купец, пока назад садился Жигуль. Фотограф, до этого момента снимающий всё вокруг, что можно было использовать в качестве улик, теперь смог запечатлеть другую сторону машины и место на асфальте, где сидел Радист и оставил свою кровь.
— Ха, по правде, думал, что больше не услышу твои шутки, — признался Радист, указывая на него окровавленной, лежащей на перекинутой через шею повязке, рукой.
— Спасибо... — кивнул Купец.
— Лучше бы не слышал, — с улыбкой перебил его Радист.
— ...но я не шутил, — закончил Купец.
— Я не Гарегин, — сухо заметил Гарик. — Я — Гарик.
— А почему Игорь назвал...
— Потому что он думает, что знает всё. А если кто-то попробует его разубедить в этом, то станет мишенью. У меня уже одна есть на спине. Вторая не нужна, — устало прочитал лекцию Жигуль. В этот момент Купец тронулся и поехал к медпункту.
— С нашими связались? — спросил Радист, когда они едва отъехали от места перестрелки.
— Нет. Не хочу им ничего говорить, — ответил Жигуль. — Если эфир слушают, то пиши пропало. Скорее всего, его слушают. А пока что у них хотя бы есть шанс пережить день без потерь.
— Думаешь, Стеклу никто ничего не сказал?
Жигуль поджал губы. Он думал, что знал ответ, но как только вопрос прозвучал вслух, он понял, что ошибся.
— Думаю, нет.
— У нас нет времени до завтра. Меня зашьют... А потом поедем.
— Ты останешься здесь, — проговорил Жигуль.
— Не угадал, Гарик. Я буду...
— Заткнись. Это приказ, — резко перебил Радиста Гарик и тот сжал зубы и замолчал.
— Свой человек в деревне не помешает, — подтвердил Купец. — К тому же, сможешь дуть всем в уши, рассказывать правильную версию событий.
— Дуть в уши, — улыбнулся Радист, — это по твоей части. Может, ты здесь и останешься?
— Отставить, Радист. Приехали.
Писарь разгребал добро в коробках на первом этаже в последней необчищенной квартире. Среди хлама он нашёл перочинный нож с засохшей травой, сеном, в механизме. Открылся нож легко. Закрыв, так же легко, он убрал находку в карман.
На этом он закончил квартиру. Негусто. Он глянул на часы и оскалился.
— Писарь. Закончил дом.
— Рыжий. Мы тоже заканчиваем, скоро выходим.
— Лодочник, это Писарь. Новости есть?
— Пусто, Писарь. Эфир пустой.
— Соля как?
— В норме. Работает.
— Конец связи, Лодочник.
Рюкзак значительно потяжелел с того момента, как Писарь вошёл в Нилосск. Можно было, на фоне сегодняшних новостей, закончить раньше — норму свою сделал, а значит, и у Лысого с Рыжим было время.
— Заканчиваем, мужики, — скомандовал Писарь.
— Устал? — послышался голос Рыжего.
— Может, поднимем норму на сегодня, а, Рыжий? — оскалился в противогаз Писарь.
— Я пошутил, Писарь. Извини, не повторится.
Город был тихим. Каждый звук отражался от зданий. Писарь уже привык к этому, а Рыжий — ещё нет. Когда они ходили в разведку вдвоём, Виктор пытался научить его, но тщетно. То и дело Вася напевал что-то себе под нос, пока шёл по городу и из-за этого чуть пару раз не схватил по лицу — Писарь пожалел его противогаз,