Читать интересную книгу Семен Дежнев - Лев Демин

Экспедиция достигла восточной оконечности Азии и обогнула весь Чукотский полуостров.

В своей отписке якутскому воеводе И.П. Акинфову, составленной в конце 1654 года или начале 1655 года, С. Дежнев сообщал: «С Ковымы реки итти морем на Онадирь реку есть Нос, вышел в море далеко, а не тот Нос, который От Чухочьи реки лежит (очевидно, Шелагский мыс. — Л.Д.)… А против того Носу есть два острова. А на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезаны губы, кость рыбей зуб».

Не владея грамотой, Семен Иванович диктовал свои отписки и челобитные какому-нибудь грамотею. Но и в скупой этнографической информации угадывается наблюдательность автора. Речь шла об эскимосах, обитавших не только на побережье Чукотского полуострова, но и на прибрежных островах. Русские называли их также «зубатыми людьми», поскольку они имели обыкновение носить украшения из рыбьего зуба, то есть моржовой кости. Украшения эти вставлялись в прорезь губы.

Информация эта строго достоверна и не является плодом вымысла казака-мореплавателя. Она совпадает со свидетельствами другого автора, полковника Плениснера, спустившегося в 1763 году по Анадыри. Он получил сведения от чукчи Хехгигита о том, что на двух островах, лежащих против Чукотского полуострова, живут не чукчи, а люди другого племени. «Самые лучшие их мужики и старшины имеют у себя для украшения, сделанные из моржовых зубов подле рта у нижней губы в прорезанных на обеих сторонах скважинах по одной плоской кости круглой, подобно запанкам величиною как прежде бывшие пятикопеечные медные, а иногда и против нынешних гривенников и пятикопеечников серебряных; и те кости они вдевают (в) помянутые скважины во время их жертвы (жертвоприношения — Л.Д.). По сему и называются зубатые; а когда начнут есть, то те кости из прорезанных скважин вынимают».

Скорее всего и Дежнев и Плениснер имели в виду одни и те же острова, лежащие в Беринговом проливе — острова Ратманова и Крузенштерна. Описание «зубатых людей» в дежневской отписке совпадало с более пространным описанием у Плениснера. Поэтому описание Семена Ивановича, хотя и краткое, можно воспринять как сделанное очевидцем. По-видимому, мореплаватели высаживались на островах Диомида и имели контакт с населением.

«А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник — читаем далее в отписке Дежнева, — а с русскую сторону Носу признака вышла: речка, становье тут у чухоч делано, что башня из кости китовой, и Нос повернут круто к Онандыре реке под лето. А доброво побегу от Носа до Анандыри реки трои сутки…». Опять этнографическая информация. Башня из кости китовой — это образное или фигуральное определение жилища прибрежных жителей. Оно представляло собой землянку, кровельный каркас которой делался из китовых костей, И здесь мы видим совпадение с описанием, приводившимся нами выше, сделанным другим автором, Г. Сарычевым.

Эта меткость, достоверность наблюдений Дежнева служит бесспорным доказательством реальности его плавания и полной несостоятельности тех скептиков, которые пытались подвергать сомнению его достоверность. Определяет Дежнев и местонахождение Носа «промеж сивер на полуношник». Старинные русские термины «сивер» и «полуношник» — это названия ветров, бытовавшие в лексиконе русских полярных мореходов. Могли они употребляться и для обозначения стран света. Возможно, Дежнев использовал какую-то точку отсчета, расположенную южнее Носа, который по отношению этой точки находился в северо-северо-восточном направлении, то есть «промеж сивер на полуношник». Впрочем, в научной литературе можно найти другие попытки объяснить эту фразу отписки.

Подавляющее большинство исследователей склоняется к мысли, что Большой Каменный нос или его крайняя восточная точка (если допускать расширительное толкование) — это современный мыс Дежнева. Однако же выдвигались и другие точки зрения. Еще в XVIII веке Г.Ф. Миллер, а вслед за ним в прошлом веке и Н.Н. Оглоблин идентифицировали дежневский Большой Каменный нос с мысом Чукотским, расположенным несколько южнее, вблизи которого также лежат небольшие островки. В пользу сторонников первой, наиболее убедительной, по нашему мнению, точки зрения служит следующий аргумент. Мыс Дежнева далеко вдается в море, и, как подчеркивает М.И. Белов, он как бы делит всю окружающую природу на два региона — северный, арктический, и южный, тихоокеанский. Это самый заметный географический объект, мимо которого ни один моряк не может пройти, чтобы не отметить его на своих картах. За мысом Дежнева береговая линия резко поворачивалась на юго-запад. Чукотский и другие соседние мысы не столь внушительны и приметны. Поэтому С. Дежнев и избрал тот из мысов, который впоследствии будет назван его именем, чтобы упомянуть о нем в своей отписке и дать краткое его описание.

