Читать интересную книгу Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч

— Спасибо. Скажи ему спасибо, Фрэнк. И скажи, что я скоро позвоню.

Надо было выйти прогуляться: отчасти потому, что заболели глаза — уж слишком много вокруг всего серого, пыльного, — отчасти потому, что сам дом начал действовать на меня как-то странно: я словно постоянно затылком ощущала на себе его взгляд. Такое чувство, будто тебя застукали на чем-то постыдном, но, обернувшись, ловишь лишь чей-то удивленный взгляд и понимаешь, что притворяться бесполезно — даже самое невинное лицо тебя не спасет. Открыла холодильник, сделала сандвич с индейкой и еще один с джемом, налила кофе в термос и отправилась на прогулку. Вдруг в один прекрасный день, причем очень скоро, придется преследовать убийцу, знающего Гленскехи как свои пять пальцев? Так что неплохо бы заранее оглядеться.

Десятки тропинок и дорожек сплетались в запутанный лабиринт, вились между полями, рощицами и кустами, возникали ниоткуда и вели в никуда, но я, как оказалось, ориентируюсь не так уж плохо и заплутала всего пару раз. Теперь я и Фрэнка оценивала по-другому. Проголодавшись, я села на каменную изгородь, достала термос и сандвичи. День выдался солнечный, прохладный, высоко в стылом голубом небе повисли облака, однако по пути мне не встретилось ни души. Где-то далеко залаяла собака, кто-то подозвал ее свистом — и все. Я даже начала фантазировать, будто луч смерти уничтожил в Гленскехи все живое и никто ничего не заметил.

На обратном пути я обошла прилегающий к дому участок. Пусть Марчи и растеряли большую часть владений, оставшееся все равно впечатляло. Каменные стены в рост человека, обсаженные деревьями — в основном боярышником, от которого получил имя сам дом, — но я заметила и дуб, и ясень, и только что распустившуюся яблоню. Полуразвалившаяся конюшня, где Дэниел и Джастин ставили свои машины, располагалась в удалении от дома, так что запах навоза в барские комнаты не доходил. Там, где в былые времена помещалось, наверное, с полдюжины лошадей, остались груды мусора, ржавых инструментов и куски брезента, но поскольку их давно никто не трогал, рыться в них я тоже не стала.

За домом растянулся лужок, обсаженный крепкими старыми деревьями и плющом и обнесенный каменной стеной. В стене — ржавая калитка, через которую в ту, свою последнюю, ночь вышла Лекси; в углу — запушенные, расползшиеся кусты. Я узнала розмарин и лавр; о них упоминала накануне Эбби. Неужели это было вчера? Кажется, будто почти год назад.

Дом издалека выглядел хрупким и чуточку смазанным, как на старой акварели. Налетевший неожиданно порыв ветра взъерошил траву, встряхнул длинные побеги плюща, и луг как будто накренился под ногами. У боковой стены, метрах в двадцати—тридцати от меня, за плющом проступило что-то темное, вроде сидящей на троне тени. По спине тотчас пробежал холодок.

Пистолет мой так и остался приклеенным к задней стенке прикроватной тумбочки. Стиснув зубы и не сводя глаз с плюща, я схватила с земли валявшийся сук. Ветер стих, все успокоилось, побеги плюща стали на место, сад снова погрузился в дневную дрему. Я как будто невзначай быстро прошагала вдоль стены, крепко сжимая в руке импровизированное оружие, и резким движением раздвинула плющ.

Никого. Стволы деревьев и разросшиеся ветки образовали у стены нишу: укромный, залитый солнцем уголок. Внутри две каменные скамейки, разделенные, и струйка воды, которая сбегала сквозь отверстие в стене и далее по невысоким ступенькам в крохотный илистый прудик. Вот и все. Тени снова сплелись, и на мгновение иллюзия повторилась: спинки скамеек вытянулись вверх, темная фигура выступила и снова исчезла, стоило мне отпустить плющ.

Похоже, живым здесь был не только дом. Я перевела дыхание и заглянула в нишу. Щели между каменными сиденьями лишь кое-где заросли мхом — кто-то определенно об этом месте знал и частенько сюда наведывался. Использовалось ли оно для любовных свиданий и прочих встреч? Пожалуй, нет — слишком близко к дому, чтобы приводить сюда посторонних людей. Да и трава у пруда выглядела нетронутой. Я разгребла ногой ветки и обнаружила гладкие каменные плиты. В грязи блеснуло что-то металлическое, и сердце тут же екнуло: нож? Но нет, слишком малы размеры. Оказалось, пуговица со львом и единорогом, старая, истертая. Кто-то когда-то служил в британской армии.

