Стояла и дрожала как осиновый лист, когда увидела его после драки. Неужели думала, что он не станет разбираться в произошедшем и уедет. Не верит в их брак, думает, что он готов так легко её отдать?
Замечает, что она вздыхает с облегчением, когда узнаёт, что он едет с ней в дом лесника. А когда пристёгивает ей ремень, старается не касаться её, потому что до дома он не дотянет, станет приставать прямо в салоне.
В машине всю дорогу сидела тихо, как мышь. Опять морщила свой лобик. Радовало одно, что теперь он рядом, и все её планы можно будет зарубить на корню. Как же он снова ошибался. Она нарушила его планы. Её «накажи меня» выбило у него почву из-под ног. Вот ведь недооценил очаровательного противника. И что теперь делать с ней? Как воспитывать?
Он стоит и сам не знает, какие чувства рвут его на части. Не придумав ничего лучшего, впивается ей в губы, пытаясь решить хоть одну проблему. И очень хочется верить, что общую. Своими нежными руками она мешает ему узнать подробности её приключений, и он больше не может сдерживаться.
Ощущает жар в своём теле от того, как он быстро решается на смелые эксперименты с ней. В первые секунды она кажется беззащитной и пытается освободиться от его настойчивых прикосновений, видимо, от нахлынувших новых ощущений. Но он крепко держит её в своих руках. Как же это всё остро и жгуче, как ускоряется кровь, а её кожа просто обжигает. Что если девочка не выдержит и сбежит?
Но она не пасует перед ним, несмотря на его напор и даже грубость, расслабляется и начинает отвечать на его ласки. Молодец, наконец-то, полностью доверилась ему. Когда он понимает, что она уже на пределе, даёт передышку, а она говорит, что любит, заставляя ответить ей ещё более нежными ласками. И сам не может сдержать свой стон, слыша, как она произносит его имя.
Утром, притащив корзину с цветами и потерявшихся птичек, с трудом дожидается, пока она проснётся. Гладит бархатную кожу, любуется стройным телом и сдерживает своё желание, чтобы преждевременно не испугать её своими планами. А разбудив, не даёт ей прикрыть очаровательное тело, контуры которого в утреннем солнце просто доводят до безумия.
Удивляется, что её желание после пробуждения полностью совпадает с его. И понимает, как сильно он её любит. И как просто оказывается это делать. И всё становится на свои места, кажется логичным и понятным.
Теперь ничего не мешает их счастью. Хотя нет, сейчас жизнь снова внесёт свои коррективы, потому что, кажется, пожаловали шумные и непредсказуемые гости.
Вероника
— Вероника, — женщина ворвалась в комнату, где её уже ждали. — Ой, с тобой всё в порядке? Я проснулась, стала так переживать. И птички пропали.
— Почему пропали? Стоят на столе, — я кивнула, улыбаясь, головой в сторону.
— Это Костя, — она повернулась к нему. — Какой ты, молодец, что отыскал их. Я всегда знала, что ты настоящий романтик. А мой всю ночь ворочал, утро ворочал.
— Ворчал, — поправил Костя.
— Да, ворчал. А я так переживала за вас. Ты, Костя, телефон не поднимал. Я думала, что Вероника сбежала.
— От меня не убежишь, — он обнял меня сзади за талию.
В комнату вошёл Ханк.
— Опять к людям пристаёшь? — строго посмотрел он на жену и повернулся к нам. — Доброе утро, милые супруги.
— Доброе. Ханк, ты не справедлив к Анне. Она очень смелая женщина. Отправилась одна на край земли, чтобы помочь незнакомому человеку.
Я освободилась от рук мужа и обняла мою новую подругу. Анна в ответ потрепала мои щёки.
— Так я же не против. Просто очень переживаю за неё и люблю, а она не понимает, как можно так волноваться.
— Ну, мой дорогой, — она подошла и стала гладить его, а потом прильнула к его груди. — Я тоже тебя люблю. И тоже волнуюсь, когда ты в командировках.
Мы с Костей переглянулись — так мило это выглядело со стороны.
— Терпи, друг, — засмеялся Костя.