Недоумение и споры исследователей вызывает заключительная фраза той выдержки из дежневской отписки, которую мы приводили выше — «А доброво побегу от Носа до Анандыри реки трое сутки». За трое суток путь от мыса Дежнева до анадырского устья на парусном коче XVII века преодолеть невозможно. Путь этот превышает тысячу километров. К тому же плавание часто затруднено противными ветрами. За это несоответствие ухватился Голдер, чтобы воскликнуть — недостоверное свидетельство! Стало быть, и само плавание Дежнева вокруг материка фантазия.

Скупы свидетельства Дежнева о Большом Каменном носе. Все же из немногочисленных строк дежневской отписки можно сделать определенное заключение. Экспедиция задержалась у восточной оконечности материка на некоторое время. Мореплаватели обследовали мыс и прилегающие к нему участки побережья, побывали на островах Диомида, присматривались к местным эскимосам, вероятно, завязывали с ними меновую торговлю. Одекуй, металлическая утварь, ножи могли вымениваться на моржовый клык. Острова Диомида лежат в самой узкой части Берингова пролива. В ясную погоду с возвышенной точки восточного островка можно увидеть как азиатский берег, так и аляскинский.

Эскимосы издавна обитали по обоим берегам Берингова пролива. Отличные мореходы, они общались с соплеменниками противоположного берега, переплывая в спокойную погоду пролив на легких продолговатых байдарах, обтянутых шкурой морского зверя. Возможно, на одном из островов Диомида съезжались эскимосы чукотские и аляскинские для родственного общения, обмена подарками. Это дает нам основание предполагать, что русские мореходы могли иметь общение с аборигенами, бывавшими на берегах Аляски, или даже непосредственно с североамериканскими эскимосами, и получить от них информацию о какой-то большой земле, лежавшей за проливом. Если это так, то почему такая, казалось бы, первостепенной важности информация не нашла отражения в дежневских отписках? Да потому, что ограниченность географической осведомленности мореходов не позволила бы им оценить всю исключительную важность услышанного. Рассказы о «Большой земле» за проливом воспринимались ими как рассказы еще об одном острове среди многочисленных и малоприметных островов, встречавшихся на пути. Быть может, эта загадочная земля воспринималась как продолжение все той же Новой Земли, которая, по ошибочным представлениям русских мореходов XVII века, тянулась в восточном направлении вдоль северных берегов Сибири на огромной протяженности.

Интересное предположение высказывает писатель Сергей Марков, автор книги «Подвиг Семена Дежнева» (М. 1948). Поскольку у Большого Каменного носа они сделали продолжительную стоянку, не могли ли русские мореходы, обследуя окрестности Носа и прибрежные острова, совершить разведывательное плавание и к аляскинскому побережью? Ведь от Малого Диомида до берега Америки всего сорок верст. «Сорок верст — не препятствие для коча, и, даже идя на веслах, Дежнев мог пригрести и к восточному берегу пролива, к концу земли Кыымын — так чукчи именовали северо-западный край Нового Света. И еще неизвестно доподлинно, какие «чукчи» затеяли сражение с Дежневым и Федотом Алексеевым на неведомом пристанище».

Предположение писателя не представляется невероятным. Такое посещение Аляски Алексеевым и Дежневым было вполне в пределах технических и физических возможностей мореплавателей. Однако же никакими документальными свидетельствами, которые прямо или хотя бы косвенно подтверждали такую возможность, мы не располагаем.

Б.П. Полевой выдвигал гипотезу, что один из двух «островов зубатых», расположенных напротив Чукотского полуострова и упомянутых в отписке Дежнева, может быть идентифицирован с Аляской. Эту возможность допускал и А. В. Ефимов.

Большой интерес представляет «наказная память» (инструкция) якутского воеводы В.Н. Пушкина десятнику Михаиле Стадухину, пытавшемуся в 1649 году повторить плавание Алексеева — Дежнева вокруг Чукотского полуострова. В этом документе сообщались все известные сведения о прилегающих к Анадыри землях. В ней, в частности, содержится упоминание о том, что против устья реки Погычи (Анадыри) где-то далеко на северо-востоке лежит большая «Новая земля». Население Погычи посещает ее для промысла моржовой кости. Очевидно, что речь идет не о той «Новой земле», которая была давно известна поморам. Слово «Новая» скорее здесь употребляется в смысле «неизведанная», «неизвестная». Не об Аляске ли шла речь, слухи о которой могли доходить до русских через чукчей и эскимосов?