вытащат отсюда?!
Он был так взволнован, что вскочил с кровати и заходил по своей небольшой комнате с широкими окнами без штор.
Окна выходили на восток, и по утрам в них било солнце, отчаянно мешая спать. Ещё и поэтому он не любил этот насквозь пронизанный солнцем, но всё равно холодный и какой-то безжизненный дворец.
– Что ты сказал? – Костя опять зацепился краем уха за бормотание Ники. – Птица? Чего? Какая птица?
– Я же тебя и спрашиваю! Ты что, не слышишь? – обиженно, но как-то безвольно возмутился Ники. – Жар-птица! Ты знаешь про неё что-нибудь?
Костя почувствовал, как ёкнуло сердце.
– Слышал кое-что, – осторожно сказал он. – А тебе зачем?
– Мне не говорят, – так же обиженно и вяло ответил Ники. – Я слышал, как дядя Радуан говорил маме, что это единственный способ всё вернуть. Я спросил что, но мне не сказали.
– И… и в этом разговоре ты слышал про Жар-птицу? – стараясь подавить волнение, спросил Костя.
– Да. Дядя сказал, что они её найдут, но на это уйдёт время. А пока придётся уступить.
– Уступить? Что уступить?
– Да не знаю я! – уже нетерпеливо отмахнулся Ники. – Сказал же: мне ничего не говорят. Расскажи ты мне про Жар-птицу.
– Да я тоже ничего не знаю, – решительно заявил Костя, все соображения которого только что блестяще подтвердились. – Ну есть такая волшебная птица, которая что-то там исполняет. Только лет триста уже её в этом мире никто не видел. Слушай, Ники, а о чём вообще шёл разговор? Ну в связи с Жар-птицей. С чего он начался?
Если Бессмертный с царицей добились его освобождения, он тоже должен что-нибудь сделать, хоть как-то отблагодарить их. Хотя бы закрытыми сведениями из Малахита.
– Не помню, – Ники капризно надул губы. – Не хочу больше говорить об этом. Скучно.
– Нет, нет, Ники, вспомни, это очень важно, – настаивал Костя. – Может быть, мы с тобой видимся сегодня последний раз. Но ты же хочешь, чтобы я остался твоим другом? Могу даже писать тебе…
Ему хотелось подойти к мальчику и взять за плечи. Но он знал, как Ники не любит прикосновения чужих рук. Один раз он попробовал, так тот едва истерику не закатил.
– Как это – последний раз? – недовольно нахмурился Ники. – Почему это?
– Потому что меня меняют на Сирин, – ответил Костя. – Я так думаю. Скорее всего, Бессмертный и царица Марья договорились с Хранителями и меня отпускают.
Ники озадаченно хмурил светлые брови.
– А зачем тебя менять? Почему они хотят тебя забрать?
– Потому что… – Костя осёкся. А в самом деле, почему? До сих пор это казалось ему настолько естественным, что он не задавал себе вопроса. – Ну, потому что я хочу вернуться.
– Зачем?! – Ники удивился по-настоящему. – Тебе что, не нравится здесь?
Костя опять едва не вышел из себя, как тогда, когда услышал этот же вопрос от Руданы.
– Да нет, здесь… интересно, – он натужно улыбнулся. – Но я здесь как бы в гостях… чужой… И мне всё равно надо возвращаться. Если Бессмертный с царицей устроили обмен, я уже и сделать ничего не смогу.
– Хочешь, я попрошу деда, чтобы тебя оставили?
Костя перепугался.
– Нет, Ники, не надо. Зачем встревать, если взрослые уже договорились обо всем? Только рассердишь их, и всё. А Бессмертный…
– Бессмертный! – перебил его Ники.
– Что?
– О Бессмертном они говорили. Мама с дядей. Ну ты спрашивал.
– Ага! – Костя взволнованно потёр руки. – Ну и чего? Что говорили?
– Да так, ничего особенного, – пожал плечами Ники. – Мама спрашивала, что они делать будут с ним, неужели так всё оставят.
– Ну, ну! – поторапливал Костя. – А он чего? Радуан?
– Сказал, что сейчас ничего не сделать. Но они этого так не оставят и всё равно разберутся с ним. И со всем его выводком. Где-то здесь и про Жар-птицу сказали.
Костя ощутил странную пустоту в животе. Выводком? Кого они имеют в виду? Змея? Воронов? Волков? Только ли их? Или…
– Ты чего? – он пришёл в себя от вопроса Ники.
– А? Да так, ничего.
Он не хотел больше говорить с Ники, он узнал всё, что ему было надо, и теперь мучительно думал, как бы избавиться от назойливого мальчишки.
Ники как будто почувствовал это. Он помолчал, искоса взглядывая на Костю, непривычно помялся и вдруг спросил:
– А ты правда мне будешь писать?
– Э-э-э… – растерялся Костя. – Ну если ты хочешь…
Ники стеснительно и болезненно улыбнулся, и Костю неожиданно кольнула острая жалость. В сущности, ведь заносчивый, надменный и ограниченный мальчик был так одинок в этом заоблачном дворце, где, кроме него, больше не было ни одного ребёнка. Ни одного, с пугающей ясностью осознал вдруг Костя и похолодел от непонятной тоскливой обречённости.
Глава 10
Объяснение
Знакомые стены розового мрамора. В одной – огромный аквариум, в другой – растопленный и жарко полыхающий камин. Тяжёлый мраморный стол, резные кресла, кушетка у камина. Всё как тогда, как в первый раз. И даже Баюн, нахально зевающий на углу стола, и царица…
Костя ещё вертел головой, моргая и пытаясь прийти в себя после сквозного прохода из Халдона, а царица Марья уже обнимала его, крепко прижимая к груди.
– Ох! – выдохнул от неожиданности Костя, как только она отстранила его, поцеловав и держа за плечи.
– Костя, родной мой, всё хорошо, всё в порядке? – бормотала царица, жадно осматривая его. – Как ты? Всё нормально? Как же я волновалась за тебя, ты даже не представляешь! Прости, прости, что не досмотрели тогда и отдали тебя этим мерзавцам. Сильно они тебя мучали?
– Да нет, я… я в порядке, – Костя немного потерялся от такого напора. – Правда. Я знал, что вы меня спасёте.
Марья судорожно то ли вздохнула, то ли всхлипнула и опять прижала его к груди.
– Прости, что так долго, – прошептала она ему на ухо. – Просто мы не могли ничего сделать…
– Да, – подтвердил Бессмертный, улёгшись на кушетке и вытягивая ноги в сапогах. – Мне стоило больших усилий отговорить Марью от штурма Малахита. Ты мог не выжить в этом бою.
Костя смотрел на царицу и наконец-то понимал, чего ему так не хватало в Малахите. И там и тут он был гостем, и там и тут изначально чужой. Но здесь его любили, несмотря ни на что. А там – нет.
– Устал, родной? – спохватилась Марья. – Может, хочешь отдохнуть, покушать? Или баньку истопить? Я велю.
– Нет, – Костя покачал головой. – Нет, спасибо. Я в порядке. Я просто…
– Маша, он хочет получить ответы на вопросы, – встрял с кушетки Бессмертный. – Погоди ты со своей баней, парню надо