— Я так и делаю всю жизнь. Мне в церкви, когда мы были очень молодыми, было сказано: вот теперь подумай хорошо, когда ты стоишь у алтаря. Прямо сейчас ты можешь уйти. Оставить её и уйти. А если берёшь её в жёны, то и терпишь всю жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты меня терпишь всю жизнь? — Анна заглянула ему в глаза.
— Нет, я тебя люблю. А когда любишь, то ничего терпеть не приходится.
— Всё разбираетесь, кто кого любит? — Иван Сергеевич несмело заглянул в нашу комнату.
Костя пожал ему руку и пошутил:
— Если вы все пришли, чтобы вывесить простыни после брачной ночи, то опоздали, — и сжал мою руку. — С нами всё в порядке. Спасибо вам всем за помощь.
- Ну, раз в порядке, прошу спускаться завтракать.
Я потопталась на месте и решилась:
— Простите меня, Иван Сергеевич. За всё простите. И спасибо.
Он подошёл и внимательно посмотрел на меня:
— Мне не за что тебя прощать. Ты под стать своему мужу. Берегите друг друга.
Позавтракав, мы вчетвером проехались по окрестностям и местным достопримечательностям. Вечером посидели у костра, пожарили шашлыки и поделились своими планами и мыслями насчёт ближайшего будущего.
— Костя, ты отдохни пару недель с Вероникой. Я всё улажу сам на работе.
— Спасибо, Ханк. Я и так собирался у тебя просить помощи, — он прижал меня к себе и нежно провёл по моему плечу.
Вечером, укладывая меня в очередной раз на кровать, Костя спросил:
— В какую страну ты хочешь полететь на море?
— На море? Правда? — я очень обрадовалась.
Он задумчиво улыбнулся, но не ответил, лишь посмотрел в мои глаза.
— А знаешь… Я безумно люблю море. Я так давно не видела его. И скучаю по нему. Но сейчас я хочу, чтобы мы поехали в наш домик. И там провели наш медовый месяц.
— Я приятно удивлён. Не ожидал. Ты моя девочка. Ты прочитала мои мысли? — Костя стал гладить внутреннюю поверхность моего бедра. — Я очень хочу, чтобы мы поехали туда. У нас там остались незаконченные дела.
— Интересно, это какие?
— Про баньку забыла? — и легонько укусил меня за грудь, за что получил по рукам.
— Так, значит, ты там оприходовал своих женщин, которые не могли заснуть всю ночь? — ревность резанула как лезвием.
— Да. Одну там. Одну на печке, — он мечтательно закатил глаза.
Я практически вырвалась из его рук и хотела слезть с кровати. Но тут же была крепко прижата его бедром и руками.
— Спокойно, козочка моя. Не надо брыкаться, — он весело прикрывал своё причинное место от моих попыток ударить его, а сам старался игриво покусать меня в самых неожиданных местах. — Ты единственная женщина, ночевавшая в том доме.
— А зачем мне соврал тогда?
— Чтобы ты дала поспать, — и закрыл мне рот поцелуем. — Я, похоже, нашёл способ заставить тебя перестать хмурить лоб. Чтобы твои фантазии не заставляли делать глупости.
— Я уже молчу про твои фантазии, — в маленьком перерыве спешно проговорила я.
— Интересно? Ты на что намекаешь? А, вспомнила про инструкцию. Так её никто не отменял. Завтра включим твой телефон. Я уже расширил доступ.
Глава 40
На следующий день, попрощавшись с Иваном Сергеевичем и Степанидой, мы отправились в наш домик, чтобы провести там свой медовый месяц. Погода установилась тёплая и ясная, так что нам будет чем заняться на свежем воздухе в ближайшее время.
Еще в дороге Костя отдал мне мой телефон, и я смогла позвонить родителям. Сегодня он вёл машину осторожно и не спеша, словно обдумывая что-то. То и дело поглядывал на меня, бросал красноречивые взгляды, отчего я начинала краснеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Почему ты смущаешься? Мы уже не чужие друг другу. Посмотри, интернет появился?
— Да, даже несколько палочек есть.
— Зайди в инструкцию, пожалуйста.
Я открыла документ, стала его читать и ещё больше покраснела.
— Дааа… А ты точно в Москве дела свои решал? — спросила я, а внизу живота уже стало разливаться тепло.