Дырка в стене, через которую текла вода, забилась песком. Я положила пуговицу в карман, опустилась коленями на каменные плиты и, орудуя веткой, прочистила каналец. Стена была толстая, грязи набралось много, и работа заняла некоторое время. Ручеек, когда я закончила, замурлыкал веселее, превратившись в небольшой водопад.

Я сполоснула пахнущие прелыми листьями руки и немного посидела на скамейке — покурила, послушала журчание воды. Здесь было хорошо: тихо, тепло и уединенно, как в логове зверя или тайном убежище ребенка. Прудик быстро наполнился, над его гладью уже вились мошки. Лишняя вода уходила по прорытой канавке в землю. Я убрала с поверхности плавающие листья, и вскоре, слегка подрагивая от ряби, на водной глади отразилось мое лицо.

Часы Лекси показывали половину четвертого. Я продержалась двадцать четыре часа, чем, возможно, огорчила кого-то из любителей пари. Сунув в пачку окурок, я раздвинула плющ и зашагала к дому. Ключ без усилий открыл замок, воздух слегка колыхнулся. Я вошла и уже не ощутила недавней враждебности и настороженности — дом как будто приветствовал меня прохладным дуновением, легким, как поцелуй в щеку.

Глава 7

Вечером я отправилась на прогулку. Во-первых, нужно было позвонить Сэму, а во-вторых, мы с Фрэнком решили, что мне лучше поскорее вернуться в привычный для Лекси режим и не разыгрывать слишком долго карту «болезни». Полностью копировать прежнюю Лекси все равно не получится, зато если кто-то и заметит некие странности, то скорее всего спишет их на случившееся: «Да, старушка Лекси уже не та».

После ужина мы собрались в гостиной. Дэниел, Джастин и я читали; Раф наигрывал на пианино что-то из Моцарта — то и дело останавливался, возвращаясь к любимому месту или к тому, что не получилось с первого раза. Эбби, склонившись над крохотными, почти невидимыми стежками, шила из старого английского кружева, новое белье для куклы. Ничего жуткого в кукле в общем-то не было: она не походила, как многие ее сестры, на одутловатого порочного взрослого — длинная темная коса, грустное, мечтательное личико, вздернутый носик и сонные карие глазки, — но я понимала, что имели в виду парни. Не знаю почему, большие печальные глаза смотрели на меня с коленей Эбби с немым укором, пробуждая неясное ощущение вины, а в гладких пружинящих завитках было что-то смутно тревожное.

Около одиннадцати я отправилась в прихожую за кроссовками — в свои суперсексуальные причиндалы я влезла еще раньше, а телефон засунула в карман до обеда, чтобы не подниматься к себе и не нарушать тем самым заведенный порядок. Фрэнк мог бы гордиться мной. Опускаясь на каминный коврик, я тихонько охнула и поморщилась; Джастин моментально вскинул голову.

— Ты как? Может, таблетки принести?

— Не надо, — ответила я, распутывая шнурки. — Просто села немного неудачно.

— Собираешься прогуляться? — спросила Эбби, отрываясь на секунду от куклы.

— Ага.

Я стала натягивать кроссовки. Внутри они хранили отпечаток стоп Лекси, которые были поуже моих.

На мгновение в комнате повисла тишина, словно все затаили дыхание. В воздухе растворился последний аккорд.

— Может, не стоит? — Дэниел закрыл книгу, заложив страницу пальцем.

— Чувствую я себя нормально, швы не болят; главное — держать спину прямо. От ходьбы они не разойдутся.

— Я не совсем то имел в виду, — сказал Дэниел. — Ты не думаешь, что это опасно?

И вновь этот взгляд. Казалось, все четверо буравят меня глазами. Я пожала плечами и затянула шнурки.

— Нет.

— А почему, позволь поинтересоваться?

Пальцы Рафа выдали тремоло где-то в верхних октавах. Джастин вздрогнул.

— Потому, — ответила я.

— А может, стоило бы подумать? В конце концов ты же не знаешь…

— Дэниел, — едва слышно буркнул Раф, — оставь ее в покое.

— Мне было бы спокойнее, если бы ты никуда не ходила. — Выражение лица у Джастина было такое, словно у него неожиданно разболелся живот. — Серьезно.

— Мы все обеспокоены, — тихо сказала Эбби. — Даже если тебя это не волнует.

Фортепьянная трель все резала и резала воздух точно аварийный сигнал.

Джастин зажал ладонью ухо.

— Раф, прекрати!

Тот как будто и не слышал.

— Она и без того ведет себя как прима, а тут еще вы трое ей подыгрываете…

Дэниел пропустил реплику мимо ушей.

— Ты нас в чем-то винишь? — обратился он ко мне с вопросом.

— Нравится вам беспокоиться — беспокойтесь, — сказала я, зашнуровывая кроссовки. — Мне все равно. Я только знаю, что если дам слабину сейчас, то буду дрожать до конца своих дней. А это мне ни к чему.